"Самая страшная книга-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Парфенов Михаил Юрьевич
Карина обогнула магазин и сразу увидела машину. Массивный внедорожник сгорбился в углу между глухой кирпичной стеной и ржавыми воротами, словно пытаясь вжаться в них, спрятаться, слиться с окружением. В серой вечерней мгле это ему почти удавалось. Рядом никого не было. Карина замерла, прищурилась, пытаясь различить силуэт Тимура в салоне, но безуспешно. Неужели он тоже исчез? Ни хрена, не может быть. Тим ни за что не оставил бы ее. Миша – черт знает, никогда нельзя было понять, что творится в его нацистской бритой башке. Но Тим? Он подал бы знак, предупредил, обязательно нашел бы способ.
Карина огляделась. Пустая улица проваливалась в сон. На углу возле магазина горел, чуть помаргивая, фонарь. Его свет ложился на крышу внедорожника и, не в состоянии удержаться на гладкой поверхности, стекал по окну и борту во мрак под колесами. От этого света вокруг становилось только темнее. От этого света по спине бежали мурашки.
Собрав всю храбрость в кулак, Карина подошла к машине. Она знала, что если постучит по стеклу или попробует как-то иначе привлечь внимание, то не получит ответа, а потому просто открыла водительскую дверь. И не закричала. Стиснула зубы, зажмурилась. Заставила себя неспешно, размеренно досчитать до семи и только потом открыла глаза вновь.
Тимур лежал, завалившись на бок, уткнувшись лицом в сиденье пассажирского кресла. Он был настолько неподвижен, настолько неодушевлен, что казался естественной частью салона, ничем не отличался от руля или приборной панели. Чернота на кожаной обивке под его головой тускло поблескивала в свете фонаря, едва просачивающемся сквозь лобовое стекло. Пахло медью и мочой.
Собственное самообладание удивило Карину. Да, за последние годы она повидала и подержала в руках немало человеческих останков: черепа и челюсти серийных убийц и комендантов концлагерей, кожа с татуировками, снятая с погибших байкеров и воров в законе, святые мощи, кости августейших особ. Но то были вещи, утратившие всякий намек на жизнь, не имеющие никакого отношения к тем, кто носил их некогда в своих телах. Настоящего мертвеца, который уже не человек, но пока еще не предмет, и этой переходностью, неопределенностью своей ужасен, она прежде видела в реальности всего однажды – пятнадцать лет назад, когда хоронили бабушку. А сейчас перед ней остывал Тимур, верный друг и любовник, единственный, кого она могла представить отцом своего ребенка. Он был убит, и кровь еще не высохла и пахла омерзительно-приятно, и лица его не было видно, а только затылок и шею, вывернутую неудобно, как никогда не вывернет живой. А Карине оказалось все равно. Она чувствовала страх, да – теперь выяснилось, что опасаться следует вовсе не ментов, и страх стал острее и прозрачнее, будто осколок бесцветного стекла, вонзившийся под ребра, – но не сожаление, не горе, не скорбь. Ничего из того, что до́лжно чувствовать, если погибает близкий человек. Мертвый Тимур не имел значения, и это ее озадачило.
Но тратить время на самокопание Карина себе запретила. Нужно было действовать, и действовать немедленно. Водила она крайне неуверенно, водительских прав не имела, хотя уже третий год собиралась записаться в автошколу, да и вряд ли попытка уехать из города в окровавленном автомобиле с трупом в салоне добавит ей шансов на снисхождение в суде. А суда точно не удастся избежать. Потому что Миша исчез. Потому что кто-то убил Тимура. Потому что кто-то преследовал ее на темных улицах и наверняка затаился неподалеку. Потому что теперь ей не оставалось ничего иного, кроме как обратиться в ближайшее отделение полиции. Всего за несколько минут менты из потенциальной угрозы превратились в защитников и спасителей. Придется рассказать им все как есть, сведя свою роль к минимуму. Ничего не знала, слышала краем уха, гражданский муж попросил встретиться в ресторане с клиентами и передать им бумаги. Доказать ее реальную вовлеченность в незаконную торговлю черными артефактами невозможно. Если повезет, Карина Евгеньевна Тимофеева вообще будет проходить по делу свидетелем.
