Александр Анохин - Без Нас
— Мы найдем людей и что дальше?
— Не знаю, посмотрим по обстоятельствам.
Хм. Ну, точно! Самый лучший план — импровизация.
Единственная дверь, которая уже давно заросла мхом и болталась на одной петле, вела внутрь гостиницы. Войдя в комнату, мне первым делом бросился в глаза труп, который висел посередине комнаты. Узел веревки располагался сзади и голова мертвеца рассматривала пол под собой. Висел он уже давно — это легко определялось по заметной борозде на его шее, которая разошлась в полуовале по его шее. Так же добавляла неповторимость к атмосфере, стоящая в комнате вони и кучка мух ползающих по трупу. И его одежда была в плачевном состоянии — вся в дырах, как будто моль питалась ей уже очень давно. Я прикрыл нос рукой и подошел к трупу поближе: закатившиеся глаза, слегка высунутый язык, белоснежная кожа…. Я уже смотрел на повешенного так близко. Мой друг повесился пока я спал. Я проснулся, а он висит…..
Но только этот мертвец, возможно, был убит. К этому выводу Я пришел, заметив торчащий из его головы железный штырь. Его появление там вызвало у меня не мало вопросов. Зачем? Издевательство над мертвым телом? Но как показывала моя жизненная практика — если заметил что-то необычное, то попробуй понять. И если ответ не приходит в течении нескольких минут, то забыть.
Пока Я разглядывал мертвого, Леха стоял на балконе, не решаясь войти. Он боялся мертвеца, болтающегося на веревке. Это явно было выведено на его лице: широко раскрытые глаза, складки на нижнем веке и конечно финальный штрих — вытянутые брови.
Всё-таки не зря Я изучал психологию — самые малые, но довольно полезные познания у меня имеются. И можно спокойно определить состояние человека.
Закончив с изучением хозяина комнаты, Я приступил к изучению его жилища.
Комната была небольшая: в ней находились одноместная кровать, шкаф, столик и умывальник. А единственная табуретка валялась под ногами хозяина комнаты. Шторы были сорваны и валялись на полу. За ними находились грязные стекла — свет пробивался сквозь них с огромным трудом. Наверное было бы проще поставить новые стекла, чем пытаться отмыть эти. Обои, местами исписанные мелким почерком, местами содраны. Почерк у него был ужасный — ничего нельзя было разобрать. Но даже под этими каракулями Я смог разобрать первоначальный рисунок. На равном от друг друга расстоянии нарисован один и тот же цветок. В них Я совершенно не разбираюсь, та что не могу сказать, что это. Он был очень маленьким, на коротком стебельке с перисто-рассечёнными листьями. Оставив обои, Я подошел к шкафу и открыл его. Со скрипом дверцы, на меня вылилось целое море пыли. Кашля и отмахиваясь рукой, Я сделал несколько шагов назад.
Убираться тут любят.
Стряхнув с лица остатки пыли, Я заглянул в шкаф. Пусто…. Я перевел взгляд на мертвеца: долго же он жил в грязи.
На столе что-то лежало. Я подошел к нему, а Лёха в это время наконец-то решился войти в комнату с покойником.
Так, что тут у нас?
Ножик, старая фотография, похоже что девушки, CD-плеер, два диска.
А вот это я возьму!
Ножик Я положил в карман джинсов, а плеер и диски во внутренний карман куртки.
— Ты что делаешь? — Раздалось у меня за спиной.
— А? — повернул голову Я.
— Это же… — Леха не мог подобрать ни одного слова, пытаясь описать своё отношение к моим действиям. Ему это явно не нравилось, что Я забираю понравившиеся вещи.
— Забей. Они ему больше не нужны.
— Но это не правильно.
Я ничего не ответил. Да и зачем? Ножик пригодится, а музыку Я люблю. Тем более что мне как раз попались мои любимые исполнители.
Совпадение?
— Пошли. — Буркнул Я.
Леха послушно засеменил за мной. Дверь оказалась закрыта на щеколду. Ниже располагалось отверстие под ключ. Но сейчас оно пустовало, но дверь не была закрыта на ключ. И поэтому не нужно было утруждать себя поисками. Поэтому, ловкое движение, и путь в коридор открыт.
