Антоний Оссендовский - Люди, боги, звери
Но Оссендовский утверждает, что получил свидетельства о существовании этой страны от буддийских лам и библиотекаря богдохана. Более того, сам барон Унгерн посылал на поиски Агарты одного из тибетских князей. Физические свидетельства существования мистической страны были впервые привнесены европейцем Оссендовским в контекст цивилизации. И успех эта информация имела чрезвычайный. Мистик и традиционалист Рене Генон в книге, посвященной Царю Мира, ссылается на книгу польского автора.
6Покинув Пекин, Оссендовскому летом 1921 года удалось через Маньчжурию добраться до Владивостока. Отсюда путь его лежал на восток: в Японию. Он пытался сколотить в Токио общество помощи Польше в борьбе с большевизмом. Оссендовский предполагал, что его членами могли бы стать сами японцы, а также американцы и поляки, проживающие в Японии. Так уж получилось, что в местной гостинице он встретил человека, который и определил его дальнейшую жизнь. Это был американский журналист Аьюис Стэнтон Пэйн. Он сносно говорил по-русски, и это облегчало общение. Уже первые рассказы Оссендовского о его эпопее в Монголии буквально загипнотизировали Пэйна. Американец нашел их не только занимательными, но и коммерчески выгодными, если они обретут форму книги. Он предложил Антону Мартыновичу описать в своих мемуарах загадочный и жестокий мир Азии, а переводчиком видел себя. Это предложение было с радостью принято. И вскоре два компаньона пересекли океан и оказались в Нью-Йорке. Здесь в отеле «Мак-Альпин» Оссендовский заканчивает свои сенсационные мемуары «Звери, люди и боги», после чего перебирается в Вашингтон, где его уже ожидали встречи с сотрудниками американской и польской разведки. Первые хотели получить информацию о «документах Сиссона», вторые видели в нем патриота, способного скрупулезно описать положение Советов в Сибири и Монголии.
В сентябре 1922-го в издательстве «Даттан и К°» появляется его книга «Звери, люди и боги». На обложке имя автора — Фердинанд Оссендовский! Антон Мартынович решается изменить свое имя — так как при католическом крещении получил двойное «Фердинанд-Антоний».
В предисловии к книге переводчик романа Аьюис Стэнтон Пэйн писал: «Я хотел бы поэтому заверить читателя этого романа, что д-р Оссендовский является человеком большого и разнообразного жизненного опыта как ученый исследователь и писатель, с тренированной и тщательной наблюдательностью, которая оставила печать аккуратности и надежности на этой хронике. Только исключительные обстоятельства этих исключительных дней могли вернуть человека стольких талантов назад, в окружение „пещерного человека“ и, таким образом, дать нам необычный отчет о личных приключениях, великих человеческих загадках и религиозных мотивах, которые питают энергией „Сердце Азии“. Мое участие в этой работе сводилось к побуждению д-ра Оссендовского записать свой рассказ в нынешнее время и помочь ему передать его историю по-английски». Она приносит доход, и Оссендовский без хлопот живет целый год в Нью-Йорке и пытается с помощью польского посла разыскать свою жену, потерявшуюся в России. Это казалось делом почти безнадежным. Но судьба и тут улыбнулась ему: Анна Нико лаевна Оссендовская оказалась в Маньчжурии.
Они встретились уже в Варшаве год спустя. Оссендовский снял квартиру в доме № 41 по Аллеям Ерусалимским. Все складывалось как нельзя хорошо.
Не будет преувеличением сказать, что книга «Звери, люди и боги» вызвала настоящую бурю среди востоковедов, политиков и адептов советской власти. Самые разные люди давали отповеди этому сочинению, искали неточности или упрекали автора в мистификации.
Уполномоченный наркомата иностранных дел в Узбекистане большевик Андрей Знаменский[3] писал о нашем герое не очень лестные слова:
«Путешественники, паломники, торговцы, бывавшие на границе Тибета, встречаются случайно, да и приносят они сообщения, которые могли бы дополнить выдумку из книги Оссендовского, но мало служат делу политического распознавания тибетских дел»[4].
Еще одну реплику о Фердинанде Оссендовском мы встречаем у эмигранта Дмитрия Першина — человека из совершенно другого политического лагеря, автора записок «Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак». Касаясь личности легендарного белого вождя, Першин сообщал:
От барона веяло Средневековьем, и в нем чувствовался атавизм, наследованный им от далеких предков рыцарей-крестоносцев: та же жажда, как и у них, боевой жизни и, пожалуй, та же вера в сверхъестественное, потустороннее… Он был суеверен, ему всегда сопутствовали, даже в походе, ламы-ворожеи, гадальщики. И на этой слабой струнке играли многие, в том числе называли некоего Оссендовского, написавшего книгу, «небылицу в лицах» или «Люди, боги и звери»[5].
Среди недоброжелателей Оссендовского мы находим и великого исследователя Азии шведа Свена-Геди-на. Он настолько был взбешен книгой «Люди, боги, звери», что в 1925 году выпустил в Германии исследование «Оссендовский и истина». Другим его противником выступает французский журналист Жорж Мон-тандон. Он не раз являлся на выступления Оссендовского в Париже и затевал с ним споры, непременными спутниками его были представители коммунистической и социалистической прессы.
И тем не менее скандальное сочинение лежало на столе семьи Николая Рериха накануне экспедиции в Азию.
7Успех английского издания «Звери, люди и боги» предопределил его популярность и авторитет в Польше. В 1923 году ему предлагают престижную должность профессора в Высшей школе политических наук и пост консультанта при Министерстве обороны. В этом же году выходит издание по-польски и два года спустя по-французски и по-немецки. И только в 1925 году в Риге, в издательстве Биркгана появляется русский вариант. Затем последовали новые сочинения: «Человек и Мистерии Азии», «Тень унылого Востока», римейк «Людской пыли» — «От председателя до тюрьмы» (1925 г.).
Два года писатель живет между Францией и Швейцарией, продолжая публиковать в Европе свой роман и новые сочинения.
А затем маститый писатель с помощью правительства Польши и географического общества отправляется в длительное и экзотическое путешествие по странам Северной и Западной Африки и далее по Ближнему Востоку.
Следствием этих странствий становятся новые книги, навеянные путешествием по Алжиру и Тунису: «Оазис и Симун», «Костер детей пустыни», «Рабы Солнца», «Лавина» и так далее. Оссендовский крайне работоспособен. Его повести настолько популярны, что в начале 30-х годов он получает лестные для себя предложения от французских кинофирм об экранизации.