Отступив от машины, она захлопнула дверь. Потом вспомнила о смартфоне Тимура, подумала, что стоило бы его забрать, но тут краем глаза уловила движение сзади. Опустила руку в сумочку, нащупала перцовый баллончик и только после этого неспешно обернулась. На углу у магазина под фонарем стоял человек. Тот самый, что шел за ней несколько минут назад. Невероятно, уродливо костлявый, а потому кажущийся выше своего роста и лишенный возраста. Узкие плечи, худая шея, облепленный желтой кожей череп – все это делало его похожим на мумифицированного покойника или узника концлагеря. Но, в отличие от них, он улыбался. Едва заметной, кривой улыбкой, не размыкая бесцветных губ.
– Лучше не подходи, – сказала Карина. – Хуже будет.
Человек пожал плечами. Мол, как угодно, дамочка. Однако он не опасался ее. Нисколько. Наблюдал, изучал, словно редкую бабочку, словно никогда прежде не встречал женщины, готовой угрожать ему.
– Не подходи, – повторила Карина и принялась отступать, не отводя от незнакомца взгляда. Она вышла из тупика, держась у самой стены дома, двинулась прочь по улице, уползающей от магазина еще выше в гору. Этот чертов город, казалось, целиком состоял из сплошных подъемов и спусков.
Человек под фонарем не двигался. Когда расстояние между ними увеличилось метров до восьмидесяти, Карина повернулась и зашагала со всей быстротой, на какую была способна. Однако совсем скоро страх заставил ее обернуться. Тощий по-прежнему стоял под фонарем, глядя ей вслед. Когда она обернулась снова, еще несколько секунд спустя, его там уже не оказалось.
Не замедляя шага, Карина достала из сумочки смартфон и перцовый баллончик. Первый – в левую руку, второй – в правую. Все должно быть наготове. Забила в поисковик: «Железносельск отделения полиции», получила список с адресами и карту. Звонить она не решалась: еще не до конца понимала, что будет говорить и в каком свете лучше представлять случившееся. Пока нет прямой угрозы, следует собраться с мыслями и продумать историю. Как можно больше правды – потому что Миша может быть еще жив, но как можно меньше фактов, позволяющих предъявить ей серьезные обвинения.
Регулярно оглядываясь, Карина добралась до пустынного перекрестка, остановилась под светофором и принялась изучать карту с раскиданными по ней синими кружочками, обозначающими отделения полиции. Судя по всему, ближайший участковый пункт располагался всего в нескольких минутах ходьбы, на улице Кольцова, в доме номер двенадцать. Прикинув маршрут, Карина еще раз осмотрелась: город вокруг выглядел мертвым. Давно мертвым. Как череп маньяка Куницына.
Светились окна и где-то вдалеке шумели машины, из-за высокого металлического забора по правую руку доносились голоса, но они ничуть не оживляли общей картины, не исправляли впечатления, что Железносельск изо всех сил старался казаться обитаемым, однако старания эти никак не могли увенчаться успехом. Если убрать забор, то увидит ли она за ним обладателей голосов? Если зайти в квартиру, чьи окна так призывно горят, встретят ли ее хозяева? Или комнаты окажутся пусты и холодны?
Перейдя через дорогу, она попала в район двухэтажных многоквартирных домов, построенных в середине прошлого века. Нужно было миновать четыре таких дома, а затем свернуть налево – и участковый пункт окажется прямо перед носом.
Навстречу кто-то шел. Карина сбавила шаг, пригляделась. Женщина. Высокая, грузная, в годах. Она несла в каждой руке по увесистой холщовой сумке и смотрела себе под ноги. Остановившись на краю тротуара, Карина крепче сжала перцовый баллончик, готовая пустить его в ход при малейшем признаке опасности, но женщина проплыла мимо, не подняв головы, – тяжелая, покорная своей ноше и сосредоточенная на ней, похожая на тягловую лошадь.
Отлично. Значит, в городе все-таки остались обычные люди. Настоящие люди. Они разговаривают за заборами и жгут свет в квартирах, они понятия не имеют о том, что где-то снаружи их уютных домашних мирков бродит по плохо освещенным улицам смерть, почти в исконном своем виде, костлявая и безмолвная, орудующая не косой, а… чем? Чем убили Тимура? Ножом? Она не видела ран, но не сомневалась, что его зарезали. Тощий, вроде бы, ничего не держал в руках. Это, кстати, важный вопрос. Почему она вдруг решила, будто он представляет для нее опасность? Успокойтесь, девушка, успокойтесь. Опишите подробнее внешность того мужчины. Совершал ли он какие-либо действия, которые вы расценили как посягательство на вашу жизнь, или, может быть, сказал нечто, похожее на угрозу? Здесь нужно соблюдать осторожность – допустим, она наговорит про тощего с три короба, а потом выяснится, что это всем известный городской сумасшедший, немой и совершенно безобидный.