Коридор был полностью засыпан мусором, битым стеклом и чем-то ещё, приятно хрустящим под ногами. Коридор почти полностью погрузился в темноту. Единственными источниками света была одна лампа, нервно мигающая с одной стороны, и солнечный свет, с другой стороны, еле-еле пробивался через дырявые шторы в конце коридора. Выбирать в какую сторону идти было не трудно. В той стороне, где мигала лампа, если и появлялась какая-то видимость, то на несколько секунд и не больше чем на несколько метров. В неровном мерцании Я разглядел, что на некоторых дверях висела табличка «Не Беспокоить!».
Мы вас беспокоить, точно не будем.
Я повернулся в другую сторону — не смотря на то, что с той стороны пробивался только свет, Я отчетливо видел и конец коридора и поворот, ведущий в неизвестно куда. Отправимся туда.
С другой стороны коридора раздался хруст. Я резко повернулся туда. В противоположном конце коридора кто-то стоял. Человек был высоким: с его ростом он почти доставал головой до потолка. На нем были только штаны, его торс был полностью на виду, выставляя напоказ огромное количество порезов на его груди. Но во всем этом Я не успел разглядеть его лица — в этот момент свет потух на несколько секунд. И когда он вновь загорелся — человека уже не было.
Чёрт!
Я перевел взгляд на Леху, который успел встать рядом со мной и спросил:
— Ты это видел?
— Да, — кивнул он. — Проверим?
— Нет, спасибо, — отказался Я. Самый банальный инстинкт — самосохранения, яростно кричал мне, что это плохая идея.
А действительно! Если этот чудак так ведет себя, то точно не предугадаешь, что он отмочит в следующий момент. И Я не отпускал вероятность, что хозяину комнаты, штырь в голову мог воткнуть, как раз он.
Леха никак не прореагировал на мой отказ — он только повернулся в другую сторону и спросил:
— Тогда, туда?
— Пожалуй, — согласился Я.
На стенах висели потертые картины — сразу видно, что здесь уже давно не бывают люди. Тогда что мы надеемся здесь найти? Наряд окружающих нас стен, сильно отличался от тех, что мы видели в комнате. Теперь это был ни один блеклый цветок на всю стену, а длинный и сложный узор. Он простирался через всю стену, беря начало где-то в темноте. Он сильно напоминал арабскую вязь, но с недоступными для глаза отличиями. Видимо, художник очень боялся, что его уличат в плагиате. Узор своим цветом почти не выделялся на фоне стены: он был таким же черным и мрачным. Единственное, что его выдавало — объем. Он словно огромная змея, застывшая на стене. Проведя рукой по нему, Я почувствовал под рукой приятной ощущение бархата. Он уже изрядно потрепался и облазил, но продолжал сохранять мягкую оболочку. Но при всем былой роскоши, это место разваливалось по частям. Чем дальше мы шли, тем ближе к нам был источник далекого света. Сквозь полумрак Я ясно различал отклеившиеся местами обои, пятна грязи, полосы, проведенные видимо острым предметом. Но всё это было под огромным слоем пыли. Каждый наш шаг поднимал огромное облако. Почему-то казалось, что каждый шаг ни на метр, ни приближает меня к концу коридора — он казался бесконечным, вытягиваясь в длину всё больше и больше. Нет… просто показалось. Приближаясь к его концу, Я услышал шипение. Звук раздавался из-за поворота. Мы с Лехой остановились и переглянулись. Он лишь неоднозначно помотал головой. Я повернулся и стал медленно приближаться к повороту. Звук был механический. Он издавал потрескивание вперемешку с шипением и легким жужжанием. Осторожно выглянув из-за угла, мне в лицо ударил поток света. Теперь он исходил не из окна, а из… телевизора, который стоял посреди коридора. Телевизор барахлил, трещал, издавал помехи и показывал на экране традиционную картинку. Тысячи черных и белых точек нервно мигали, освещая перед собой добрую часть коридора. Телевизор сам по себе был маленький. Его антенна завалилась набок и свисала до пола.
