Нелла Тихомир - Призрак гнева
— Что? — бросил Торгрим. — Что ты сказал?
Старший согнул спину, точно хотел казаться ниже ростом.
— Никаким мы не шпион, — заговорил он. — Торговцам есть мы, издалека, не изволь гневаться. Здешним порядкам не знать, ехать прямо-прямо, да в тебя заехать без спросам, уже ты нас прости великодушием!
Губы конунга скривила усмешка. В толпе засмеялись.
— Порядкам не знать, говоришь, — Железный Лоб обозрел пленника с ног до головы. — Хорошо поёшь. А вот мне сдается, что врешь ты, дружок. Прикидываешься. А ну, говори правду, кто ты такой?
Лицо старшего отобразило испуг.
— Да я… да мы… — забормотал он. — Разве ж я посметь тебе обмануть. Истинным правда, господин, что торговцам мы, торговцам мы есть!
— Ну-ну, — процедил Торгрим. — Торговец, говоришь? А вот мы это сейчас и узнаем. А ну-ка, Харалд, кинь-ка мне сюда барахло ихнее.
Огромный темноволосый дружинник, походивший на медведя, неведомым колдовством принявшего человеческое обличие, бросил конунгу сумки чужаков. Поймав их на лету, тот сощурился.
— Торговец, да? — спросил он старшего. Тот закивал.
— Ну, чего ж, — конунг ухмыльнулся. — Вот сейчас и поглядим, чем ты торгуешь.
Железный Лоб вытряхнул содержимое сумки себе под ноги, на солому, покрывающую пол. Нагнувшись, поднял с земли маленький холщовый мешок. Развязал тесемку. Подставил ладонь.
То, что вывалилось ему в руку из мешка, напоминало заплесневелый хлеб. Сморщившись, конунг швырнул куски на пол.
— Вот этим ты торгуешь? Вот этим? — он пнул разбросанные вещи. — Ты что же, за дурака меня держишь? Я что, похож на дурака? Отвечай!
— Великим конунг, ты позволить, я тебя все объяснять… — начал старший, но конунг вскочил на ноги.
— Молчать! — он замахнулся мечом. — Молчать, собака! Шпион Краснобородого! Я тебя, пса, насквозь вижу! Ты мне врать?! З-зарублю!
Клинок очутился возле горла старшего пленника. Младший сделал движение вперед, явно собираясь что-то сказать, но старший оттеснил его, бесцеремонно толкнув плечом. Лезвие меча упиралось пленнику в горло.
Чужак не отвел взгляда, сказав:
— Великим конунг, ты ошибался. Ты думал, мы кто-то другой. Думал, мы шпион. Мы — нет, мы не шпион. Мы есть торговать со всем округа, и с Краснобород тоже торговать, да, да… Но мы совсем-совсем не шпионить! Мы торговцам из славный город из Константинополь, и поехать торговать на север, и заехать в господин Краснобород, а его лекарь, этим колдун… ты, конечно, его тоже знать… Демай, да! Этим колдун мне просить ему лекарствам взять с собой и в другим землям колдунам продавать. Чего он сам в мешка пихать, я совсем-совсем не знать, нет-нет, мне в том делах ничего не понимать! Но человек просить, я отказаться не уметь. Вот как было, великим господин. И вовсе мы не шпион.
Конунг смотрел на него, а он — на конунга. Меч был по-прежнему нацелен пленнику в горло, и в полутьме казалось, что клинок излучает свой собственный свет.
Ураган взревел, налегая на дом, стон ветра под застрехой поднялся до трагической ноты. Мирно сопели и чавкали коровы в хлеву, в очаге внезапно с оглушительным треском лопнула шишка, и все вздрогнули.
— Врешь складно, — Торгрим опустил меч. — Красиво брехать научился. Ишь, гость заморский… Так ты, стало быть, знаком с Краснобородым?
— Да, великим господин, с господин Краснобород я быть есть знаком, точно так есть.
Торгрим Железный Лоб прошелся подле очага. Повернув голову, проткнул пленника взглядом:
— Знаком, говоришь? И что же, воевать Краснобородый собирается, или как? Только без вранья.
Пленник поспешно затряс головой:
— Что ты, что ты, великим господин, разве я тебе врать? У господин Краснобород войскам большой, сильный войскам у него, весь округа то знать, только я не знать, идут он воевать, или нет, я же не друг для такой большой господин, как Краснобород! Господин Краснобород мне ничего не говорить, истинным тебе правда.
— Ох, врешь, собака.
— Нет, нет, господин, я не врать! Разве я посметь такой большой господин…
— А если тебе пятки железом прижечь? — усмехнувшись, спросил конунг. — Чего тогда запоешь, а?
— На все твой воля, великим господин, — чужак поклонился. — Тут на все твой воля. Только чего хотеть господин Краснобород, я правда-правда не знать. Ты же не хотеть, чтобы я тебе врать?
Торгрим повел плечом:
— Ну, пес с тобой, может, и не брешешь. Ладно. Как говоришь, тебя там кличут-то?
— Константин, великим конунг! — старший снова поклонился.
— Тьфу ты, пропасть. Ну, а это что еще за щенок у тебя? — конунг ткнул пальцем в юношу. Тот вспыхнул, но старший опередил, не дал ему ничего сказать.
— Это моим сын, великий конунг, звать Феофан.
— Ат, холера! Ну, и имена у вас. И как это вы их только запоминаете-то. — конунг помолчал, а потом спросил небрежным тоном:
— Так чего ж, как тебя там, торговал ты с Краснобородым, говоришь?
— Точно так, великим конунг, торговал.
— Ну, и чем торговал, а?
— Монета я торговать, шелк торговать, господин моим великим конунг.
— Так, шелком, значит, — кончиками пальцев Торгрим погладил меч. Ветер выводил рулады под двускатной крышей. Пламя светильников трепетало от сквозняка.
— А мечи ты ему тоже продавал? — конунг смотрел так пронзительно, точно хотел пробуравить пленника насквозь.
— Ме… мечи, господин? Я этим не есть торговать. Оружием я не есть торговать, моим господин.
— Брешешь, пес! По морде вижу, брешешь! Сколько ты ему мечей продал? Сколько, пес? Отвечай, зарублю!
— Господин моим, да я…
Торгрим не дал пленнику продолжить.
— Клянусь Мьёлниром! — заорал он, багровея. — Клянусь Тором и справедливостью его! Ты меня довел, собака! Я тебя живьем зажарю! Шкуру сдеру, отучу тебя врать!
Конунг вскинул меч. Но прежде, чем он успел что-либо сделать, младший пленник подался вперед. Старший попытался его остановить, но не успел.
— Сам ты собака! — произнес юноша без всякого акцента. Руки, связанные за спиной, сжались в кулаки. — А хент салах! Проклятый идолопоклонник! Чего ты орешь? Думаешь, тебя боятся, что ли? Только и умеешь, что с пленными воевать! Трус!
Глаза конунга сузились.
— Молчать, — приказал он. — Молчать!
— Сам заткнись, — фыркнул юноша. — Подумаешь, какая шишка! Плевать я на тебя хотел. Да ты…
— Эйст до вьёль, ар сон Де! — тихо сказал старший. — Нот-гарим-са![2]
Юноша не ответил. Словно копьями, они с конунгом уперлись взглядами друг в друга.
— Ну, скажи еще что-нибудь, щенок, — Торгрим отвел в сторону меч. — Скажи еще что-нибудь!
