Леонид Алехин - Ночное ограбление
Когда Фуллер говорит так, у него Великое Озарение. Другими словами — дело не стоит выеденного яйца.
В наше время никто не верит в трехногих марсианских захватчиков, древний враждебный разум, питающийся жизненной энергией и оживших терракотовых воинов, столетиями ищущих ключ к гробнице Чингиз-хана.
Читатели сходили по этому с ума во времена бурной молодости Старика. Былые сенсации легли в фундамент небоскреба «Миднайт Миррор». Они слишком масштабны, чтобы уместиться в сознании современного обывателя. Люди-аллигаторы или реактивная фурия, карающая преступников, другое дело.
Современные феномены создаются воображением обывателя. Он облекает их в плоть, кровь, пупырчатую кожу или серебристое трико. Зародившись в масссовом сознании, они отпочковываются и начинают жить самостоятельной жизнью. Заявляют свои права на кусочек реальности.
Вот здесь-то Джейн и подстерегает их со своим фоторужьем.
Но если мистер Фуллер посещен Озарением, следует приготовиться провести не меньше, чем неделю в поисках диковины, существующей исключительно в его голове. Пока Озарение не будет вытеснено другим или конкуренты не опубликуют удачный репортаж.
Что на этот раз?
6— Вам что-нибудь говорит фамилия Шадов?
Джейн пожимает плечами. Наверняка иностранец. Какому приличному американцу придет в голову зваться «Тенью»?
— Вот, ознакомьтесь.
Джейн принимает из рук Фуллера напечатанный в три цвета броский плакат. Сначала ей кажется, что она держит его вниз головой. Потом она понимает, что вниз головой повернут одетый в черно-белое трико Арлекин.
Он висит, уцепившись за трапецию, и жонглирует зловещего вида ножами. И бомбами. Огоньки на фитилях бомб изображены алыми звездами. Красным светятся и глаза Арлекина в прорезях маски.
Самая неприятная подробность — нога, которой он цепляется за трапецию. Вместо ступни она заканчивается костлявой кистью с длинными пальцами. Вторая такая же нога-рука активно участвует в жонглировании.
Картинка настолько жуткая, что на руках у Джейн выступают мурашки. До нее не сразу доходит содержание текста, набранного крупным готическим шрифтом с засечками.
СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ! ВСЕГО НЕДЕЛЯ ГАСТРОЛЕЙ! БЕРЛИНСКИЙ БЕЗУМНЫЙ БАЛАГАН! УЖАСНО! НЕПРИСТОЙНО! ОТВРАТИТЕЛЬНО! НЕВОЗМОЖНО ОТОРВАТЬСЯ! УРОДЫ! ЧУДОВИЩА! КОШМАРЫ! И ИХ ДРЕССИРОВЩИК И УКРОТИТЕЛЬ ОККУЛЬТНЫЙ МАГИСТР И ВЕЛИКИЙ ПРЕСТИДИЖИТАТОР МАЭСТРО ГОТФРИД ШАДОВ— Действительно, ужасно, — сказала Джейн. — Это, видимо, сам Маэстро на картинке?
— Это не он. Самого Маэстро никто пока не видел, Джейн. Вы будете первой.
— Я? — удивлению и возмущению Джейн нет границ.
Ей, профессиональной охотнице за сенсациями, предлагают дешевую и безвкусную подделку. В чем она провинилась?
— Маэстро Шадов отказывал в интервью всем, кто к нему обращался. Отказал и нам. Но когда я сказал, что приедете вы, Джейн, чтобы поговорить с ним и сделать пару снимков, он согласился. Сказал даже, что он ваш давний поклонник.
— Очень лестно.
— Джейн, — Фуллер подошел к ней, обдав запахом «Олд Спайса». — Джейн, вы поймете меня, если я скажу, что от этого интервью зависит ваша дальнейшая карьера?
7Джейн вышла из кабинета Фуллера, борясь с желанием хлопнуть дверью как следует. Причем навсегда.
Ей будет рад любой конкурент «ММ». Примут с распростертыми объятиями. И в каждой руке по пачке купюр. Как же, сама Джейн Картер!
Беда в том, что она не могла так поступить. Фуллер подобрал ее буквально на улице, в студенческой газетенке, где она публиковала свои первые репортажи. Он дал ей все, научил ее всему.
По своему Джейн даже любила Старика. Его несносный характер, отвратительные манеры, ужасный вкус в выборе одеколонов. Любила за то, что «ММ» была целиком его детищем, от заголовка до последней странице и рубрики анекдотов.
«МИДНАЙТ МИРРОР. МЫ ПРОДАЕМ СЕНСАЦИИ».
Она привыкла чувствовать себя частью всего этого.
Нет, уйти она не сможет.
Но вполне сможет обложить Трумена с ног до головы, если он опять начнет ехидничать.
Трумен был тих и нем, как миссис Фуллер.
Склонившись над столом, он уставился в гранки сегодняшнего вечернего номера, принесенные Фуллеру на подпись.
Губы Трумена шевелились, что еще сильнее делало его похожим на рыбу.
Это зрелище вернуло Джейн бодрое расположение духа. Все-таки мировую справедливость пока еще не отменили.
О, она знала, какой заголовок раз за разом перечитывает Трумен. Тот, что сегодня вечером узреют сотни тысяч нью-йоркцев на газетных прилавках.
ЛЕТАЮЩАЯ МСТИТЕЛЬНИЦА В МАСКЕ!
ТОЛЬКО ФАКТЫ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВА!
ВСЕ О РЕАКТИВНОЙ ЛЕДИ!
— Как ты считаешь, Трумен, — сказала Джейн, наклоняясь над столом. — Фотография не слишком темная? Я очень старалась, чтобы была видна эмблема на груди и огонь из спинных двигателей. Чтобы никто не спутал с вороной или летучей мышью.
1.02.28 (год назад)
Дело было верняк.
Мики Перо дал ему эту эту наводку. Ювелирная лавка, хозяева евреи, беженцы из Германии.
Богатые беженцы.
— У них там инфляция, понимаешь? — говорил Мики, брызгая слюной на лацканы Чака. — Зарплату выдают два раза в день. Бумага дороже самих денег, которые на ней напечатаны.
У старого ублюдка воняло изо рта. Костюм Люпионе, на который плевался Перо стоил дороже его обвислой шкуры. Слова, которые вылетали из вонючего рта вместе со слюной стоили гораздо меньше тех денег, которые Бритва за них платил.
— Мики, — сказал Люпионе, — я не знаю, что такое инфляция. Но клянусь Девой Марией, если ты мне сейчас не скажешь, как обстряпать дело, я вышибу тебе мозги кием.
— Сию секунду, босс, — засуетился Мики. — Я как раз перехожу к делу. Короче, эти жиды не доверяют бумажным деньгам. И всю наличность сразу переводят в товар. В драгоценности. А где жид хранит свои драгоценности? Конечно, в лавке.
9Богатые евреи не станут держать драгоценности в ящике стола. Чтобы прятать нажитое добро они купили швейцарский сейф и установили его в задней комнате. В документах к сейфу значилась «тройная гарантия от взлома». И имя продавца: Франц Адельберг.
По совету Мики ребята Люпионе навестили Адельберга. Они вытащили его из дома прямо в полосатой пижаме, надавали по ребрам и засунули в багажник.
Продавца сейфов привезли на Бруклинский мост, где его уже поджидал сам Чак Бритва, его правая рука Альберто Чирильо по кличке Каменщик и таз с мокрым цементом. Свое прозвище Чирильо получил именно за пристрастие к этому нехитрому инструменту убеждения.
