Анастасия Эльберг - Без четверти два
— А тебе тут нравится?
Жаннет сделала паузу, оглядев номер.
— Ну, я бы не сказала, что все идеально, но для того, чтобы переночевать, сойдет.
— Ты любишь спать в номере без отопления и кондиционера? Или ты любишь, чтобы во время сна по тебе ползали тараканы? Или, может, любишь и то, и другое?
Жаннет обреченно вздохнула.
— Хорошо. Я поняла, что тебе не нравится этот номер. Ты, наверное, привык к другим отелям… по крайней мере, у тебя такой вид, будто ты сойдешь с ума, если в номере не будет бара с шампанским и вином.
Это замечание меня смутило.
— Кстати, как насчет шампанского? — вышел я из положения. — Надеюсь, тут оно есть?
— Сейчас узнаем. — Жаннет подняла телефонную трубку. — Они принесут его минут через двадцать. Пока ты можешь воспользоваться моментом и сходить в душ. Ты ведь об этом мечтал с того самого момента, как остановился поезд.
Хорошенько подумав, я остановил свой выбор не на душе, а на ванной. Я успел окончательно замерзнуть и пришел к выводу, что душ не спасет меня от простуды, а ванна хотя бы поможет согреться. В небольшом шкафу я обнаружил не только чистые полотенца, но и мыло, а также масло и соль для ванной. Решив не удивляться такому пристальному вниманию персонала отеля именно к ванной комнате, я открыл кран, подождав, пока нагреется вода, наполнил ванну, разделся и опустился в горячую воду.
Запах масла, постепенно заполнивший всю комнату, напомнил мне что-то далекое и родное из детства. Я закрыл глаза и попытался понять, что именно. Выяснилось, что запах вызывает у меня множество ассоциаций. Духи, которыми пользовалась мама. Ополаскиватель для белья (или же стиральный порошок) — так пахло свежевыстиранное белье в саду соседей, когда мы с моим приятелем Беном решились на вылазку с целью похищения каштанов, а потом получили заслуженное наказание. Запах пирожных с кремом в кафе, где я любил завтракать (сами пирожные я ел редко, но запах помнил до сих пор). Запах крема для рук, которым пользовалась моя соседка по парте в школе. Запах восточных сладостей. Запах кожи первой женщины.
Последняя ассоциация вернула меня к реальности. Как я пришел к ней, если пару секунд назад думал о маминых духах и детских шалостях? Но волшебство момента уже ушло. Теперь осталась только ассоциация с запахом кожи первой женщины. Она была реальнее предыдущих — и именно от этой ассоциации что-то внутри сжималось в холодный комок, а мысли об одиночестве и замкнутом круге, мучившие меня в поезде, возвращались.
Я взял крошечную бутылочку с маслом, открыл его и осторожно вдохнул запах. Да, мне не показалось. Скорее всего, Лиза просто пользовалась лосьоном для тела той же фирмы, но мне и в голову не пришло опошлить момент подобным образом. Не думал я и о том, что в очередной раз нашел возможность ухватиться за прошлое. Почему нельзя носить людей с собой в таких вот маленьких бутылочках? Ее вполне можно положить в нагрудный карман и носить там. Рядом с сердцем. Да, я бы взял его с собой. Для того чтобы днем носиться с собственной самодостаточностью и говорить всем, что я счастлив в одиночестве, а по вечерам вспоминать прошлое. И, что самое страшное, быть уверенным в своей правоте в обоих случаях. Люди становятся счастливее, когда они лгут самим себе. Если бы мы говорили себе только правду, то давно бы уже скончались от тоски.
— Эй! Кажется, я с тобой разговариваю?
Жаннет стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди, и смотрела на меня.
— С тобой все в порядке?
Я вернул масло на край ванны.
— Разумеется. Все великолепно.
— Ты всегда нюхаешь масло для ванны, когда у тебя все великолепно?
— Просто оно пахнет ею.
Жаннет, как казалось, не удивилась этой фразе. Она сняла халат и, оставив на полу принесенное ведерко с шампанским, присоединилась ко мне.
— Значит, масло пахнет ею, — сказала она. — А если я полежу тут немного, то тоже буду пахнуть, как она?
— Сомневаюсь.
— Это была особенная она?
— Более чем. Таких больше нет.
— А ее самой больше не будет?
— Боюсь, что так.
Жаннет изобразила печаль на лице и взяла шампанское. Я протянул руку, молчаливо предлагая помощь, но она покачала головой.
— Как же открывается эта ерунда? Ни разу этого не делала. А, вот. Нашла.
Пробка вылетела из бутылки, оставив за собой пенистый след, и со снайперской точностью угодила в молочно-белый плафон над раковиной. Стекло плафона обреченно зазвенело, лампа заискрилась, вспыхнув в последний раз, и комната погрузилась в темноту.
— Надеюсь, тут нет привидений, — заговорила Жаннет в попытке сгладить неловкость.
— Я тоже надеюсь, потому что у меня панический страх темноты.
— Ладно. Пей.
Я хотел было недоуменно посмотреть на нее, но через секунду понял, что она этого взгляда не заметит, и поэтому просто выдержал паузу.
— А где бокалы?
Жаннет фыркнула от смеха.
— В спальне. В смысле, в той комнате, где спальня. Но я туда не пойду. Я тоже боюсь темноты.
После нескольких глотков шампанского на голодный желудок я почувствовал, что мрачные мысли оставляют меня, и в голове появляется приятная легкость.
— Ну что, может, в темноте я сойду за нее? — спросила Жаннет.
— Нет. Но теперь это не имеет значения.
Я обнял ее за плечи, привлек к себе, погладил по волосам. В какой-то момент я подумал, что могу представить на ее месте Лизу. В этом нет ничего сложного, даже не надо закрывать глаза. Но стоило только на секунду задуматься о том, какое разочарование ожидает меня после — и я понимал, что стоит воздержаться от слабости. Только в этом и заключалась моя слабость — в таких ситуациях воздерживаться я не мог.
— Если бы ты была ей, я бы умер, — сказал я.
— Вот и отлично. — Жаннет нашла мои губы в темноте (до этого она сделала очередной глоток шампанского — я почувствовал легкое покалывание пузырьков). — Нет ничего приятнее, чем умереть после встречи с прошлым.
… Вот уже несколько минут я думал о том, что в этом отеле слишком тихо. Это была какая-то мистическая тишина, которая окутывала плотным ватным облаком и не давала ни одному звуку вторгнуться в ее владения. И, несмотря на глубокую ночь, я не мог отделаться от ощущения, что эта тишина слишком иррациональна. Мне казалось, что номер должны наполнять странные шорохи и таинственные звуки. Происходящее стойко ассоциировалось у меня с «Сиянием» Стивена Кинга. Не хватало только мертвой женщины в ванной.
Мы с Жаннет давно перебрались на кровать (остывшая вода в ванне по всем параметрам проигрывала подушке и теплому одеялу), допили шампанское и теперь спокойно лежали, размышляя каждый о своем.
