Стивен Кинг - ОНО
«А эта черепаха, — думал Джорджи, направляясь к шкафчику со спичками. — Интересно, где я мог видеть этот взгляд раньше?»
Не найдя ответа, он прогнал эту мысль.
Взяв коробок спичек и нож с полки (как учил отец, возможно дальше от острого лезвия) и маленькую чашку из уэльского шкафа в столовой, мальчик вернулся в комнату брата.
— Эх ты, копуша, — достаточно дружелюбно произнес Билл, пытаясь привстать на подушках и чуть не столкнув при этом содержимое ночного столика: пустой стакан, кувшин с водой, салфетки «Клинекс» и капли в нос. На столике еще было старое радио «Филко», откуда доносился отнюдь не Бах и вообще не классика, а рок-н-ролл на самой малой громкости — мать его на дух не переносила.
— Ничего я не копуша, — отозвался младший брат, садясь на кровать Билла и удерживая готовые свалиться вещи.
— Самая настоящая коричневая мохнатая копуша, — настаивал Билл.
Пытаясь представить себе это существо, Джордж захихикал.
— Самая большая копуша в городе, даже в Огасте[1] таких нет, — улыбнувшись, добавил Билл.
— А ты самая большая копуша во всем штате, — парировал между приступами смеха Джордж, что вывело из равновесия мальчиков примерно минуты на две. Затем обмен мнениями по поводу размеров, цвета и прочего продолжался, пока Билл не произнес запрещенное словечко и оба не поняли, что тема исчерпана. Билл зашелся кашлем; его лицо приобрело синюшный оттенок, что с тревогой отметил брат. Фортепьяно вновь смолкло, и мальчики настороженно посмотрели в направлении кабинета, пытаясь услышать скрип педалей или же нетерпеливые шаги матери. Билл поднес ко рту рукав, одновременно указав брату на кувшин с водой. Джордж подал брату наполненный стакан.
Опять заиграло фортепьяно, и вновь — «Посвящение Элизе». И много лет спустя воспоминание об этом будет вызывать у Билла-Заики гусиную кожу. В такие моменты пульс почти останавливался и он думал про себя: «Мать играла эту пьесу в день смерти Джорджа…»
— Кашель прошел, Билл?
— Да.
Вытащив очередной «Клинекс», Билл сплюнул и отправил салфетку в почти полную корзинку рядом с кроватью. Затем достал кубик парафина и положил его на ладонь. Джордж внимательно наблюдал за действиями брата, не решаясь отвлекать его болтовней. Он знал, что, когда Билл занят, он не даст никаких пояснений, пока не закончит, и приготовился терпеливо ждать.
Тем временем Билл отрезал кусочек парафина от кубика, бросил в чашку, зажег спичку и поднес к парафину. Мальчики наблюдали за языками пламени; ветер за окном, стихая, время от времени направлял капли дождя в оконное стекло.
— Теперь мы придадим ему водостойкость, — прокомментировал Билл. Беседуя с братом, он почти совершенно освобождался от заикания. В школе же оно проявлялось настолько сильно, что затрудняло общение с Биллом, а порой попросту делало его невозможным. Его приятели старались не смотреть на парня, судорожно хватавшегося за край парты с внезапно покрасневшим лицом, сузившимися почти до щелочек глазами в бесплодных попытках выдавить хотя бы слово из неподатливого рта. По большей части это удавалось, иногда — нет. В трехлетнем возрасте Билла задел автомобиль; мальчика отбросило в сторону дома, и часов семь он не приходил в сознание. Мать считала, что именно это привело впоследствии к заиканию. А у Джорджа временами возникало ощущение, что отец, да и сам Билл придерживаются другой точки зрения.
Парафин в чашке почти расплавился.
Пламя сникло, стало синим, достигнув картонного стержня, и исчезло. Билл погрузил палец в жидкость и моментально вытащил его, присвистнув. Он смущенно повел головой, мол, горячо. Через несколько секунд он повторил операцию и приступил к обмазыванию кораблика со всех сторон; парафин высыхал мгновенно.
— Можно я? — попросил Джордж.
— Валяй. Только постарайся не закапать одеяло: мать увидит — прибьет.
Джордж окунул палец в парафин — теперь просто очень теплый — и принялся обмазывать еще не покрытую сторону кораблика.
— Не так густо, чучело, — остановил его Билл. — Ты же утопишь его в первом же рейсе.
— Извини… А так?
— Нормально. Так и продолжай.
Джордж справился со своей стороной. Кораблик был практически готов. Взяв его в руки, Джордж почувствовал, что кораблик стал весомее.
— Если бы не холод, я бы запустил его прямо сейчас. Чтоб проверить.
— Как хочешь, — равнодушно отреагировал Билл. Он казался теперь обессиленным и разбитым, будто постройка кораблика совершенно опустошила его.
— Жалко, что мы не сможем вместе…
Джорджу действительно хотелось проверить, как себя поведет их кораблик в деле, вместе с братом; он видел, что Билл, как обычно бывало с ним после реализации очередной идеи, замкнулся в себе, и пытался вывести брата из этого состояния.
— Это ж ты придумал ее.
— Ее, — повторил Билл. — Он у тебя женского рода…
— М-м-м…
— Ладно. Возвращайся быстрей — расскажешь.
— Ну-у… — Джордж переминался с ноги на ногу с корабликом в руках.
— Плащ не забудь, — добавил Билл, — а то подхватишь простуду и будешь валяться, как я. Хотя, наверно, ты уже набрался моих микробов.
— Спасибо, Билл. У тебя здорово вышло, — и Джордж сделал то, что было для него совершенно нехарактерно, во всяком случае Билл не помнил, когда это было в последний раз: наклонился и чмокнул брата в щеку.
— Вот уж теперь ты, копуша, точно подхватил заразу, — произнес повеселевший Билл, улыбнувшись брату. — Надевай плащ и все остальное. Иначе мать задаст.
— Конечно. — Джордж собрал свое водозащитное снаряжение и пересек комнату; кораблик, помещенный на коробку с парафином, покачивался вместе с ней на чашке.
— Дж-дж-джорджи?
Тот обернулся к брату.
— П-п-поосторожнее.
— Ладно. — У Джорджа от удивления приподнялась бровь. Такое привычней слышать от матери, но от брата… Впрочем, он ведь тоже далеко не каждый день чмокал брата в щеку.
Он вышел. Больше братья друг друга не видели.
3
Нелегко было ему преследовать свой кораблик по левой стороне Уитчем-стрит. Он бежал достаточно быстро, но потоки воды гнали кораблик еще быстрее, и Джордж явно не успевал за ним. Впереди раздавался глухой рокот. Оторвавшись от кораблика, Джордж увидел впереди глубокий и длинный разлом, откуда вода низвергалась каскадом. Мальчик заметил, что в водовороте торчала толстая ветка с ободранной корой, напоминающая китовую шкуру, скользкую и темную. Джордж попытался взять препятствие с ходу и поскользнулся, зацепив ветку. Кораблик убежал вперед и скрылся из поля зрения.
