Дженнифер Арминтраут - Превращение
Не обернувшись, я вышла за дверь.
ГЛАВА 7
23 июня 1924 года
Кир сдержал слово. Охранники не остановили меня, и я покинула дом.
Голова разрывалась от огромного количества нахлынувших эмоций.
Кир пришел в ярость. Пересекая газон, я все еще могла слышать его ужасные крики и звуки разбивающихся предметов в доме.
Печаль снедала мою душу, пока ноги сами несли меня по тротуару. Я не знала, кого на самом деле ожидала найти в Кире. Наставника? Друга? Союзника в борьбе против страшных угроз «Движения», которое требовало, чтобы я либо жила для них, либо не жила вовсе?
Я поняла, что снова зашла в тупик. Кир руководил бы мной так же, как это делало бы «Движение». А я не могла это принять. Всю жизнь мною кто-то помыкал. Сначала отец, который был постоянно занят тем, что планировал мою будущую карьеру. Я удивлялась, как он находил время для собственной жизни.
«Ты моя работа, Кэрри. Мой долг — хорошо устроить тебя».
Как разочаровался бы он во мне сейчас. Но ведь я была такой же, как он, поскольку отодвинула на второй план романтические мечты и предпочла учебу и стремление к совершенству, пока медицина всецело не заполнила мою жизнь, а любые отношения, которые не были связаны с продвижением по карьерной лестнице, казались пустой тратой времени. Я позволила стольким вещам помешать моему собственному счастью! А теперь даже не могла вспомнить, что вообще могло сделать меня счастливой.
Мое тело совсем окоченело, когда я добралась до квартиры Натана. Я не оставила ему записку, но была уверена, что разбросанные бумаги помогли ему понять, куда я пошла. Напряжение сворачивалось в воздухе спиралью как электричество, когда я пересекала улицу. Окна квартиры были темными, но выставленный рекламный щит магазина все еще стоял на тротуаре. Я закрыла нос от неизбежного запаха ладана и направилась вниз по лестнице в книжный магазин.
Однако беспокоиться о мерах предосторожности не требовалось. Воздух был чистым, никакой успокаивающей музыки… Я вошла в комнату и прислонилась к прилавку, а затем услышала приглушенные проклятия и характерный звук упавших на пол книг.
— Нужна помощь? — поинтересовалась я.
За внезапным ударом последовало ругательство. Натан показался из книжных рядов, прижимая руку к макушке.
— Ты вернулась, — решительно произнес он и сморщился, когда пробежался пальцами по волосам.
— Извини. Я должна была кое-что сделать. — Я решила не говорить ему. Если бы он спросил, лгать бы не стала, но добровольно все рассказать — это было самоубийством.
Натан ничего не ответил, а просто снова скрылся за полками и продолжил делать то, чем занимался до меня.
Я последовала за ним. Он сложил книги на их места и направился мимо меня в другой конец магазина, где стал возиться, перебирая карты Таро, которые, как я заметила, не нуждались в том, чтобы их нужно было приводить в порядок.
— Так ты собираешься со мной разговаривать или нет? — тихо спросила я, когда он разложил карты веером, как будто они были кучкой журналов, лежащих на журнальном столике.
— Извини. Я был груб. Как прошел вечер? Хорошо провела время со своим создателем, пока я рылся в твоей сгоревшей квартире? — Сарказм, звучащий в его голосе, был пощечиной. Мое раздражение усилилось.
— Ты сам отправился туда. Я не просила тебя идти. Все, что тебя заботило, так это твоя драгоценная книги!
— Речь не об этой гребаной книге! — Натан ударил кулаком по столу. Колода карт отскочила и упала на пол. — Как долго ты ждала, прежде чем решила поковыряться в моих вещах, чтобы найти его адрес? Ты хоть задавалась вопросом, что собиралась сделать? Нет! После того, что я рассказал тебе, после того, что ты пережила от его рук, ты все же пошла за ним. Безоружная. Он мог убить тебя!
— Но не убил же. Я могу постоять за себя, — произнесла я.
— Ты не знаешь, какой он на самом деле! — крикнул Натан, пока расставлял свечи по порядку.
Я надеялась, он сломает каждую чертову свечку.
— А ты, значит, знаешь?
— Да. — Натан повернулся ко мне, все еще держа в руке несколько оранжевых свечей. — Он способен на то, о чем ты даже представить себе не можешь. То, что даже не захочешь знать.
— Он убийца. Желание убивать — в нашей крови. Это написано даже в долбаной вампирской библии!
— Значит, это в нашей крови пытать? Калечить? Охотиться на слабых и использовать таких детей, как Зигги? В моих венах течет та же кровь, что у него, но у меня никогда не возникало желания насиловать и убивать шестнадцатилетних девочек.
Я не могла поверить своим ушам. По его словам, Кир, определенно, был чудовищем. За то короткое время, которое я была с ним, я поняла, что он относился к людям как к своим домашним животным, и видела, что он, как ни в чем не бывало, пил кровь трупа, как если бы та была выдержанным французским вином. Но я знала себя, и была уверена, что никогда не увлеклась бы тем, кто способен на такое ужасное злодеяние.
— Он не мог сделать такое.
— Ты в этом уверена? Об этом было написано в последнем приказе. У меня наверху есть газетная вырезка об исчезновении девочки. Кир очень гордился ей. По-видимому, ему приносит наслаждение убивать девочек, пока он насилует их. Он любит смотреть, как они умирают, пока он находится внутри.
Описание столь непристойного процесса заставило мой желудок сжаться. Я прикрыла рот рукой.
— Я не хочу больше ничего слышать.
— Нет. Ты хочешь испытать это на себе. — Натан шумно выдохнул. — Ты идешь напролом и делаешь то, что хочешь.
— Это не то, чего я хочу.
— Эй! Да мне наплевать! Очевидно, что бы я ни сказал, тебе все равно.
Натан повернулся к свечам. Его спокойствие распалило мой растущий гнев:
— И что все это значит?
— Это значит, независимо от моих слов ты будешь делать то, что тебе, черт побери, взбредет в голову.
— А почему я не должна? — Я перетасовала карты, аккуратно сложенные в стопку на столе. — Единственные слова, вылетающие из твоего рта — это «не делай этого, Кэрри», и «это опасно, Кэрри», и «я убью тебя, Кэрри». Но ты никогда не говоришь — почему.
— Тебе достаточно знать основное.
— Ты говоришь прямо как мой проклятый отец, — закричала я, топнув ногой.
Натан издал какой-то раздраженный звук и всплеснул руками:
— О чем ты, черт возьми?
— Если я задаю вопросы, ты отвечаешь уклончиво. Ты не хочешь рассказывать что-либо о своей жизни, но тебе кажется, что я должна слепо верить в то, будто ты лучше знаешь, что для меня нужно. — Я указала на него пальцем: — Откуда мне знать, что ты не такой же опасный, как Кир?
