Густав Майринк - Растения доктора Синдереллы
Все это были кровеносные системы, взятые из живых организмов и привитые друг к другу с непостижимым искусством; всякое человеческое одушевленное начало в них было изничтожено, низведено на чисто вегетативный уровень существования.
Но жизнь присутствовала в них, я это понял, когда поднес к глазам огонек лампы и увидел, как зрачки сразу сузились. Кем был тот инфернальный садовник, который заложил эту кошмарную оранжерею?! Я вспомнил человека на лестнице. Инстинктивно сунул руку в карман в поисках какого-нибудь оружия и наткнулся на продолговатый предмет, который нашел на столе. Он топорщился как рыбья чешуя… Это была шишка из розовых человеческих ногтей! Содрогнувшись от ужаса, я бросил ее на землю и стиснул зубы: прочь отсюда, прочь, даже если человек на лестнице очнется и накинется на меня!
И вот я уже рядом с ним и готов к схватке, но тут я замечаю, что он мертв – желт, как воск.
Из пальцев выкрученных рук вырваны ногти. Небольшие надрезы на груди и висках свидетельствовали, что неизвестный подвергался вскрытию.
Проходя мимо, я задел его. Или мне померещилось? Но он, соскользнув на две ступеньки, внезапно выпрямился, поднял руки, а ладони опустил к макушке.
Та же поза – та же поза! Имитация египетского иероглифа!
Потом – провал, помню только, как погасла лампа, как резким ударом я распахнул входную дверь и как демон каталепсии сжал в своих ледяных пальцах мое трепещущее сердце…
Позже, немного придя в себя, я начал что-то понимать – локти человека были привязаны к потолку веревками, которых, когда он сидел, не было видно, но стоило ему соскользнуть вниз, и его тело, повиснув, выпрямилось… а потом – потом меня кто-то тряс: «Пройдемте к Я вошел в плохо освещенную комнату, у стены – курительные трубки, на вешалке – служебный китель. Полицейское управление.
Какой-то шуцман поддерживает меня.
За столом сидит комиссар; глядя куда-то мимо, он бормочет:
– Вы записали его анкетные данные?
– При нем была визитная карточка, – ответил шуцман.
– Что вы делали в Туншенском переулке – у входной двери, открытой настежь?
Продолжительная пауза.
– Эй! – толкнул меня шуцман.
Я залепетал что-то об убийстве в подвале Туншенского переулка…
Шуцман вышел.
Комиссар, по-прежнему не глядя на меня, произнес какую-то длинную реплику.
Я расслышал только:
– Ну что вы такое говорите? Доктор Синдерелла – известный египтолог, ученый; создал новые сорта плотоядных растений – непентий, дрозерий или как их там – не знаю… Лучше бы вам по ночам оставаться дома…
За мной открылась дверь, я обернулся: на пороге стоял высокий человек с клювом цапли – египетский Анубис.
У меня потемнело в глазах. Анубис поклонился комиссару и, подходя к нему, кивнул мне:
– Доктор Синдерелла… Доктор Синдерелла!
И тут я вспомнил что-то очень важное из моего прошлого – и тут же снова забыл.
Когда я посмотрел на Анубиса снова, он уже превратился в писаря – правда, в лице у него осталось что-то птичье. Он вернул мне мою визитную карточку, на которой черным по белому значилось: доктор Синдерелла.
Комиссар вдруг посмотрел прямо на меня и сказал:
– Ну вот, это вы и есть, собственной персоной. Рекомендую по ночам оставаться дома.
Писец помог мне выйти из комнаты, но, проходя мимо вешалки, я задел служебный мундир.
Он медленно соскользнул и повис на рукавах.
Его тень на выбеленной стене подняла руки над головой, беспомощно пытаясь повторить позу египетской статуэтки.
Ну вот и все. Это последнее наваждение случилось со мной три недели назад. С тех пор меня разбил частичный паралич: у меня теперь две различные половины лица и я приволакиваю левую ногу.
А того узкогрудого чахоточного дома я так и не нашел, и в комиссариате никто ничего не знает о той ночи.
