Адольфо де Кастро - Электрический палач
Дыхание его стало хриплым, грудь лихорадочно вздымалась, предвещая близкую развязку. Не переставая притворяться спящим, я медленно опустил правую руку и осторожно коснулся кармана, где лежал револьвер; при этом я не спускал глаз с попутчика на случай, если он заметит мое движение. К моему ужасу, он заметил — едва ли не до того, как его лицо успело переменить выражение. Стремительным броском, невероятным для человека его роста и телосложения, он навалился на меня, прежде чем я успел осознать, что случилось. Словно великан-людоед из сказки, он склонился надо мной, пригвоздив к сиденью мощной ладонью и перехватив револьвер другой. Переложив его в свой карман, он с презрительным видом отпустил меня, хорошо понимая, насколько я зависим от его физической мощи. Яростные огоньки в его зрачках постепенно сменились выражением злорадного участия и какого-то малопонятного расчета, когда он выпрямился в полный рост — головой немного не доставая до потолка вагона — и внимательно уставился на меня.
Я не шевелился, и секунду спустя гигант снова опустился в кресло напротив; зловеще ухмыляясь, он раскрыл свой потрепанный саквояж и извлек из него странного вида конструкцию — довольно большую клетку из тонкой проволоки, переплетенную наподобие фехтовальной маски, однако по форме больше напоминающую, водолазный шлем. К вершине шлема крепился толстый провод, другой конец которого оставался в саквояже. Любовно поглядывая и убаюкивая коленями извлеченный прибор, гигант исподлобья оглядывал меня и почти по-кошачьи облизывался. В первый раз за все время он заговорил — глубоким, сочным голосом, являвшим пугающую противоположность его всклокоченному виду и потрепанному костюму из грубого вельвета.
— Вам крупно повезло, мистер. Имя моего первого добровольца войдет в историю, не сомневайтесь! Слава, известность… Вы даже не мечтали об этом. Грядущие поколения воздвигнут памятник моему гению, пусть они и не догадываются о нем сейчас. Вы будете первым… своего рода разумный кролик… Пока у меня были только кошки и ослы… Он действует даже на ослов!
Он замолк и затряс головой; бородатое лицо исказила гримаса внутренней боли — словно гигант пытался стряхнуть невидимую ношу, давившую на его плечи. Заметное прояснение, наступившее следом, несколько притушило безумные огоньки, полыхавшие в его глазах. Мгновенно уловив происшедшую перемену, я отважился поддержать беседу в надежде направить ее ход в более безопасное русло.
— Поразительно! Но как вы догадались создать этот прибор?
Он с довольным видом кивнул головой.
— Чистейшая логика, сударь. Если бы остальные догадывались о том, что известно мне, они, без сомнения, сделали бы то же самое. Но их умственная мощь недостаточна; им не хватает знаний и сил, которые я развил в себе. Время господства человеческой расы истекло, и мне выпала миссия очистить Землю перед возвращением Кетцалькоатля. Бойни, виселицы, плахи — все это в прошлом варварских эпох; будущее принадлежит моему творению! Как вы знаете, пару лет назад нью-йоркское законодательное собрание проголосовало за введение электрической казни, однако все, на что оказалась способна их фантазия, ограничилось жалкими поделками вроде «кресла-качалки» Стефенсона или динамо-машины Девенпорта. От моего детища эти снобы попросту отмахнулись. Что за глупцы, о Боже! Как будто мне известно меньше, чем им, о смерти и об электричестве. Я с детства не думал ни о чем другом: изучил эти проблемы как ученый, испытал как инженер и солдат… — Он откинулся на спинку сиденья и прищурил глаза. — Двадцать лет назад я сражался в армии Максимилиана. Я мог бы стать генералом, получить дворянские почести, но проклятые конфедераты разгромили нас, и мне пришлось бежать из страны. Но я никогда не забывал о ней и возвращался… Сейчас я живу в Рочестере, штат Нью-Йорк…
Глаза его стали по-безумному хитрыми; слегка подавшись вперед, он коснулся моего колена длинными, изящными пальцами.
