Виталий Вавикин - Отель «Голубой горизонт»
– Но именно это чувствовала.
– Возможно.
– Другие женщины были в твоей жизни?
– Я не хочу об этом говорить.
– Потому что они отвергли тебя?
– Не они. Одна женщина. Глэдис Легуин.
– Глэдис отвергла тебя, не позволив тебе прикасаться к себе?
– Нет. Позволила. Отвергла после. Когда мы уже сделали это.
– Она оскорбила тебя?
– Сказала, что ей противно и не хочется вспоминать.
– А ей было противно?
– Я не знаю. Мне казалось, она хотела этого не меньше, чем я, просто стеснялась. Она всегда стеснялась. Даже с парнями.
– Но когда все закончилось, она сказала, что не хотела этого?
– Она просто сказала, что ей противно.
– Ты думаешь, что ей была противна ты сама?
– А вы думаете, нет?
– А другие женщины?
– Не было больше других.
– Потому что ты боялась, что они скажут то, что сказала Глэдис Легуин?
– Я не знаю. После Глэдис все это действительно стала казаться каким-то отвратительным и грязным.
– Близость с женщиной?
– Вообще секс.
– Потому что ты думала, что они все используют тебя?
– Я этого не говорила.
– Но Глэдис Легуин использовала тебя. Сначала ей было хорошо с тобой, а после, когда все закончилось, она сказала, что ей противно. Разве нет?
– Возможно.
– Значит, ты чувствуешь обиду.
– Думаете, мужчины меня тоже использовали?
– Сколько их было у тебя после Глэдис?
– Три… Нет. Четыре.
– А сейчас никого?
– Видеть их не хочу.
– Потому что они используют тебя? Берут все, что им нужно, а потом отворачиваются, как Глэдис?
– Почему такое происходит? Что я делаю не так?
– Почему ты винишь себя?
– А кого мне винить? Их?
– Думаешь, с Хэйгеном Моской у тебя могло быть все иначе?
– Я не знаю. Он не дал мне шанса.
– Ты говорила, он писатель. Думаешь, писатели достаточно умны для тебя?
– Я никогда не думала, что он умен.
– Но он нравился тебе.
– Мы были друзьями.
– И тебя злило, что ты не можешь получить его?
– Думаете, если бы мы были с ним вместе, то что-то могло измениться?
– А как думаешь ты?
– Лучше быть женой писателя, чем третьесортным юристом.
– Так все дело в статусе? Ты думаешь, что с Моской твоя жизнь могла быть лучше, богаче?
– Почему бы и нет?
– Я думаю, что тебе нравится сама мысль об этом, но жить бы вы с ним не стали.
– Он бы тоже бросил меня? Воспользовался и бросил? Да?
– Ты сама сделала бы так, чтобы он бросил тебя.
– Сделала что? Сделала так, чтобы стать противной ему? Сделала так, чтобы он возненавидел меня?
– Ты сама ненавидишь себя.
– Неправда.
– Ты сама обвиняешь себя во всем. Сама противна себе.
– А кого мне еще обвинять?
– Поэтому ты хотела покончить с собой?
– Это была случайность.
– Ты закрылась в ванной и случайно перерезала себе вены?
– Я была зла.
– На себя?
– Все валится из рук. Даже работа. В институте мне всегда говорили, что меня ждет большое будущее. Всегда ставили в пример остальным. А что из меня вышло в итоге? Люди пользуются мной и выбрасывают, словно презерватив. Вы когда-нибудь чувствовали себя презервативом? Здесь, на своей чертовой работе? Вас когда-нибудь принуждали к сексу?
– Тебя принуждали к сексу на твоей работе?
– Не напрямую.
– Ты уступила?
– Нет.
– Тогда почему ты продолжаешь презирать себя? Презирай тех, кто пытался тебя принуждать, кто заставлял тебя чувствовать себя униженной.
– Боюсь, в этом случае придется презирать слишком многих.
– Лучше закрыться в ванной и перерезать себе вены?
– Нет.
– Тогда презирай. Презирай всех, кто остался в прошлом. Или же ты думаешь, что жизнь закончилась в год твоего выпуска из университета?
– Иногда становится так одиноко… Вы не понимаете. Это все не так просто. Мир сжимается, давит на меня. И я уже ничего не вижу в нем. Вокруг темнота. И никого нет. Даже меня.
– Ты чувствуешь свою жизнь бессмысленной?
– Я чувствую, как темнота окружает меня.
– А твои родители? Когда ты в последний раз говорила с ними?
– Причем тут мои родители?
– Ты думаешь, что разочаровала их?
– Им плевать. У них есть еще одна дочь.
– Они гордятся ей?
– Анабэль лучше меня.
– Это родители так говорят?
– Им не нужно ничего говорить. Я знаю, что так и есть. Пока я училась, была лучше, а сейчас нет. Давно уже нет.
– На сколько лет Анабэль младше тебя?
– На пять.
– Ты помнишь, как она родилась?
– Я не ревновала к ней родителей, если вы об этом.
– Но и не любила.
– Нет.
– Потому что родители уделяли ей больше внимания, чем тебе?
– Сомневаюсь, что родители вообще кому-то из нас уделяли внимание в то время. Они лишь строили на нас планы, говорили, какими мы должны стать. Даже отец.
– Так ты любила отца больше, чем мать?
– Но никогда не хотела с ним переспать или родить ему ребенка.
– Причем тут это?
– Притом, что все психологи ищут у людей комплексы из детства.
– А ты считаешь, что у тебя нет комплексов?
– Не из детства.
– Но все еще хочешь оправдать надежды родителей.
– Анабэль оправдала их за нас обеих…
После, когда Даяна Ворт опубликует эти записи, десятки специалистов, составлявших психологический портрет Кэсиди Клири, сойдутся на мысли, что это был поворотный момент в ее жизни. Ненависть и отвращение Кэсиди, направленные прежде на себя, на свой внутренний мир, будут обращены на мир внешний. На следующих встречах она обвинит в своих неудачах друзей, не ценивших ее, родителей, требовавших от нее слишком многого. Некоторые специалисты попытаются обвинить Даяну Ворт в некомпетентности, но до суда дела так и не дойдет. Даяна Ворт не заставляла Кэсиди Клири убивать людей. Она лишь хотела, чтобы ее пациент перестал ненавидеть себя и пытаться снова совершить суицид.
– Думаю, резать вены было глупостью, – скажет на последующих встречах Кэсиди Клири. – Все равно никто не поймет этого.
– Так ты делала это, желая что-то доказать обществу?
– Это была глупость.
– Значит ли это, что ты больше не чувствуешь, как мир сжимается вокруг тебя?
– Думаю, мир сжимается вокруг каждого из нас. Нужно лишь набраться смелости и перестать этого бояться.
– А темнота? Она еще пугает тебя по ночам?
– Темнота? – Кэсиди снова щелкает своей зажигалкой. – Темноты становится больше. Я пытаюсь смириться с ней, принять ее, но иногда мне начинает казаться, что она проникает в этот мир и днем. Условно, понимаете?
– Ты не видишь своего будущего? Не можешь представить его?
– Я ничего не вижу.
– Это нормально. Ты жила прошлым, жила во власти своих страхов. Теперь все изменилось. Ты адаптируешься. Ты найдешь свой свет в этом мире мрака и сомнений.
