Питер Страуб - Питер Страуб. История с привидениями.
Он закрыл глаза и увидел пустую ленту дороги с белой разделительной полосой.
— Нужно найти мотель, — сказал он.
Она уселась на сиденье, ожидая, что он сделает. Радио работало тихо, донося до них шелковистые переливы гитары из Огасты, штат Джорджия. Внезапно ему представилось, что девочка мертва — глаза выкачены, язык вывалился изо рта. Что ему тогда делать? В следующий момент он стоял — как будто стоял — на улице Нью-Йорка, одной из Восточных 50-х, где хорошо одетые дамы прогуливают овчарок. Одна из этих дам шла ему навстречу. Высокая, загорелая, в вылинявших джинсах и дорогой блузке, с солнечными очками, сдвинутыми на лоб, она приближалась. За ней плелась громадная овчарка. Он мог уже увидеть веснушки в распахнутом вороте блузки.
Ох!
Но тут он снова услышал гитару и, прежде чем включить зажигание, погладил девочку по голове.
— Поехали в мотель.
С час он ехал молча, отдавшись машинальности вождения. Он был почти один на темной дороге.
— Ты не обидишь меня? — спросила девочка.
— Откуда я знаю?
— Ты не должен. Ты мой друг.
И тут он оказался на улице Нью-Йорка без всяких “как будто” — он был там, глядя, как женщина с овчаркой идет к нему. Он снова видел веснушки у ее ключиц и знал, как приятно дотронуться до них языком. Как часто бывало с ним в Нью-Йорке, он не видел солнца, но ощущал его — жаркое и агрессивное. Женщина была ему незнакома.., просто приятный тип.., рядом проехало такси, заставив его отступить к железной ограде. На другой стороне улицы поблескивала витрина французского ресторанчика. Горячий тротуар жег ему подошвы, Откуда-то сверху кто-то выкрикивал одно слово опять и опять. Он был там… Видимо, смятение отражалось на его лице, поскольку женщина с собакой удивленно посмотрела на него и поспешно отошла к другой стороне тротуара.
Может ли она говорить? Сказать какую-нибудь обычную человеческую банальность? Можете ли вы говорить с людьми, которых воображаете, и могут ли они отвечать вам? Он открыл рот. “Скажите…” — но он уже снова сидел в машине. В горле у него застрял солоноватый комок, бывший недавно двумя картофельными чипсами.
Что самое плохое ты сделал в жизни? Карта показывала, что он находится в нескольких милях от Валдосты. Он поехал вперед, не осмеливаясь взглянуть на девочку и не зная поэтому, спит она или нет, но все равно чувствуя на себе ее взгляд. Наконец он проехал знак, извещающий, что до “Самого дружелюбного города Юга” осталось десять миль.
Город оказался похожим на любой южный городок: мало предприятий, груды железного хлама, изуродованные грузовики во дворах перед облезлыми деревянными домиками, на углах кучки черных, одинаковых в темноте. Тинэйджеры бесцельно разъезжали по улицам на старых машинах.
Он проехал мимо низкого современного здания — знак обновления Юга, увидел вывеску “Мотель Пальметто” и развернулся.
Девушка с жесткими от лака волосами и неумеренно розовыми губами вручила ему дежурную улыбку и ключ от комнаты с двумя кроватями “для меня и моей дочери”. В журнале он записал “Ламар Берджесс, Ридж-роуд, , Стоннингтон, Коннектикут”. Он заплатил наличными и взял ключ.
В комнате стояли две кровати. Прочая обстановка включала в себя коричневый ковер, две картины (котенок, ловящий себя за хвост, и индеец, взирающий со скалы вниз), телевизор и дверь в ванную. Он сидел на унитазе, пока девочка раздевалась.
Когда он выглянул, она лежала под простыней лицом к стене. Ее вещи валялись на полу вместе с почти пустым пакетиком чипсов. Он пошел назад в ванную и влез под душ. Какое блаженство! На миг он -снова почувствовал себя не “Ламаром Берджессом”, а тем, кем он был в прежней жизни — Доном Вандерли, жившим в Болинасе, Калифорния, автором двух романов (один из них принес ему неплохие деньги). Любовником Альмы Моубли и братом несчастного Дэвида Вандерли. Все это было, от этого не уйти. Прошлое было ловушкой, подстерегающей на каждом шагу. Что бы там ни было, сейчас он был здесь, в мотеле “Пальметто”. Он выключил душ. Блаженство исчезло.
В комнате, призрачной в слабом свете ночника, он натянул джинсы и открыл чемодан. Из рубашки выпал охотничий нож.
Он поймал его за короткую рукоятку и подошел к постели девочки. Она спала, открыв рот, на лбу блестели бусинки пота.
Он долго сидел рядом с ней, сжимая в руке нож, готовый пустить его в дело.
Но в ту ночь он не сделал этого. Он лишь потряс ее, пока она не проснулась.
— Кто ты? — спросил он.
— Я хочу спать.
— Кто ты?
— Уходи.
Пожалуйста.
— Кто ты?
— Ты знаешь.
— Знаю?
— Знаешь. Я тебе говорила.
— Как твое имя?
— Анджи.
— Анджи кто?
— Анджи Моул. Я говорила.
Он спрятал нож за спину, чтобы она не видела.
— Я хочу спать. Ты меня разбудил.
Она снова отвернулась к стене. Он зачарованно смотрел на нее. Ее глаза закрылись, дыхание моментально стало ровным. Все выглядело так, будто она заставляла себя заснуть. Анджи — Анджела?
Она называла ему другое имя. Минозо?
Миннорси?
Что-то вроде этого, итальянское, но уж никак не Моул.
Он сжимал нож обеими руками, уткнув черную рукоятку в свой живот: оставалось только повернуть его и изо всех сил…
Около трех ночи он пошел спать.
Глава 4
Наутро, перед тем как они уехали, она обратилась к нему.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Какой? — он, по ее требованию, стоял к ней спиной, пока она надевала свое розовое платье. У него вдруг возникло ощущение, что стоит ему повернуться, как он увидит свой нож у нее в руках, направленный на него. Глупо. Нож лежал у него в чемодане, завернутый в рубашку. — Могу я повернуться?
— Конечно.
Медленно, все еще чувствуя у своей спины нож, нож своего дяди, он повернулся. Девочка сидела на незаправленной кровати и смотрела на него. Лицо ее было некрасивым и внимательным.
— Какой вопрос?
— Ты знаешь.
— Скажи.
Она покачала головой и ничего не сказала.
— Ты хочешь знать, куда мы едем?
Девочка подошла к нему.
— Сюда, — ткнул он пальцем в карту. — Панама-Сити, штат Флорида.
— Там мы увидим море?
— Может быть.
— И не будем спать в машине?
— Нет.
— А это далеко?
— К вечеру доедем. Мы поедем вот по этой дороге — видишь?
— Ага, — ее это мало интересовало.
Она спросила:
— Как, по-твоему, я красивая?
Что самое плохое случилось с тобой? То, что ты ночью стоял у постели девятилетней девочки? То, что ты сжимал нож? Что хотел убить ее? Нет. Были вещи еще хуже.
