Джейн Остин - Гордость и предубеждение и зомби
Нескольких гостей, имевших несчастье стоять слишком близко к окнам, немедленно схватили и употребили в пищу. Вскочив, Элизабет увидела, что миссис Лонг пытается вырваться из лап двух ужасных созданий женского пола, которые, вцепившись зубами ей в голову, раскусили ее череп как скорлупу грецкого ореха, окропив фонтаном темной крови канделябры, подвешенные к потолку.
Гости разбегались кто куда, но голос мистера Беннета был ясно слышен среди общего смятения: — Девочки! Пентаграмму смерти!
Элизабет немедленно присоединилась к четырем своим сестрам — Джейн, Мэри, Кэтрин и Лидии, уже стоявшим в центре танцевальной залы. Каждая из них, выхватив из-под платья кинжал, встала на конце воображаемой пятиконечной звезды. Из центра комнаты они начали единовременно расходиться, выставив вперед одну руку с острым клинком и скромно спрятав другую за спину.
Из угла залы мистер Дарси наблюдал, как Элизабет и ее сестры пробиваются вперед, обезглавливая на своем пути одного зомби за другим. До этого он знал лишь одну женщину во всей Великобритании, которая владела клинком с таким же мастерством, изяществом и смертельной точностью.
Когда барышни добрались до стен залы, все неприличности были уничтожены.
За исключением нападения, вечер для всего семейства выдался вполне приятным. Миссис Беннет наблюдала, как незерфилдское общество превозносит ее старшую дочь. Мистер Бингли танцевал с ней дважды, и его сестры любезно оказали ей внимание. Джейн была польщена так же, как и ее мать, однако выказывала свой восторг гораздо более сдержанно. Элизабет разделяла радость Джейн. Мэри слышала, что мисс Бингли доложили о ней как о самой образованной девушке в местном обществе, а Кэтрин и Лидии посчастливилось ни разу не остаться без кавалера, что для них и представляло основную прелесть бала. Поэтому они в добром расположении духа вернулись в Лонгборн — деревушку, где они жили, занимая самое видное положение среди тамошних обитателей.
Глава 4
Оставшись наедине с Элизабет, Джейн, которая прежде была весьма сдержанна в своих похвалах мистеру Бингли, призналась сестре, как сильно он ее впечатлил.
— Он таков, каким и надлежит быть молодому человеку, — сказала она. — Разумный, добродушный, полный жизни. И я ранее не встречала столь очаровательных манер — он держится так непринужденно и так безупречно воспитан!
— Да, — ответила Элизабет, — однако в пылу битвы ни он, ни мистер Дарси не спешили хвататься за меч или дубину.
— Что до меня, то я была очень польщена повторным приглашением на танец. Подобного комплимента я никак не ожидала.
— Он и впрямь очень мил, и раз уж он тебе нравится, то я не буду этому препятствовать, хоть ему и недостает отваги. Тебе, бывало, нравились кавалеры гораздо глупее его.
— Ах, Лиззи!
— О, тебе легко удается любить всех людей, ты ведь ни в ком не видишь изъянов. Я ни разу в жизни не слышала, чтобы ты о ком-нибудь дурно отозвалась.
— Мне просто не по душе поспешные суждения.
— Несмотря на твой здравый смысл, ты так искренне не замечаешь глупости и недостатков окружающих! Полагаю, его сестры тебе тоже понравились? А ведь их манеры вовсе не те, что у мистера Бингли.
Сестры его, впрочем, были дамами весьма утонченными, и даже учтивыми, когда это входило в их намерения, но в то же время особами гордыми и тщеславными. Обе они были довольно привлекательны, получили воспитание в одном из первых частных лондонских пансионов, но почти не были обучены боевым искусствам, изучению которых так много времени посвящали Элизабет и ее сестры — как в Англии, так и во время поездок на Восток.
Что до самого мистера Бингли, то их с мистером Дарси связывала прочнейшая дружба, несмотря на столь заметную разность их характеров. И хоть Бингли был вовсе не глуп, Дарси обладал поистине острым умом. И при этом он был надменным, замкнутым и очень взыскательным человеком, а манеры его, хоть и безупречные, не располагали к нему людей. Где бы ни появлялся Бингли, он тотчас же вызывал всеобщую приязнь, Дарси же производил на всех отталкивающее впечатление.
Однако никто — даже мистер Бингли — не подозревал, что у Дарси была причина, чтобы держаться так холодно. До недавнего времени он представлял собой само воплощение любезности и был жизнерадостным и чрезвычайно предупредительным юношей. Но вся его натура переменилась навеки из-за предательства, говорить о котором у него не хватало духу.
Глава 5
На небольшом, но все же небезопасном расстоянии от Лонгборна проживало семейство, с которым Беннеты поддерживали особенно тесные отношения. Сэр Уильям Лукас прежде занимался пошивом саванов столь благородного покроя, что король решил пожаловать ему дворянство. Дела его шли неплохо, однако из-за неведомого недуга нужда в его услугах вскоре отпала. Многие считали, что слишком накладно одевать покойников в дорогое платье, если они все равно запачкают его, выбираясь из могилы. Поэтому сэр Лукас вместе с семьей перебрался в свое поместье, которое находилось в миле от Меритона.
Леди Лукас была женщиной очень приятной и достаточно недалекой, чтобы быть миссис Беннет полезной соседкой.
У Лукасов было несколько детей, и старшая из них, умная и рассудительная молодая женщина лет двадцати семи, была близкой подругой Элизабет.
— Для вас, Шарлотта, вечер начался весьма удачно, — обратилась миссис Беннет к мисс Лукас, пытаясь быть любезной. — Ведь первый танец мистер Бингли танцевал с вами.
— Да, но, кажется, второй танец понравился ему гораздо больше.
— О, полагаю, вы намекаете на Джейн, потому что он приглашал ее дважды и потому что она так доблестно сражалась с неприличностями.
— А разве я не рассказывала вам, что случайно расслышала его разговор с мистером Робинсоном? Мистер Робинсон все расспрашивал мистера Бингли: понравилось ли ему местное общество, не правда ли, мол, что в зале полно хорошеньких девушек, и кого бы он назвал самой хорошенькой? И мистер Бингли незамедлительно ответил на последний вопрос: «О, разумеется, старшую мисс Беннет! На сей счет не может быть двух мнений!»
— Право же, это весьма откровенное высказывание!
— Зато слушать мистера Дарси куда менее приятно, чем его друга, не так ли? — сказала Шарлотта. — Бедняжка Элиза! По его мнению, она всего лишь «недурна»!
— Прошу вас, не внушайте Лиззи мыслей о том, что его невежливость может хоть кого-то оскорбить, ведь он такой неприятный человек, что понравиться ему было бы сущим несчастьем! Прошлым вечером миссис Лонг сказала мне… — Голос миссис Беннет дрогнул при воспоминании о том, как отвратительные создания вгрызались в череп миссис Лонг. Несколько минут дамы сидели в приличествующем случаю молчании.
