Клайв Баркер - Книга демона, или Исчезновение мистера Б.
— Нет, нет, нет. Умоляю вас, мистер Б., мне недостанет сил. Меня это доконает. Мои дети осиротеют. Моя жена, моя бедная жена..
— Марта.
— Я знаю, как ее зовут!
— Она овдовеет.
— Понятно. Значит, у меня нет выбора.
— Ни малейшего.
Тогда он пожал плечами и повел меня по улицам Я шагал вслед за пирожником, положив руку ему на плечо, как слепой.
— Расскажи мне кое-что, — сказал пирожник как бы между прочим. — Настал тот самый конец света, о котором нам читает священник? Из Откровения?
— О демонация! Нет!
— Откуда тогда взялись существа небесные и адовы?
— Если подумать, это оттого, что сделано очень важное открытие. Оно изменит мир навсегда.
— Как?
— Я не знаю. Чем занимается этот Гутенберг?
— Он золотых дел мастер, мне кажется.
* * *Хорошо, что он меня проводил, но лучше было бы обойтись без разговоров. Все улицы городка были похожи одна на другую — грязь, народ, черно-серые дома, подчас более убогие, чем развалины, в которых мы с Квитуном ночевали во время странствий.
Квитун! Квитун! Почему я все время помнил о нем и о том, что его нет рядом? Вместо того чтобы освободиться от этой одержимости, я превратил ее в игру, перечисляя пирожнику самые примечательные кушанья, какие мы с Квитуном попробовали в пути: акула, сом, рыба-пузырь, кроваво-картофельный суп, суп из святой воды с вафлями, крапивно-игольный суп, тюря из мертвеца, приправленная прахом сожженного епископа, и так далее. Память подбрасывала мне новые воспоминания, больше, чем я ожидал.
Я наслаждался воспоминаниями и с радостью поделился бы и другими незабываемыми сценами, если бы меня не прервал нарастающий страдальческий вой, донесшийся с улиц. Он сопровождался ни с чем не сравнимым запахом горящей человеческой плоти.
Мгновение спустя источники шума и тошнотворного запаха появились перед нами: мужчина и женщина, над чьими пышными прическами пламя поднималось почти на метр, с энтузиазмом пожирая их волосы, спины, ягодицы и ноги. Я отступил, но пирожник стоял посреди дороги и пялился на них, пока я не потянул его за руку и не отодвинул в сторону.
Я посмотрел на него и понял, что он уставился на узкую полоску небес между карнизами крыш по обеим сторонам улицы. Я проследил за его взглядом и увидел, что там двигались какие-то фигуры, сияющие даже на фоне яркой голубизны летнего неба. Это были не облака, хотя по чистоте и непредсказуемости они не уступали облакам и стайкой бесформенных очертаний плыли в одном направлении с нами.
— Ангелы, — сказал пирожник.
Я был искренне изумлен тем, что он знает о таких вещах.
— Ты уверен?
— Конечно уверен, — ответил он, и в его голосе послышалось легкое раздражение. — Гляди. Сейчас они проделают то, что всегда делают.
Я поглядел. И увидел, к своему изумлению, что все бесформенные массы сошлись в одну точку, превратились в единую сияющую фигуру и стали вращаться против часовой стрелки по спирали. Центр фигуры разгорался все ярче, а потом взорвался, выплевывая пятна света, как лопнувший стручок. Горошины опустились, вращаясь, вниз на крыши домов и растаяли без следа, как снег ранней весной.
— Должно быть, происходит что-то очень важное, — сказал я себе. — Квитун был прав.
— Уже недалеко, — сообщил пирожник. — Можно, я отсюда покажу вам, куда идти?
— Нет. Доведи меня до самой двери.
Без лишних слов мы двинулись дальше. Вокруг было много народу, но я больше не добавлял к своему обычному облику гротескные штрихи, такие как вывалившийся язык и сопли, бегущие из ноздрей. Не было нужды. Передо мной шел измазанный навозом пирожник, и мы вместе представляли собой достаточно отвратительную пару, чтобы горожане держались от нас подальше и отводили взгляд, когда проходили мимо.
Люди чувствовали смутное беспокойство, и вовсе не из-за нашего вида. Даже те, кто еще не заметил нас, опускали глаза и смотрели себе под ноги. Казалось, все знали, что ангелы и демоны посетили здешние улицы, и спешили по делам, не желая замечать солдат этих двух армий.
Мы свернули за угол, потом еще раз, и после каждого поворота прохожих становилось все меньше. Наконец мы вышли на улицу, где было полно мелких лавок и мастерских: заведение сапожника, лавка мясника, торговля мануфактурой. Все было закрыто, кроме лавки мясника, что оказалось кстати, потому что мой желудок требовал съестного. Пирожник пошел со мной, но вряд ли его интересовал ассортимент лавки мясника. Он как будто боялся остаться в одиночестве на этой зловеще пустынной улице.
В лавке было не убрано, опилки на полу впитывали кровь, а в воздухе роились мухи.
И тут из-за прилавка послышался сдавленный от боли голос.
— Берите что угодно… — хрипло сказал этот голос — Мне все это… уже… не нужно.
Мы с пирожником заглянули за прилавок. Мясник лежал на опилках по другую сторону прилавка, все его тело было сплошь исколото и изрезано. Вокруг него разлилась широкая лужа крови. Смерть смотрела на нас из его маленьких голубых глазок.
— Кто это сделал? — спросил я.
— Один из ваших, — ответил пирожник. — Видишь, как его мучили.
— Не стоит судить скоропалительно, — парировал я. — У ангелов прескверный характер. Особенно в приступе праведности.
— Оба… ошибаетесь… — выговорил умирающий.
Пирожник обошел прилавок и подобрал два ножа, валявшиеся возле тела мясника.
— От них, нету толка, — сказал мясник. — Я думал, одного хорошего удара в сердце хватит. Но нет. Я истекал кровью, но не умирал, поэтому исколол себя всего. С женой, надо сказать, было проще. Пырнул хорошенько…
— Вы убили вашу жену? — спросил я.
— Она вон там — Пирожник кивнул на дверь, ведущую в глубь помещения. Он подошел туда и, застыв на пороге, присмотрелся. — Он вырезал ей сердце.
— Я не хотел, — сказал мясник. — Я хотел, чтобы она умерла и ее охраняли ангелы. Но я не хотел рубить ее на куски, как свиную тушу.
— Почему же вы это сделали? — спросил его пирожник.
— Так захотел демон. У меня не было выбора.
— Здесь был демон? — сказал я. — Как его звали?
— Ее звали Мариаморта. Она приходила сюда, потому что настал конец света.
— Сегодня?
— Да. Сегодня.
— Ты не сказал об этом, — обратился ко мне пирожник. — Если бы я знал, я бы пошел к своей семье.
— Если самоубийца-мясник утверждает, что наступил конец света это не означает, что мы должны ему верить.
— Но мы верим, поскольку это правда, — произнес кто-то у двери.
Это был Квитун. Какой-то знатный человек лежал сейчас где-то мертвый и раздетый, потому что Квитун нарядился в богатый костюм алого, золотого и черного цвета, явно с чужого плеча. Его облик стал еще более впечатляющим оттого, что длинные черные волосы были уложены в тугие блестящие локоны, а усы и бородка подстрижены.
