Галина Бахмайер - Черная птица
Он снова направился ко мне. И вот тут-то я начал кое-что понимать.
— А ну, не тронь! — завопил я и, отпрыгнув назад, рванулся к мотоциклу. Тут что-то ударило меня в спину, и тело отказалось повиноваться. Я мешком рухнул в траву в полной уверенности, что этот козел сломал мне позвоночник, или еще что-нибудь в этом роде. Мужик не спеша подошел и перевернул меня лицом вверх.
— Может, не надо? — услышал я жалобный голос Софьи. — Нас больше никто не видел, а он никому не расскажет, я уверена.
Я рвался подтвердить, что буду молчать, как рыба, но язык отсох напрочь.
— Надо, девонька, — вздохнув, пробормотал мужик. — Надо… Ты ж пойми — оставим, как есть, и вам обоим кранты. А так, может, сжалятся. Ничего. Подожди до совершеннолетия, тогда и расскажешь сама… если захочешь, конечно.
Он коснулся ледяной рукой моего лба… и все исчезло. Я не помню, как добрался домой.
* * *Я и потом ничего не мог вспомнить, кроме смутного ощущения неправильности, да и не хотел почему-то. Стоило кому-то из друзей поинтересоваться, как там Сонька, почему мы больше не встречаемся, у меня сразу начинала мучительно болеть голова, и вспыхивала странная, беспричинная злость. В конце концов остались только расплывчатые воспоминания о том, как я танцевал на дискотеке с темноволосой девчонкой, катался с ней на мотоцикле… Но я не мог больше вспомнить ее лица, да и не старался, если честно. Лишь какая-то смутная обида то и дело напоминала о себе, будто девушка меня очень некрасиво продинамила. Наташка говорила, что Сонька уехала в какой-то интернат, не дожидаясь конца каникул, и что ее бабушка в ответ на все расспросы начинает плакать. Я сказал Наташке, что меня это не касается, и нечего докладывать. Постепенно друзьям надоело слушать, как я огрызаюсь, и они перестали спрашивать.
А вспомнил я все снова только сейчас, сидя в кустах в саду возле своего дома, будто загнанный зверь. Вспомнил в малейших подробностях, когда увидел, как все мои близкие буквально за пару минут погибли от похожих молний, выпускаемых несколькими уродами в черных балахонах. Над нашим садом на фоне багрового заката медленно всплывал ядовито-зеленый туман. И царила мертвая тишина — ни криков, ни выстрелов — и от этого становилось еще страшнее.
Убийцы сейчас молча обшаривают сад. Они ищут меня — я в этом ни капельки не сомневаюсь. Они знают, что остался кто-то живой, и они меня найдут — это лишь вопрос времени. И рядом уже не будет маленькой доброй волшебницы, чтобы спасти мою шкуру.
Кусты трещат уже совсем рядом, а я не могу даже пошевелиться, все тело будто одеревенело. В мозгу стучит только одна мысль — я должен был умереть еще тогда, разбившись в аварии. Софья спасла меня, но сейчас мне никто не поможет.
Прямо передо мной возникает темный силуэт. Поднимаю голову, но не могу ничего толком разглядеть. Перед глазами снова и снова прокручивается одна и та же картина — пылающая цистерна, пролетающая над моей головой в ночном небе… Пламя почему-то зеленое, как Софьины глаза.
Темные одежды незнакомца развеваются, точно крылья призрачной птицы.
