Татьяна Устименко - Сказки Круговерти. Право уйти
– Как мы можем вмешаться, если у этого младенца ещё и прошлого-то толком нет! – ворчливо отозвалась старшая.
– Если мы не вмешаемся, то у него и будущего не будет, – сварливо огрызнулась младшая, не спеша примиряться.
– Зато у него имеется настоящее, в котором он плачет, пачкает пеленки и хочет есть! – вновь оборвала её средняя. – А в его судьбу и без нас найдется кому вмешаться.
– Только не говори, что эта рыжая пигалица и здесь сунет свой курносый нос, – старшая женщина недовольно поморщилась. – Она и так уже довольно путала нашу кудель!
– Прясть надо тоньше, вот тогда и не сунется Слепая Гостья наши огрехи расплетать, – раздраженно огрызнулась миротворица. – Пусть все идет своим чередом. Ведь сколько веревочке ни виться…
И все трое многозначительно усмехнулись, спрятав в уголках губ конец этой старинной фразы. Три сестры, три старшие норны[2], медленно истаяли в прозрачном осеннем воздухе.
– Нет, ничего нельзя изменить. Что спрядено, то спрядено, – недовольно поджав тонкие старческие губы, думала справедливая Урд, ибо она отвечала за прошлое всех и вся.
– Ничего, я ещё поборюсь за его будущее! – ожесточенно размышляла упрямая Скульд, ведь она ведала грядущим.
– Пусть все идет своим чередом, – решила добросердечная Верданди, тепло улыбаясь своим мыслям, потому что лишь она распоряжалась нашим настоящим.
Часть первая
О вреде и пользе заключения договоров
Глава 1
Тусклый свет восходящего солнца вяло пробивался в комнату сквозь плотные портьеры, еще больше усиливая гнетущую атмосферу, царившую в спальне. Мастер демонолог, досточтимый мэтр Хельги Криэ, осторожно, чтобы не потревожить ран, подтянулся на постели, помогая себе свободной от повязок левой рукой. Правая рука, грудь и лоб скрывались под бинтами, пропитанными заживляющей мазью. В комнате тяжелой пеленой висел запах лекарств. Пожалуй, не стоило соглашаться на тот сомнительный заказ… Едва ли не впервые поправ свою привычку – не зная брода не соваться в подозрительные склепы, он чуть не поплатился жизнью. Выручили многолетняя практика и проверенный напарник, уже не единожды составлявший заклинателю компанию в подобных сомнительных предприятиях. Но, как говорится, хорошая мысля приходит опосля. И теперь в архив Высокого дома Скрипто, куда он предпочел бы наведаться лично, придется отправиться так и норовящей впутаться в неприятности Иленке и ни черта не понимающему в магических делах Энгарту. При всех своих достоинствах, ни в чем колдовском, кроме оружия для охоты на демонов, напарник Хельги не разбирался.
Возле кровати, ожидая последних указаний мэтра, стояли черноволосая девушка и кряжистый мужчина средних лет. Аккуратно подстриженная русая бородка обрамляла широкое симпатичное лицо.
– Пап, может, я лучше останусь? – участливо спросила девушка, присаживаясь на край кровати. – Мастер Энгарт и сам может съездить.
– Нет, – Криэ отрицательно покачал головой и тут же поморщился. – Скрипто знают тебя, а Энгарта увидят первый раз в своей жизни. К тому же ты хотя бы относительно представляешь, что следует искать в их бумажных залежах. Документы, касающиеся территории пустыря, нужны мне как можно быстрее, пока градоправитель не начал это чертово строительство! – по щеке демонолога заструился пот. – Считай, что это твоя преддипломная практика. Так ведь, Энг?
– Думаю, что после грядущей поездки ее обучение у меня можно будет считать законченным, – усмехнулся в усы мужчина. Гениального мечника за несколько лет тренировок из Иленки так и не вышло, но для необходимой самообороны хватит, а уж для того, чтобы упокоить излишне ретивую нежить, и подавно.
Хельги нахмурился, вспоминая, что послужило толчком к планируемому путешествию за тридевять земель. Запланированное градоправителем строительство уже давно сидело у господина демонолога в печенках, вместе с расфуфыренным главой города и его неизменным посыльным, время от времени появлявшимся в доме Криэ…
– Вот… и хорошо. – Хельги облизнул пересохшие губы, пытаясь удержать ускользающее сознание. – У нас три недели в запасе, но лучше бы вам поторопиться. Надеюсь, за это время я полностью поправлюсь…
– Договорились. – Иленка успокаивающе погладила отца по руке. – Выздоравливай, мы скоро вернемся.
Хельги дождался, пока за гонцами закроется дверь, и обессиленно сполз на подушку. Клинок в ножнах у изголовья недовольно задрожал, показывая, какого он мнения обо всем этом.
– Да ладно тебе каркать, – пробормотал демонолог, чуть повернув голову в сторону оружия, – все будет в порядке.
Меч, конечно же, ему не поверил, издав звук уж больно напоминавший саркастическое фырканье.
– Ну и пес с тобой… – буркнул Хельги, окончательно проваливаясь в лихорадочное забытье…
* * *Две недели спустя…
Изнывая от жары под раскаленными лучами злого июльского солнца, истекая реками пота и ежесекундно прикладываясь к фляге с водой, по дороге на славный город Далеград, который находится на территории Древних рас, чуть сутулясь под тяжестью ноши, загребая разношенными сандалиями мягкую горячую пыль, брела… Смерть.
Только вот вряд ли кто-то признал бы Слепую Гостью, ибо не было при ней ни черного полуистлевшего балахона, ни зазубренной косы; да и на выбеленный временем скелет с ядовито-зелеными огнями в глазницах она походила слабо. Куда больше она смахивала на миловидную девушку-подростка лет шестнадцати, худенькую и красно-рыжеволосую, с конопушками на курносом носу и огромными, чуть наивными синими глазами. Но не стоило обманываться этим милым обликом – по дороге шла самая настоящая Смерть. И то, что Ступающая Неслышно в реальности оказалась весьма далека от фольклорных о себе представлений, совершенно ее не заботило, а напротив, играло на руку. За плечами у нее, в черном матерчатом чехле на широких лямках, болталась гитара, ставшая в такую жару непосильной ношей и жегшая спину не хуже адского пламени.
Люди звали ее по-разному: Слепая Гостья, Госпожа Смерть, Бледная Дева (однако вряд ли кто-то рискнул бы назвать ее бледной, столкнись они нос к носу). Сама же она предпочитала имя Арьята, пусть оно и досталось ей по ошибке. Но ни случайный крестный, ни сама крестница ничуть не возражали против сего маленького недоразумения, решив оставить все так, как есть.
Шагах в четырех перед нею, взбивая пыль рифлеными подошвами сапог, бодро вышагивал верный ее Поводырь – высокий, ладно сложенный мужчина лет двадцати семи – тридцати, в черной безрукавке и таких же штанах. За плечами у Поводыря болтался видавший виды тощий пятнистый рюкзак. Светлые, стального оттенка волосы были заплетены в косу, свисавшую вдоль рюкзака чуть не до копчика. Длинная челка, разделенная на две пряди и оплетенная красной тесьмой, эффектно обрамляла узкое загорелое лицо.