— Я странствовал по этой земле, — это верно, и проник в ее тайны дальше других. Мне ненавистны янки и больше по душе мексиканцы. Вам это кажется странным? Нет? Вы ведь не думаете, что в Мексике живут одни испанцы? Боже, если бы вы слышали о племенах, которых я знаю! В горах… в горах… Анахуак… Тенохтитлан… древние расы Пернатого Змея…
Его выкрики перешли в песнопение, сопровождавшееся не лишенным мелодии подвыванием.
— Йа! Хайцилопочли! Нахатлакатль! Семь хранителей, семь древних заклятий… Хочимилка, Чалка, и Тепанека, Аколху, Тлахвика, Тласкалтека, Ацтека! Йа! Йа! Я посетил семь пещер Чикомоцтока, но об этом никто не смеет знать! Хотя вам уже не придется делиться этим знанием…
Он помолчал и продолжал уже прежним тоном:
— Если бы вы слышали, о чем говорят в горах. Все ждут пришествия Хайцилопочли. Когда он сойдет на Землю… Впрочем, об этом достаточно спросить любого крестьянина к югу от Мехико-Сити. Янки в законодательном собрании еще пожалеют о том, что отклонили мое изобретение. Что ж, если им больше нравится старое, протертое кресло… Ха! Неплохая шутка, а, мистер? Кресло, теплый камин… совсем как у старика Готорна…
Великан расхохотался над этой пародией на добродушный юмор.
— Хотел бы я сесть в их паршивое кресло! Их батарей едва хватит, чтобы заставить сжиматься лягушачью лапку! И они намерены извести всех убийц — всех до единого! Вам не бросается в глаза логическая несуразица в этом решении? Нет? Что толку сажать на стул провинившихся, когда в душе каждого живет убийца… Кто-то убивает идеи, кто-то ворует изобретения… как они… они следили за мной, чтобы украсть…
Он осекся и замолчал. Видя в продолжении беседы свой единственный шанс на спасение, я решил подбодрить его.
— Не отчаивайтесь. Я уверен, что рано или поздно они обязательно одобрят ваше изобретение.
По-видимому, моей тактичности оказалось недостаточно, потому что вместо ответа он язвительно переспросил меня:
— Вы уверены? Какая любезная снисходительность к гению! Черт бы вас всех побрал с вашей вежливостью! Сейчас вы сами испытаете на себе то, что они украли у меня для своего паршивого стула. Дух священной горы Низахвалпилли поведал мне, что они следили… они следили… следили…
Он снова задохнулся словами; скривился и принялся отчаянно мотать головой, словно пытаясь таким способом вытряхнуть нечто, мешающее нормально шевелиться его извилинам. Эта процедура, казалось, успокоила его, и он принялся деловито объяснять.
— Мое изобретение нуждается в проверке. Все необходимое у меня с собой… Проволочный шлем сплетен из гибкой проволоки и легко надевается на любую голову. Шейный зажим регулируется пряжкой: преступник не задохнется. Электроды на лбу и у основания затылка обеспечивают достаточное напряжение. Выключи голову, и что останется от человека? Ведь так, мистер? Эти кретины из законодательного собрания тратят миллионы на то, чтобы сверху донизу нашпиговать свое (кресло электродами. Идиоты! Разве обязательно решетить человека шпагой, когда достаточно проткнуть сердце? Я видел, как умирают в сражении, и прекрасно знаю, что для этого нужно… А их дурацкая динамо-машина, высоковольтные цепи и прочая ерунда? Почему они не удосужились взглянуть, на что способен мой аккумулятор? Нет, разумеется. Это мой секрет, но я бы мог рассказать, если бы они вели себя честно… Принцип не очень сложен, как и все гениальное. Но сейчас мне нужен доброволец, которого я мог бы подвергнуть испытанию… Вы, конечно, догадываетесь, кому выпала честь быть первым?
