Ричард Матесон - Смертельный номер
Что из этого надо запомнить?
Дорогой читатель, надо запомнить все, поскольку все это детали одной головоломки.
Как мне следует назвать случившееся? Игра страстей? Где-то это так. Рассказ о сверхъестественном? Несомненно. Готическая история? Уже близко. Гротесковая мелодрама? Определенно. Комедия черного юмора? С вашей точки зрения — возможно. Может быть, сочетание всех этих жанров.
Достаточно сказать, что события, имевшие место в доме моего сына в послеполуденные часы семнадцатого июля 1980 года, носили совершенно уникальный характер.
А теперь — к истории. Это история жадности и жестокости, страха и алчности, садизма и преступления. Любимый Америкой жанр.
ГЛАВА 2
Циферблат небольших часов, стоявших на столе Макса, оказывался в поле моего зрения, только если мне удавалось изо всех сил скосить глаза. Итак, одиннадцать пятьдесят семь утра. То утро было ветреным и хмурым. Звуки, доносившиеся снаружи — завывания ветра, шум листвы, отдаленные раскаты грома, — были предвестниками нарождающейся летней бури. Кто знает, не сама ли природа позаботилась о соответствующем оформлении сцены для того грозового дня?
Кресло, в котором покоилось мое тело, стояло на обычном месте, выбранном когда-то моим сыном. С этого места я мог (как уже было отмечено) наблюдать за всем происходящим в Палате Волхвований. Меня только что накормили завтраком, переодели и усадили в то положение, которое и позволило мне стать свидетелем грядущих событий.
Они начались с полудня. А если и не точно с полудня, то и черт с ним, я намерен заявить, что как раз настал полдень.
Итак, завязка интриги последовала ровно в полдень. До моего слуха донесся возглас:
— Кассандра!
Голос этот принадлежал Брайану (фамилия его — Крейн), и донесся он из вестибюля. Мои глаза обратились в ту сторону (усилие на грани моих возможностей, должен прибавить).
Несколько мгновений тишина ничем не нарушалась, затем Брайан, повысив голос, позвал сестру снова:
— Кассандра!
Наверху отворилась дверь (следует отметить, что мой слух также не пострадал), и Кассандра, в привычном для нее высокомерном тоне, отозвалась:
— Что тебе?
— Спустись, пожалуйста, к Максу. Хочу тебе кое-что показать.
— Брайан, я очень занята! — ответила сестра.
Но он не сдавался.
— Одну минуту ты можешь найти? Приходи!
— Брайан! — раздался ее протестующий возглас.
— Уверяю, что тебе это понравится! — громко продолжал настаивать он.
Кассандра неохотно подчинилась.
— Ох, ладно уж.
Я услышал постукивание женских каблучков по деревянному полу вестибюля и увидел, как в Палату Волхвований вошла Кассандра — высокая, светловолосая, обольстительная. На ней были розовая с длинными рукавами блуза, легкой ткани коричневая юбка и коричневой кожи туфли на высоких каблуках.
Я бы недоуменно наморщил лоб, если б мои лицевые мускулы позволяли такие действия. Как могла Кассандра оказаться здесь, если она была в верхних комнатах, а Брайан внизу?
Я попытался получше разглядеть, как она, пересекая пространство кабинета, подходит к бару, наклоняется и распахивает дверцу небольшого встроенного морозильника. Затем послышалось позвякивание кубиков льда, которые она перекладывала в серебряное ведерце.
Тут я снова — и очень сильно — нахмурил бы лоб, поскольку по ступенькам лестницы, а затем снова по деревянным доскам пола в вестибюле отчетливо простучали каблучки женских туфелек… и Кассандра снова вошла в Палату Волхвований — высокая, светловолосая, обольстительная. Опять розовая с длинными рукавами блуза, опять легкой ткани коричневая юбка, впрочем, остальное вам уже известно.
«Какого дьявола?» — вырвалось бы у меня, если бы мой голос мне повиновался. Во всяком случае, подумал я именно так. «Какого дьявола тут происходит?» Может быть, у меня уже начались галлюцинации — новый (и весьма печальный) симптом болезни?
Но в тот момент, когда вторая Кассандра вошла в кабинет, первая перестала позвякивать кубиками льда в серебряном ведерце.
Я следил за тем, как вторая Кассандра оглянулась. Ее взгляд бесстрастно, как водится, скользнул по мне. Не уделять же, право, внимание какому-то сорняку?
И тут первая Кассандра выпрямляется, оказывается в поле моего зрения и с шумом водружает ведерце на стойку бара.
Обе Кассандры уставились друг на друга — двойники до малейшей детали. Я поплотнее зажмурил глаза, вот и все, что я сумел сделать.
«Когда я их открою, — подумал я, — увижу только одну Кассандру».
Открыл. Нет! Они были тут обе, эти Кассандры-двойняшки. Начал ли я в тот момент понимать смысл происходящего? Если и начал, то не потому, что кто-нибудь из них помог мне в этом.
Первая Кассандра улыбнулась, вторая — тоже и со смешком покачала головой. Так же сделала и первая.
Звуки, которые они обе издали, были абсолютно идентичны, голос второй Кассандры выдавал ее изумление, затем абсолютно в том же тоне звучал голос первой.
Не было ни малейшей возможности различить их, позвольте уверить вас в этом. Одна была словно отражением другой. Мой разум подсказывал мне, что это не так, но мои глаза говорили обратное.
Теперь вторая Кассандра подошла к бару и замерла, пристально разглядывая первую. Первая также не сводила глаз со второй.
Вторая одобрительно хмыкнула. Первая хмыкнула точно так же.
Вторая бросила на первую недовольный взгляд. И получила в ответ точно такой же. Игра стала действовать мне на нервы; терпение в те времена не относилось к числу моих добродетелей, хотя не было существа, которое даже подозревало бы об этом.
Неприятно, но эти двое были полным подобием друг друга не только по внешности, но и по манерам.
Вторая Кассандра прикусила ноготь указательного пальца на правой руке, улыбнулась и хихикнула. Точно так же сделала и первая.
Затем вторая заговорила.
— Неплохо, — произнесла она.
— Неплохо, — эхом послышалось в ответ.
Их голоса были тоже совершенно идентичны.
«Черт подери, сломается ли одна из вас?» — задал я себе вопрос.
Обе Кассандры с изрядной долей нахальства оглядели друг друга, одинаково улыбнулись, их лица приняли совершенно идентичное выражение. Жуткое зрелище, должен признать.
Вторая Кассандра пробежала пальцами по своим длинным белокурым волосам. Первая с точностью воспроизвела этот жест и гортанно рассмеялась. Вторая повторила смех первой.
«Когда же закончится этот проклятый бурлеск?» — подумал я.
