Клайв Баркер - Книги крови V—VI: Дети Вавилона
Был ли это портрет? Нечто особенное присутствовало в линии бровей и в складках вокруг широкого рта, в тщательной прорисовке кривых зубов. Несомненный кошмар — возможно, дотошное изображение героинового бреда. Каков бы ни был его источник, оно убеждало. Впечатляла даже иллюзия двери-рта. Короткий проход между гостиной и спальней представлял собой как бы зияющее горло с разбитой лампой вместо миндалин. За глоткой пылал белизной день в животе кошмара В целом производимый эффект напоминал процессию призраков: то же колоссальное уродство, то же бесстыдное намерение напугать. И оно действовало; Элен стояла, потрясенная образом на стене, а глаза, обведенные красным, безжалостно уставились на нее. Завтра, твердо решила она, надо прийти сюда с высокочувствительной пленкой и вспышкой, чтобы осветить художества.
И когда она собралась уходить, солнце зашло, полосы света исчезли. Она взглянула через плечо на заколоченные окна и в первый раз увидела надпись из трех слов, намалеванную в простенке.
«Сладкое к сладкому». Элен было знакомо само выражение, но откуда оно? О чем это — о продажной любви? Если так, то здесь странное место для подобного объявления. Несмотря на матрас в углу и относительную уединенность комнаты, трудно представить себе, кому предназначены эти слова, кто зайдет сюда, чтобы ощутить вкус этой любви. Влюбленные подростки, как бы ни были они распалены, не стали бы играть в папу и маму под пристальным взглядом ужаса со стены. Она пересекла комнату, чтобы осмотреть надпись. Краска, казалось, того же оттенка розового, каким нарисовали рот кричащего человека; возможно, та же рука.
За спиной послышался шум. Элен повернулась так быстро, что почти упала на матрас, заваленный одеялами.
— Кто?..
На другом конце глотки, в гостиной, находился мальчик лет шести-семи, его колени были покрыты струпьями. Он уставился на Элен поблескивающими в полутьме глазами, будто ожидал, когда к нему обратятся.
— Что? — сказала она.
— Энн-Мари говорит, не хочешь ли ты чашку чаю? — провозгласил он без пауз и без интонации.
После беседы с женщиной, кажется, минули часы. Элен была благодарна ей за приглашение. Сырость в квартире рождала озноб.
— Да, — ответила она мальчику. — Да, с удовольствием.
Ребенок не двинулся и лишь смотрел.
— Ты собираешься показать мне, куда идти? — спросила она.
— Если хочешь, — произнес тот без всякого энтузиазма.
— Мне хотелось бы.
— Ты фотографируешь? — задал вопрос он.
— Да, фотографирую. Но не здесь.
— Почему не здесь?
— Слишком темно, — сказала она ему.
— Не работает в темноте?
— Нет.
Мальчик кивнул так, словно эта информация каким-то образом хорошо укладывалась в его картину мира. Он без единого слова повернулся кругом, очевидно уверенный, что Элен последует за ним.
Если на улице Энн-Мари была молчалива, то в уединении собственной кухни она вела себя иначе. Настороженное любопытство исчезло, его сменили поток оживленной болтовни и бесконечная суета, череда мелких домашних хлопот, похожая на старания жонглера удержать несколько вращающихся тарелок одновременно. Элен наблюдала за этим цирковым номером и отчасти испытывала восхищение — ее собственные хозяйственные дарования были ничтожны. Наконец пустой разговор обратился к предмету, который и привел сюда Элен.
— А фотографии, — спросила Энн-Мари, — зачем они вам нужны?
— Я пишу о граффити. Фотографии иллюстрируют мои мысли.
— Не очень-то приятное дельце.
— Да, вы правы, не слишком приятное. Но я считаю, интересное.
Энн-Мари покачала головой.
— Ненавижу этот район, — проговорила она. — Здесь опасно. Людей грабят у их собственных порогов. Дети каждый день поджигают мусор. Прошлым летом пожарная команда приезжала по два-три раза на дню, пока все мусоропроводы не закрыли. Теперь просто сваливают мешки в проходах, а это привлекает крыс.
— Вы живете одна?
— Да, — ответила она, — с тех пор, как Дэви ушел.
— Это ваш муж?
— Отец Керри, но мы никогда не были женаты. Знаете, мы прожили вместе два года. И у нас случались хорошие времена. Но однажды он просто встал и ушел, когда я с Керри гостила у своей мамы.
Она смотрела на свою чашку.
— Мне без него лучше, — сказала она — Только иногда становится страшно. Хотите еще чаю?
— Думаю, мне пора.
— Одну чашку, — предложила Энн-Мари, поднявшись и отсоединяя вилку электрического чайника, чтобы вновь его наполнить. Когда она собиралась открыть кран, она заметила что-то на сушилке и большим пальцем раздавила.
— Вот тебе, паршивец, — воскликнула она, затем повернулась к Элен. — У нас эти чертовы муравьи.
— Муравьи?
— Во всем районе. Они из Египта, называются «фараоновы муравьи». Маленькие коричневые твари. Плодятся в трубах центрального отопления и таким манером пролезают в квартиры. Все заполонили.
Такая невероятная экзотика (муравьи из Египта!) позабавила Элен, но она промолчала. Энн-Мари выглянула из кухонного окна в задний двор.
— Вы должны сказать им, — заговорила она, хотя Элен не понимала, кому ей надо это рассказать. — Скажите им, что простые люди больше не могут даже ходить по улицам.
— Неужели на самом деле все так плохо? — отозвалась Элен, по-настоящему уставшая от этого перечня неудач.
Энн-Мари отвернулась от раковины и сурово посмотрела на нее.
— У нас здесь случаются убийства, — сказала она.
— В самом деле?
— Этим летом было одно. Старик из Раскина. Совсем рядом с нами. Я его не знала, но он дружил с соседкиной сестрой. Забыла, как его звали.
— И его убили?
— Порезали на куски прямо в собственной гостиной. Его нашли только через неделю.
— А что же соседи? Они не заметили его отсутствия?
Энн-Мари пожала плечами, словно самое главное — об убийстве и человеческом одиночестве — сказано и больше расспрашивать не о чем. Но Элен настаивала.
— Мне это кажется странным, — заметила она.
Энн-Мари включила наполненный чайник.
— Бывает и так, — произнесла она, застыв.
— Я не говорю, что этого не может быть, я просто…
— Ему глаза выкололи, — добавила Энн-Мари, прежде чем Элен снова выразила сомнение.
Элен содрогнулась.
— О нет, — беззвучно прошептала она.
— Именно так, — продолжала Энн-Мари. — И это не все, что с ним сделали.
Она для эффекта сделала паузу, затем продолжила:
— Вы думаете, кто же способен на такое? Правда? Думаете?
Элен кивнула Она думала именно об этом.
— Хотя бы виновного нашли?
