Роберт Блох - Ваш друг Джек Потрошитель и другие рассказы
— Конечно же, есть! Но сначала мне нужно было убедиться, что вы действительно заинтересуетесь. Теперь я могу посвятить вас в свой план.
— И что же это за план?
Сэр Ги пристально посмотрел на меня.
— Мистер Кэрмоди. — торжественно произнес он. — Мы с вами поймаем Джека Потрошителя!
* * *
Так все это и началось. Я специально рассказал о нашей первой встрече со всеми подробностями, потому что считаю ее очень важным моментом: наш разговор проливает свет не только на характер сэра Ги и его манеры, но и позволяет понять, что все, случившееся потом…
Но к этому я еще со временем подойду.
Идея сэра Ги была довольно проста. Это была даже не идея, а своего рода интуитивный толчок.
«Вы знаете здесь массу людей, — сказал он. — Я уже справлялся об этом. Поэтому вы показались мне идеальным человеком для моего плана. Среди ваших знакомых много писателей, художников, поэтов — так называемых „представителей творческой интеллигенции“. В сущности — это богема, странные и экзотические люди.
По некоторым причинам — нет смысла их называть — я пришел к заключению, что Джек Потрошитель принадлежит именно к этому кругу людей. Он очень эксцентричен. И я думаю, что если вы познакомите меня со своими друзьями, то вскоре я смогу так или иначе выйти на его след.»
— Ну, я-то согласен. — ответил я англичанину. — Но только как вы собираетесь его искать? Ведь вы утверждаете, что он может оказаться кем угодно. И жить где угодно. А вы даже не имеете представления о том, как он выглядит. Он может быть и стариком, и молодым человеком. Вы же сами только что говорили, что Джек Потрошитель — это внешность на любой вкус: богач, бедняк, нищий, вор, врач, адвокат… По-моему, у вас нет никаких шансов опознать его.
— Посмотрим, — вздохнул сэр Ги. — Но найти его я просто обязан. И причем немедленно.
— А к чему такая спешка?
Англичанин снова вздохнул.
— Потому что через два дня он опять совершит убийство.
— Вы и этом уверены?
— Абсолютно, как в движении звезд. Я же все рассчитал — убийства подчиняются определенному астрономическому ритму. Если, как я предполагаю, он совершает эти убийства для омоложения, то ему нужно принести следующую жертву в течение ближайших двух дней. Вспомните даты его первых убийств в Лондоне: седьмое августа, затем 31 августа, восьмое сентября, тридцатое сентября, девятое ноября. Перерывы идут в 24 дня, 9 дней и 22 дня — тогда он убивает сразу двоих — а потом наступает затишье на 40 дней. Конечно, между этими числами тоже происходили убийства. Так и должно быть. Но они или раскрывались, или же не приписываются ему.
Во всяком случае, руководствуясь своими записями, я смог рассчитать его ритм. И со всей определенностью говорю вам. что в течение двух ближайших диен будет совершено еще одно преступление. Поэтому мне надо немедленно разыскать его, прежде чем он успеет совершить очередное убийство.
— И все же мне непонятно, зачем вам понадобился я.
— Возьмите меня в гости, — сказал сэр Ги. — Представьте своим знакомым, свозите на вечеринки…
— Но с кого начать? Насколько мне известно, все мои богемные друзья, несмотря на свою эксцентричность, — вполне нормальные люди.
— И Потрошитель тоже нормальный. Абсолютно нормальный. За исключением некоторых ночей. — И опять в глазах сэра Ги я увидел какую-то пустоту и отчужденность. — И тогда он становится патологическим чудовищем, не имеющим возраста, он ползет вперед с единственной целью — убить. И звезды сияют ему, когда он идет убивать.
— Ну, хорошо, — сдался я. — Хорошо. Я возьму вас на вечернику, сэр Ги. Я и сам хотел куда-нибудь пойти. В конце концов, мне необходимо выпить после всего, что вы тут нарассказывали.
Мы обсудили план. И в этот же вечер я взял его с собой в студию Лестера Бастона.
Пока мы поднимались в лифте на верхний этаж дома, я успел предупредить сэра Ги:
— Бастон — настоящий сумасброд. И все его гости тоже. Так что будьте готовы ко всему.
— Уже готов, — сэр Ги Холлис был абсолютно серьезен. Он сунул руку в карман брюк и вынул оттуда пистолет.
— Какого черта?! — начал было я.
— Если я увижу его, то должен быть наготове, — прервал меня англичанин. Он не улыбался.
— Послушайте, не можете же вы веселиться на вечеринке с заряженным пистолетом в кармане!
— Не волнуйтесь. Глупостей я не наделаю.
Я задумался. По моему мнению, сэр Ги все же был не вполне здоров.
Мы вышли из лифта и направились к квартире Бастона.
— Между прочим, — прошептал я, — как вы хотите, чтобы я вас представил? Должен ли я им сообщать, кто вы такой и что здесь делаете?
— Мне безразлично. Наверное, лучше сказать всю правду.
— А вам не кажется, что Потрошитель — если вдруг произойдет чудо, и он окажется среди нас — немедленно скроется или замаскируется?
— Мне кажется, что от шока, который произведет мое признание, что я охочусь за ним, он чем-нибудь обязательно выдаст себя, — парировал сэр Ги.
— Из вас получился бы неплохой психиатр, — заметил я. — По крайней мере в психологическом отношении ваша теория — не самая худшая. Но я вас хочу предупредить, что над вами будут подшучивать. Это совершенно безумная компании!
Сэр Ги улыбнулся.
— Я готов, — произнес он. — И кроме того, у меня есть кое-какой план. Поэтому не удивляйтесь ничему, что я сделаю. — предупредил он.
Я кивнул и постучался в дверь.
Бастон открыл дверь сам и молча проводил нас в просторный холл. Глаза у него уже были такого же цвета, как вишенки, плавающие в его коктейле. Некоторое время он очень серьезно рассматривал нас, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Потом прищурился и, придирчиво осмотрев мою фетровую шляпу и усы сэра Ги, громогласно объявил:
— Ба! К нам явились Плотник и Морж![1]
Я представил сэра Ги.
— Добро пожаловать, — просиял Бастон и изысканным жестом пригласил нас пройти в шумную гостиную. Сам он нетвердой походкой двинулся вслед за нами.
Еще из холла я увидел множество людей, снующих по комнате в сигаретном дыму. Вечеринка только начиналась, но каждый гость уже держал в руке стакан со спиртным, и лица у всех были раскрасневшиеся. В углу кто-то в полную громкость играл на пианино марш из «Любви к трем апельсинам», но это ничуть не мешало азартной игре в кости, которая шла полным ходом в другом углу.
Прокофьев не смог состязаться с любителями поиграть, и костяшки клавиш гремели не громче, чем игральные кости.
Сэр Ги сразу же воспользовался своим моноклем. Он увидел здесь поэтессу Ла Верне Гоннистер, встретился взглядом с Гими Крэликом. Гими лежал на полу и безутешно рыдал до тех пор, пока проходящий мимо за выпивкой Дик Пул не наступил ему случайно на живот.
