Александр Уваротов - 1945
Из темноты вынырнул подполковник Петрушкин, приклеился сбоку, разве что не дышал в ухо, внимательно всматривался и вслушивался. И едва Бочкарев отвлекся, тут же завладел вниманием:
— Митинг в роте провели?
Бочкарев чертыхнулся про себя… Да, не провел, но до митинга ли, когда нужно предусмотреть все тонкости, оговорить возможные варианты, добиться, чтобы подчиненные уяснили свою цель. Да и отдохнуть разведчикам следует – идут ведь в ночь.
— Провели, — неопределенно ответил Бочкарев, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тише, а слова – невнятнее.
— Коммунисты выступали?
Бочкарев оглянулся, ища спасение, увидел начальника разведки и, извинившись, поспешил переместиться к майору Сварливцеву.
— Готов? — спросил коротко тот. — Медали и документы когда сдашь?
— Вот прямо сейчас, — вздохнул Бочкарев. Он уже жаждал той минуты, когда окажется на передовой, когда отступят все эти приготовления и останется только его группа, тихая тревожная ночь и далекая цель впереди.
Но это случилось только через сорок минут.
В последней траншее он еще раз осмотрел своих ребят, молчаливых, настороженных, с рюкзаками и немецкими автоматами за плечами, мельком глянул на майора Ванника и стоявших за ним, и тихонько произнес:
— Порядок следования: саперы, старший лейтенант Петрак, сержант Белушев, я, связные, майор Ванник и его группа. Замыкающие – рядовой Закаилов и сержант Озеркевич. Вперед!
— Ни пуха, — шепнул стоящий рядом Сварливцев.
Они выбрались из траншеи и пригибаясь, быстрым шагом устремились вперед, к невидимой в темноте недалекой рощице.
Метров через сто пришлось остановиться – саперы нашли тонкую проволоку, очень коварную и вредную, в которой путаешься и выдаешь себя звуками, а потом осторожно щупали землю впереди себя, определяя возможные мины.
У рощицы Бочкарев остановил всех и прислушался. Окрест не доносилось ни единого звука, ни с нашей стороны, хотя по времени третий взвод уже начал выдвижение, ни с немецкой.
Вражеские секреты и патрули располагались чуть дальше, но отчего-то Бочкареву стало тревожно. Даже не тревожно, а как-то неприятно, как после тяжелого разговора. Возможно, так бурлил, напоминал о себе сегодняшний суматошный день, в котором и отдохнуть как следует не пришлось. Или же так проявлялось предчувствие, то самое, нечеткое и непредсказуемое, и, как правило верное, если повиноваться его слабому голосу.
Бочкарев приподнял голову повыше. Справа темным пятном проступала роща, непроглядная, безопасная. Слева полого поднимался открытый склон холма. Еще левее начинался другой лесок, совершенно невидимый сейчас.
— Идем прямо, в обход рощи, — решил Бочкарев.
— Ты что! — громко зашептал ему Петрак. — Через открытое место?!
Но Бочкарев уже принял решение. Отослав одного связного к третьему взводу, неслышно крадущемуся вслед за ними, он скомандовал вперед.
Почти сразу же вслед за этим рядом оказался майор Ванник.
— Почему поменяли маршрут, товарищ капитан? Что-то случилось?
— Нет, ничего. Это мое решение, через рощу не пойдем.
Майор, кажется, что-то сказал про себя, недовольное.
Едва они проползли еще метров сто, далеко справа началась стрельба, и в той стороне вспыхнуло сразу два огненных шарика, после чего на посветлевшем куске неба стали видны белые полосы от осветительных ракет. Похоже, начала разведку боем полковая разведка на левом фланге дивизии.
А затем одна осветительная ракета неожиданное рванула прямо над леском, который они обминули.
Еще через минуту слева от них грозно застрекотал пулемет, возглавив редкую дробь автоматных очередей.
— Первый взвод, — подал голос ползущий рядом сержант-связной. — Кажись, они.
Справа вспыхнула еще одна ракета, затем еще, гораздо ближе.
— Ползи назад, — обернулся к связному Бочкарев. — Передай командиру взвода, чтобы пошумел на краю леса.
Возможно, третий взвод отвлечет на себя внимание фрицев и его группа сможет просочиться в тыл. В неудачный исход верить пока не хотелось.
Сержант торопливо уполз, а Бочкарев снова дал команду двигаться вперед.
Шум и стрельба усиливались с каждой минутой. Небо светлело, и проступала как днем, лежащая впереди местность.
Подполз, тяжело дыша, Петрак.
— Спереди немцы, до отделения.
— Стой! — скомандовал Бочкарев.
В рваной смене ночи и светлых сумерек показались бегущие по склону в сторону леса фигуры.
Замерев и прильнув к холодной земле с короткой молоденькой, недавно появившейся травкой, разведчики ждали, когда позади них вступится, обозначит себя огнем и движением третий взвод.
Подлез майор Ванник.
— Сергей Николаевич, полагаю, стоит вернуться, в этом месте мы не пройдем, только загубим людей.
— Отставить разговоры, товарищ майор! — раздраженно бросил ему Бочкарев. Еще не хватало тут советчиков под боком!
Он дождались выстрелов у себя за спиной, после чего дал очередную команду перебежать- переползти метров на пятьдесят вперед.
Снова показались бегущие фигуры автоматчиков, теперь уже совсем близко. Немцы бежали из густой темноты в сторону леса, который остался у них за спиной и в котором шел сейчас сильный бой со взрывами гранат.
— Возьмем левее, — предложил Петрак.
Но Бочкарев думал о другом. Конечно, это было безрассудно, глупо, но кто сообразит в темноте, что русские разведчики решатся на подобное.
— Слушай, Василий, — зашептал он Петраку. — Принимай саперов и оставайся здесь. Через три минуты, если ничего не случится, отойдешь назад, к нашим. Иначе прикроешь огнем.
— А ты? — спросил Петрак.
— А я – вперед, — Бочкарев подозвал Ванника, лежащего метрах в двух от них.
— Дерзко, — только и сказал тот, после чего Бочкарев скомандовал всем «Встать, построиться!»
И плотной группой – в колонну по двое, они последовали вперед, прямо в немецкий тыл.
Если смотреть издалека – организованно и по-деловому по своей территории двигается немецкая пехота. Не прячась по кустам, не скрываясь, как противник. Значит – свои, значит, причин для тревоги нет.
Они прошли метров двести, а потом, дойдя до перелеска, Бочкарев скомандовал рассыпаться.
Рядом почти мгновенно оказался Ванник, быстрый и решительный.
— Молодец, капитан. Можно считать, прорвались.
— Рано радуешься, майор. Еще нет.
Они осторожно пересекли короткую полоску деревьев, вышли к широкому полю и остановились.
Стрельба и шум окончательно остались сзади, перестали расширяться вширь. Лежащее впереди пространство выглядело безопасным и тихим, звало пересечь его одним решительным броском. Но Бочкарев не торопился.
