Ким Харрисон - Умерев однажды, подумаешь дважды
— Это не так легко. Это искусство, а не наука.
— Тогда угадай! — Начала умолять я. — Ради всего святого, даже если мы будем на разных лодках, ты будешь в скольких… в 30 футах[2] от меня? В чем проблема? Я просто крикну тебе, ладно?
Он сомневался, и я искоса наблюдала за тем, как мысли отображаются на его лице. Плохая ли это идея, или нет, но на кону была жизнь. Позади меня взлетели черные крылья.
Барнабас вдохнул, чтобы что-то сказать, но остановился, когда подошел парень в серых плавках. Он держал буксирный канат и улыбался.
— Я Билл, — сказал он, протягивая руку.
Я повернулась к Барнабасу боком и приняла ее.
— Мэдисон, — застенчиво сказала я. Я поняла, что он не был жнецом. Он слишком нормально для этого выглядел.
Барнабас пробормотал свое имя, и Билл осмотрел его сверху донизу.
— Кто-нибудь из вас умеет управлять лодкой? — Спросил Билл
— Я умею, — сказала я, прежде чем Барнабас смог бы придумать оправдание, чтобы увести нас отсюда. — Но я никогда не тянула лыжника. Я просто буду смотреть. — Я взглянула на Барнабаса. Эта последняя часть была для него.
— Отлично! — Билл дьявольски улыбнулся. — Хочешь плыть в моей лодке? Следить за мной?
Он флиртовал, и я усмехнулась. Я так надолго застряла с Барнабасом, работая над этим прикосновением мыслью, что уже забыла, как весело и нормально было флиртовать. И он флиртовал со мной, а не с той девушкой на пристани, которая разделась до желтого бикини и выставила на показ свой зад, или со сногсшибательной девушкой с длинными черными волосами, которая надела блестящий узорчатый топ.
— Ага, присмотрю, — сказала я, шагнув за ним, только чтобы остановиться от рывка, когда Барнабас схватил мою руку.
— Эй, — громко сказал он, его глаза вновь засеребрились и заставили меня вздрогнуть. — Давайте парни возьмут одну лодку, а девушки другую.
— Круто! — Бодро сказала девушка в бикини, вроде как, не заметив его металлические радужки, хотя смотрела прямо на него. — Мы возьмем синюю лодку.
Я вырвалась из захвата Барнабаса — встревоженная тем, что могу видеть то, что, очевидно, живые видеть не могут. Не думаю, что даже Барнабас знал, что я могу видеть это. Уровень шума повысился, когда они разошлись по лодкам, двигатели загудели, и тросы были отброшены. Все еще находясь на пристани, я притянула Барнабаса, чтобы прошептать:
— Билл не жнец, так ведь?
— Нет, — прошептал он в ответ. — Но что-то окутывает его, он может быть жертвой.
Я кивнула, и Барнабас повернулся поговорить с парнем в синей майке, по свойски стоящим за штурвалом красной лодки. Поздоровавшись с девушками, я присела в конце маленькой синей скоростной лодки. План Барнабаса, должно быть, заключался в том, чтобы следить за жертвой. Я посмотрела через пристань на Билла, гадая, могла ли я видеть темную дымку вокруг него, или же это было мое воображение.
Вскоре мы были на воде, мчась по маленькому озеру, с девушкой на красной одиночной лыже позади нашей лодки, и с Биллом — позади второй. Ритмичный глухой гул и шипение рассекаемых волн были словно знакомая, восхитительная песня. Солнце пекло плечи, его тепло уносил ветер, отбрасывающий волосы мне в глаза. Черные крылья в смятении поднялись в воздух с пристани, но самые большие уже следовали за нами. Моя тревога возросла, когда я перевела взгляд на лыжников.
Билл выглядел так, будто он знает что делает, как и девушка за нашей лодкой. Если они не темные жнецы, и парень в серых плавках, который управлял лодкой, тоже им не был, то оставались еще три кандидата, двое из которых были со мной. Я воздержалась от порыва прикоснуться к черному камню, спрятанному под футболкой, надеясь, что Барнабас выбрал для меня правильную лодку. У девушки в бикини было ожерелье.
— Ты хорошо катаешься? — Прокричала я ей, желая услышать ее речь.
Она обернулась и улыбнулась, крепко придерживая свои длинные светлые волосы.
— Не плохо, — сказала она, наклонившись, чтобы ее было слышно сквозь шум мотора. — Думаешь, она скоро упадет? Я умираю, как хочу оказаться на воде.
Моя улыбка вышла неестественной, и я понадеялась, что она не предсказывает свое будущее.
— Она может. Скоро будет трамплин.
— Тогда возможно. — Она посмотрела на мои фиолетовые кончики волос, затем ее взгляд спустился к моим серьгам в форме черепов и скрещенных костей. Улыбнувшись, она сказала: — Я Сьюзен. Поселение Чипива.
— Эээ, Мэдисон. — Сказала я, придержавшись за лодку одной рукой, когда меня качнуло. Было слишком ветрено, чтобы действительно поговорить, и Сьюзен стала следить за тем, как лыжница позади нас подпрыгнула на трамплине, а я стала оценивать водителя.
Миниатюрная девушка за рулем обладала завидной гривой черных волос, длинных и густых. Они развевались позади нее, открывая маленькие ушки, сильные скулы и безмятежное выражение лица, когда она смотрела вперед. Ее широкие плечи и стройное тело придавали ей вид такой же умелый, как и привлекательный. Ее гавайский топ ослепительно блестел на солнце, заставив меня пожалеть, что я не надела солнцезащитные очки.
Мое внимание переместилось через воду, к красной лодке, в тридцати ярдах от нашей по правому борту, к Барнабасу, который разговаривал с парнем в синей майке. Ветер переменился, когда лодка направилась к трамплину и Сьюзен наклонилась ко мне, ее длинные волосы попали мне в лицо, прежде чем она убрала их. Черные крылья нагоняли нас. Все они.
— Ты надолго здесь? — Спросила она.
— А, не слишком, — правдиво ответила я. — Школа начнется примерно через две недели.
Сьюзен кивнула.
— Тоже и у меня.
Нервничая, я поерзала на забрызганном виниле сиденья. Предполагалось, что я буду присматривать за лыжником, но мне очень хотелось следить за водителем. Никакой смертный не имеет права быть столь великолепным. Если я смогу найти в себе смелость заговорить с ней, то смогу сказать, человек ли она. И что если нет, Мэдисон? — Подумала я, занервничав еще больше. Не то чтобы я смогла сообщить Барнабасу. Может, разделиться вовсе не было такой хорошей идеей.
— Мои родители заставили меня приехать сюда, — сказала Сьюзен, возвращая мое внимание. — Мне пришлось оставить свою работу и все остальное — добавила она, закатив глаза. — Потеряла месячный заработок. Я работаю в газете и мой отец не хотел, чтобы я целое лето пялилась в монитор. Они все еще считают, что мне двенадцать.
Я кивнула, но мое лицо застыло, когда силуэт скользящей черноты размером с коршуна плавно опустился между лодками, будто бы мы стояли на месте. Подавив дрожь, я перевела взгляд на Барнабаса — можно было увидеть его нахмуренные брови прямо отсюда. Резвясь под и над водой, черные крылья приближались, вызывая у меня еще большее напряжение, начинающиеся от кончиков пальцев ног и ползущее вверх.
