Надя Гром - Гроза. Роман со смертью
III.Старинный фолиант
Погода была довольно пасмурной, по три-четыре раза на дню начинал накрапывать дождь, и о долгих прогулках нечего было и думать. Обожаемый мной велосипед без дела тосковал в прихожей. Интернет начинал более или менее сносно работать только после полуночи, и уже через неделю пребывания в деревне я стала тяготиться бездельем, о котором мечтала еще совсем недавно.
Наконец от измучившей меня скуки я принялась за абсолютно не нужную уборку дома и, вытирая пыль в серванте, нашла довольно странную книгу. Бросив тряпку и полироль, я уселась на диван и принялась рассматривать вещичку. Книга имела сравнительно небольшой формат, но была толстой и тяжелой. Давным-давно ее переплели в черную кожу, которая к сегодняшнему дню обтрепалась на уголках и потрескалась. На обложке красовалась серебряное полустертое временем изображение пентаграммы. И ни названия, ни имени автора не указывалось.
Я раскрыла книгу наугад примерно посередине и вгляделась в написанные от руки слова. Витиеватые буквы, бесконечно встречающееся «ять» - все ясно, старославянский. У нас в школе, в кабинете литературы, висели на стенах несколько стендом со словами на этом языке и их переводом на современный русский. Я задумалась, пытаясь припомнить хоть что-то, но в памяти всплыл лишь пресловутый «одръ», что означает «кровать». Конечно, глупо надеяться, что я сумею понять хоть пару строк из этой книги. Впрочем, можно попытаться отыскать в интернете переводчик… Вечером попробую.
Я бережно переворачивала хрупкие пожелтевшие страницы, исписанные четким мелким почерком. Тут и там между тесных строк попадались разные рисунки. Один изображали все ту же классическую пентаграмму, другие были просто геометрическими фигурами, вписанными в круги или овалы, а некоторые состояли сплошь из изломанных линий и напоминали некие схемы, и любой их них содержал в себе непонятные мне символы. Все эти рисунки неведомая мне рука выполнила ярко-алыми чернилами, настолько въедливыми, что даже мелкие штрихи по сей день были отчетливо видны и нисколько не потускнели. А ведь книге определенно несколько веков!
Я закрыла фолиант и осторожно провела подушечками пальцев по покрытой тонкой паутиной трещинок коже переплета. Интересно, откуда у бабушки этот раритет? Уже несколько веков люди печатают книги, а не пишут их от руки, и подобные издания невозможно увидеть на полках даже самого шикарного книжного магазина в мире. Скорей уж, он найдется на каком-нибудь аукционе для богатых букинистов. Неужели книга досталась бабе Вале по наследству? Но от кого? Она никогда ни о чем таком не рассказывала…
Но фолиант между тем определенно принадлежал бабушке. Население нашей деревеньки издавна считало ее ведьмой, и у нас дома часто появлялись местные бабы и немногочисленные девушки. С самого детства я привыкла к тому, что я прихожую периодически вваливается какая-нибудь женщина и, заискивающе глядя на бабушку, начинает просить:
- Валентина Прохоровна, не погадаете ли?..
Или:
- Ой, Валюша, беда! Ванька-то мой опять запил! Не почитаешь, а? Авось, завяжет?..
Или:
- Ой-ой, хворь на корову напала!
С какими только проблемами не приходили к бабе Вале эти суеверные тетки! И всегда после «сеанса изгнания напасти житейской» у нас на столе появлялись свежие яйца, молоко, творог, зимние заготовки.
Впрочем, приезжали к бабушке и городские клиенты. Причем, не только из Курска, но и из Курчатова, Фатежа, Обаяни. Эти дамы никогда без предупреждения не являлись и расплачивались за магические услуги исключительно деньгами. А так как баба Валя давно обзавелась мобильным телефоном и весьма активно им пользовалась, круг ее клиентов постоянно ширился. Заветный номерок «сильной ведьмы» передавался из рук в руки.
Я лет с десяти не верила ни в колдовство, ни в ведьм, ни в прочие сказки, и меня несказанно удивляло доверчивость этих суеверных баб. Ну с чего они так свято верят, что непонятные пассы руками и неразборчивое бормотание «заговора» решит все их проблемы, а стопка разрисованных кусочков картона предскажет повороты судьбы? Глупо!
А вот папу это хобби его матери забавляло.
- Средневековье какое-то! – фыркал он с презрением убежденного прагматика и атеиста, и со смехом спрашивал: - Ты, мать, двор подмести решила или тебя после полуночи с шабаша ждать?
Баба Валя никогда не отвечала ему на колкие шуточки, а лишь улыбалась и качала головой. В итоге папа решил, что ей просто скучно и она развлекается этими сеансами, а потому и не протестовал, если к нам в дверь начинала ломиться очередная страждущая с напастью. Лишь один раз на моей памяти он хмуро заметил, что бабушка уже давно могла бы переехать к нам в город и спокойной жить, ни в чем себе не отказывая на старости лет. А вместо этого она уперлась в своем желании оставаться в богом забытой деревне, и он вынужден раз в неделю мотаться туда-сюда, привозя ей лекарства, продукты и всякие бытовые мелочи.
Его слова были чистой правдой. После развала Советского Союза отец, будучи врачом от бога, ухитрился открыть свою маленькую кардиохирургическую клинику, но добрый боженька в порыве неслыханной щедрости отсыпал ему не только профессионального таланта, но и чисто бизнесменской деловой практичности и смекалки. К тому же, после смерти моей мамы папа с головой погрузился в работу. Таким образом он отгораживался от боли и ранящих воспоминаний о слишком рано ушедшей из жизни любимой женщине.
В итоге его самоотдача делу принесла результаты – клиника процветала, открывались новые, уже многопрофильные медицинские центры даже в других городах, а отец их хирурга превратился в бизнесмена. К операционному столу он вставал теперь крайне редко. Естественно, жили мы безбедно, можно сказать, шикарно. Но баба Валя, несмотря на все удобства, что сулил ей отец, категорически отказывалась переезжать к нам. Устав от бесполезных уговоров, папа только сделал ремонт в бабушкином доме и завез в него новую мебель. От большего баба Валя отказалась.
- Хоть одна польза от этого есть! – воскликнул папа после этого. – Ты, по крайней мере, с удовольствием проводишь тут лето!
Я посмотрела на его покрасневшее от злости лицо, встрепанные волосы, и промолчала. Бабушка имеет право жить там, где ей удобней. И вообще, насильно в рай не тянут. Больше к этому разговору отец не возвращался – очевидно, пришел в тому же выводу, что и я.
И вот я сижу на диване, держу в руках книгу, которой без оценки специалиста можно дать века три-четыре в возрасте, а содержание точно относится к черной магии. Об этом без слов говорят и пентаграмма на обложке, и странные рисунки на пожелтевших, крошащихся от старости страницах. Купить этот раритет баба Валя не могла, а значит, либо ей его подарили, либо, что вероятней всего, оставили по наследству. Что же получается, в нашей семье и прошлом были ведьмы? Хотя, почему бы и нет? Где-то я слышала, что подобные вещи передаются из поколение в поколение.
