Лиза Дероше - В объятиях демона
Изогнув бровь, он берет из моих пальцев ручку, перечеркивает «Льюк» и пишет сверху «Люк».
ЛЮКОна пишет в тетрадке «Фрэнни и Льюк — анализ главы 26-2», и почему-то меня задевает, что она сделала ошибку в моем имени. Я исправляю до того, как ответить на вопрос.
— Думаю, что он сделал выбор и теперь на своей шкуре ощутит все последствия.
И одно из них — вечность в пламени преисподней.
Девушка с недоверием смотрит на меня.
— И что, все так просто? Никаких смягчающих обстоятельств? Второго шанса?
— Не-а. Не верю во второй шанс.
В подземном царстве о нем невысокого мнения.
Откинувшись на стуле и скрестив руки на груди, девушка внимательно изучает меня.
— И ошибок ты никогда не совершал? О чем потом бы сожалел?
— Нет.
— У всех есть в жизни моменты, которые они хотели бы исправить.
Я наклоняюсь к ней и вглядываюсь в сапфировые глаза.
— Фрэнни, что бы желала исправить ты?
Она вздрагивает при звуке своего имени, и я понимаю, что переборщил. Без особой необходимости и всякого умысла я применил немного силы. Но реакция мне нравится.
Когда Фрэнни отвечает, в голосе ее слышатся нотки боли, а в воздухе я улавливаю слабый аромат розы — грусть. Я пристальнее всматриваюсь в девушку, силясь найти причину.
— Много чего, — отвечает она, не отводя глаз.
Не хочу, чтобы она печалилась, вдруг понимаю я. Напротив, чертовски желаю сделать ее счастливой. Всего лишь небольшой толчок и…
Остановись! Дьявол, откуда эти мысли? Я даже не могу дать название чувству, сопровождавшему их. У демонов нет чувств. По крайней мере, таких. Это же не миссия милосердия, в конце концов! Я здесь по вполне определенной причине, а мисс Кавано подает большие надежды. Очень большие. Я начинаю верить, что она избранная. Когда раздается звонок, я с изумлением понимаю, что это она пришпилила меня взглядом, хотя должно быть наоборот. Будет интересно.
Девушка моргает, словно выходя из сонного состояния, и смотрит в пустую тетрадь.
— Ох… мы, кажется, недалеко продвинулись.
— Я бы так не сказал. — Я показываю тетрадь.
Она смотрит на десять пунктов списка под заголовком «Фрэнни Кавано и Люк Кейн, темы Стейнбека — глава 26-2» и хмурится.
— Угу… отлично выглядит.
Снова сказано с недоверием. Она наверняка горячая штучка. А немного огня не помешает. Буду как дома.
— Уже нашел свой шкафчик в этом крысином лабиринте? — спрашивает она, забрасывая книги в сумку и поднимаясь.
— Даже не искал.
Я беру тетрадку и «Гроздья гнева» — все, что у меня с собой есть.
— Дальше будет сложнее, и если ты, конечно, не собираешь таскать с собой все вещи, я помогу тебе найти его.
Мы направляемся к двери, и я достаю из заднего кармана листок с номером шкафчика и кодом к нему.
— Номер… хм, — улыбаюсь я. Мир смертных иногда такой забавный.
— Какой?
— Три шестерки, — говорю я, и она смотрит на меня с озорством.
— Ах. Это вон там. — Она указывает на другую сторону коридора. — Прямо рядом с моим.
И хотя я знаю, что судьба — полнейшая чушь, лишь предлог для смертных, чтобы сделать выбор, на который иначе они никогда бы не отважились, — это и впрямь знак. Я внимательнее присматриваюсь к девушке. Если она избранная, а это становится все очевиднее, я просто обязан отметить ее душу для ада, пока меня не опередил какой-нибудь мерзопакостный ангел. А значит, действовать нужно сейчас. Возможно, ее было так трудно найти, поскольку она под их Покровом. Если они защищают Фрэнни, значит, и наблюдают за ней. И скоро узнают, что я нашел ее. Я осматриваю переполненный коридор. Так много перспектив, но ни одного ангела — пока, по крайней мере.
Фрэнни идет к шкафчику, я же мгновение стою на месте, любуясь ею. Затем следую за ней. Она и впрямь миниатюрная — около пяти футов двух дюймов.[7] Почти на фут ниже моей человеческой формы. Но на маленькую девочку она не похожа. Соблазнительные округлости там, где и должны быть.
Я усмехаюсь сам над собою. Конечно, вожделение — один из семи смертных грехов, но не благодаря ему я тот, кем стал, и за семь тысячелетий моего существования я не так часто испытывал похоть, хотя миллионы раз использовал в своих целях. Так что и впрямь будет весело.
Я шагаю по коридору и догоняю Фрэнни у шкафчиков. Несколько раз кручу замок на своем, после чего дверца открывается.
— Как ты это сделал? — спрашивает она, словно знает, что я использовал силу.
— Ты о чем?
— Этот шкафчик был у меня в начале года, и я поменяла его из-за сломанного замка.
— Хм. Наверное, его уже починили.
Следует быть осторожнее. Эта смертная чрезвычайно наблюдательна. В классе я допустил оплошность, читая без книги, — что она и заметила, ведь смотрела тоже не в книгу. Да еще и шкафчик — если я попробую настоящий код, то она окажется права: он действительно сломан.
Фрэнни скептически смотрит на меня.
— Ага, наверное, вот только здесь никогда ничего не чинят. Добро пожаловать в Хейдес[8] Хай.
Какого черта?!
— Как? Хейдес Хай?
— Ага, уловил? Хейден Хай — Хейдес Хай. Всего одна буква — но как точно описывает здешнюю адскую бездну.
— Хм.
— Что, не согласен?
Она обводит кругом рукой — потрескавшаяся штукатурка, полопавшаяся краска, сгоревшие лампочки, вздувшийся серый линолеум и помятые металлические шкафчики.
— Тогда, кажется, я выбрал самое подходящее для себя место.
Я усмехаюсь. Разве не здорово, что моя подопечная ходит в школу, прозванную адом? Это слишком роскошно.
Она отворачивается к своему шкафчику, но на ее губах играет улыбка.
— Если «подходящее» для тебя место — паршивый, богом забытый рыбацкий городок, тогда ты совсем безнадежен.
Я не удерживаюсь и смеюсь — и вдруг вздрагиваю, уловив идущий от Фрэнни запах имбиря. Мм… кажется, это она безнадежна.
— Как получилось, что ты меняешь школу за месяц до выпуска?
Я мысленно улыбаюсь.
— Бизнес.
— Отцовский? — допрашивает она.
— В каком-то смысле.
Она смотрит на меня и хмурится, пытаясь уловить значение слов. Затем захлопывает дверцу шкафчика.
— Так… какой у тебя следующий урок?
Я достаю из заднего кармана расписание и разворачиваю.
— Вроде математика, кабинет триста семнадцать.
— О-о-о! Это к миссис Фелч. Очень сочувствую.
— Почему? Что не так с миссис Фелч?
В это время раздается звонок.
— Во-первых, — поежившись, произносит Фрэнни, — если по звонку ты не на месте, то останешься после уроков — мне очень жаль, а во-вторых, она кусается.
