Таня Хафф - Дым и тени
— Полагаю, завтрашняя бульварная пресса расскажет все, что нам нужно знать.
— Господи!..
— Молитва — всегда вариант решения проблемы.
Тонкая струйка жидкости, в которой поблескивали искры, побежала по подбородку Ли Николаса. Крошечные огоньки тускнели и гасли один за другим.
У Чи-Би имелось сильное подозрение, что бульварная пресса на сей раз сумеет откопать еще меньше правды, чем обычно.
Глава шестая
Тони подождал, пока рейсовый автобус тронется в путь, слегка прищурился от света утреннего солнца и уставился через перекресток на студию. Она выглядела так же, как и в течение сотни предыдущих утренних часов, по крайней мере в те тридцать дней из ста, когда не шел дождь. Не было никаких загадочных посланий, указывающих на то, что Тони поджарил тень, обескуражил Повелителя Тьмы и остановил вражеское вторжение. Он не получил никаких заявлений о капитуляции, предложений о переговорах, даже простого: «Вы победили. Я сдаюсь».
Тони посмотрел на часы. Семь двадцать.
«Мне придется ждать еще примерно часа четыре, прежде чем ворота должны будут опять открыться. Тогда я и выясню, распахнутся ли они. А если так и случится? Что тогда?»
Тони снова посмотрел на студию. По ее внешнему виду нельзя было угадать, что может случиться — или же нет! — через каких-то коротких четыре часа.
Вообще-то это было не так уж плохо, потому что если бы студия выглядела по-другому, на здании имелись бы какие-то доказательства существования ворот или Повелителя Теней, то Фостеру пришлось бы сообщить обо всем надлежащим органам. В конце концов, на дворе стоял двадцать первый век. Наверняка у кого-нибудь имелись планы, как справиться с вторжением из иного мира. При этом парень имел в виду вовсе не тех людей, которые заправляли веб-сайтами theyarecoming.com или prob_me.org и явно имели слишком много свободного времени.
К несчастью, единственными фактами, с помощью которых он мог бы доказать, что в наш мир готовится вторжение, были невидимые ворота, из-за которых у него ломило зубы, все отрицающая волшебница и актер, который не помнил, что был одержим. Одна бульварная газетенка опубликовала на семнадцатой странице слегка размытый снимок Ли, выходящего из главного отделения публичной библиотеки. Это наверняка придаст хоть какой-то вес истории об одержимости, но не слишком большой. Фокс Малдер[20] не смог бы состряпать из нее дело, подлежащее расследованию.
На светофоре сменился свет, и Тони двинулся через улицу, рассеянно потирая большим пальцем почти зажившую маленькую ранку на левом запястье. Провести две ночи подряд в квартире Генри не было умно. В том-то и заключалась проблема. Рядом с Фицроем Фостер был не умным, а… зависимым.
«Конечно, вроде бы имело смысл побежать к Генри за помощью в тот момент, когда начали происходить странные вещи. Друг со специальными знаниями и все такое. Но позволить, чтобы дело зашло дальше? Поддерживать позицию вампира, утверждающего, что все, с кем он имел связь, принадлежали ему?»
Запястье Тони запульсировало болью. О чем он думал? Другие части его тела сделали парочку предположений, но юноша игнорировал их.
«Теперь нет ни малейшего шанса отстранить Генри от этого дела. Если ворота откроются снова, то мне придется рассказать об этом вампиру. Но в следующий раз… Да уж, — фыркнул Тони и шагнул на бордюр. — Потому что это такая вещь, которая, скорее всего, должна случиться снова».
Все эти размышления казались парню слегка спорными, поскольку Арра была чертовски уверена в том, что на сей раз они не выживут.
«Да, Арра!..»
Тони позвонил ей от Генри, чтобы рассказать о случившемся. Дело закончилось тем, что он оставил послание на ее автоответчике. Парень знал, что Арра стояла рядом с телефоном, слушала и отказывалась увязать во всем этом еще больше.
«Какая жалость. Если ворота снова откроются, то я не оставлю ей выбора. — Фостер гадал, сработает ли шантаж. — Мол, ты должна помочь остановить Повелителя Теней, иначе я расскажу всем, кто ты такая на самом деле. Да уж, это сработало бы!»
Тони снова фыркнул. Если дело дойдет до того, что его слово будет стоять против слова Арры, его история против ее, то он побился бы об заклад: люди поверят тому, кто не рассказывает о волшебниках и вторжениях черных теней.
«Может, попытаться сыграть на чувстве вины? Сказать, что она не должна беспокоиться, потому как уже достаточно натерпелась. Пусть остается дома со своими кошками, пока мы, все прочие люди, будем погибать. Я должен что-то предпринять и без помощи Арры, просто обязан! Но если окажется, что для спасения мира недостаточно дуговой угольной лампы на шесть тысяч ватт, то этот поганый мир обречен».
Фостер шагал к задним дверям тем же путем, каким подошел к ним прошлой ночью, и посмотрел на мотоцикл Ли. Они влили в глотку актера так много водки, что тот, вероятно, отправился домой на такси. Ли сказал Чи-Би, что ничего не помнит, и это было хорошо. Тони знал: ему будет нелегко встретиться лицом к лицу с актером, помня, что произошло в гардеробной. Меньше всего он нуждался в реакции на случившееся самого Ли.
Опыт говорил ему, что парень нормальной ориентации, вспомнив с похмелья о том, как он щупал голубого, скорее всего, станет винить во всем именно этого извращенца, разозлится и взбесится, но не подумает: «Ой, у меня, должно быть, случайно не туда скользнула рука». Такова была человеческая натура. Обычно это ничуть не беспокоило Тони, но ему не хотелось доподлинно узнать, что Ли в этом отношении ничуть не отличался от прочих.
Впервые с тех пор, как он начал работать в «Самой темной ночи», Тони не ждал, когда же он увидит актера на съемочной площадке. Проблема состояла в том, что дела, касающиеся темного волшебника, ворот, тени и вторжения, были слишком сложны, чтобы как следует уложить их в голове. Зато все, касающееся Ли, там замечательно умещалось.
«О, просто охрененно замечательно! Как будто у меня мало забот и без этих мысленных инсинуаций».
Как обычно, почти все сотрудники, явившиеся на работу пораньше, собрались вокруг тележек обслуживания, лелея в руках кружки с кофе и горячие булочки. Плотники говорили с электриками, водителями, реквизиторами, кинооператорами. Это место было студийной Швейцарией, нейтральной землей. По негласной договоренности все споры приберегались для павильона звукозаписи. Киношники тщательно придерживались определенного уровня хороших манер. Люди, работавшие по семнадцать часов в сутки, были готовы на все, чтобы помочь легкому усвоению кофеина и пищи, богатой углеводами.
