Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха
Никита помрачнел. Он, как никто другой, уже смутно понимал: если ты выбран – пощады не жди.
Николай с Василием снова перекрестились, не зная, как реагировать на подобные признания: а что, если эта самая «хранительница» – все-таки нечисть и бесовское наваждение? Когда мир оказывается сложнее наших о нем представлений, он чаще всего не радует, а пугает… Впрочем, их настороженные взгляды нашли на мерцающем граните пещеры небольшую старинную – совсем потемнела! – икону. Вроде успокоились маленько.
У Данилы вытянулось лицо. Радостное изумление от неожиданной встречи прошло. Наступил черед тягостных сомнений. Ведь даже столкнувшись с чудом, мы к следующим чудесам все равно оказываемся не готовы. На то они и чудеса.
И лишь Настя по-прежнему восторженно смотрела на сказочно преобразившуюся женщину. Бедняжка уже ничему не удивлялась: вспыхнувшая симпатия была слишком велика, чтобы рассеяться от двух слов, пусть и не очень понятных. Хранительница гор… А может быть, женщины и правда чувствуют не так, как мужчины? Быстрее и легче привыкают к стремительным переменам привычной жизни. После ручных волков, после всего, чему ей пришлось стать свидетельницей, девушка готова была выслушать и не такое! В конце концов, между колдовством и чудом разница заключается лишь в том, кто их творит! И слабому человеку не всегда под силу понять это, принять верную сторону… Насте хотелось верить странной женщине, верить в ее добрую волю.
– Не пугайтесь! – рассмеялась графиня. – Я не сумасшедшая! Быть Хранительницей гор, в равновесии поддерживать мир вокруг – это тяжелое служение. И горам, и людям… И зверям, – она бросила быстрый взгляд на смирно лежавших поодаль волков. – Но нам, дворянам, к службе не привыкать. Это потом уже придумали, что мы – лишь обезумевшие от богатства и вседозволенности баре.
Когда не жалеешь себя – и горы, и звери, и люди тоже начинают тебе служить! Но не это главное, и вся моя сила и власть ничто в сравнении с Тайной, доверенной мне… Тайной, ставшей смыслом моего существования. Ах, милая, – обратилась она к Насте, – с какой радостью я бы оставила Вас у себя, обучила бы всем премудростям. И ушла затем к моей названной матери… Понимаете, человеческая сущность – не есть нечто непреложное, она может покидать тело. Тогда о тебе говорят, как о таинственном мистическом существе… Может вновь вернуться, и ты опять – человек, и пора, наконец-то, пора умирать…
Никита при этих словах издал протестующий возглас! Женщина грустно улыбнулась и продолжила:
– Но Вы, Анастасия, еще очень привязаны к этому миру. Более того, Вы любите! Мне так и не довелось испытать земную страсть… Что ж, у каждого своя судьба. Вам суждено бороться и любить, мне – жить затворницей, помогать, хранить… Иногда становится страшно: я понимаю, что должны свершиться самые мрачные события, чтобы у меня появилась преемница, лишившаяся, как и я когда-то, надежды и веры в людей. Чтобы вновь обрести любовь к людям, беспомощным, страдающим… Но вы попали сюда именно для того, – просто запомните мои слова! – чтобы самая главная надежда человеческая победила! Мне теперь необходимо рассказать вам о тайне, но… Я вижу, вы едва живы.
Несмотря на в высшей степени важные и серьезные слова, гости не могли скрыть крайней степени усталости: иноки так вовсе уже, незаметно для себя, заснули, повалившись на шкуры… Остальные были не лучше.
– Позвольте предложить вам одно снадобье, оно придаст силы. Ведь уж скоро утро, а вам еще надо многое узнать. Ваши спутники пусть отдыхают… Скоро, очень скоро им предстоит исполнить свой долг…
Глава 15 История Реликвий проясняется
Хранительница дала ребятам ароматное питье, все это время кипевшее в котле. Уж какие травы входили в его состав – осталось тайной, но сонное оцепенение мигом улетучилось, а на его место пришло удивительное ощущение свежести и ясности мысли!
Увидев посветлевшие лица, Хранительница достала из принесенного сундучка древний свиток и хотела продолжить рассказ, но тут Никита вынул из внутреннего кармана куртки футляр, из которого осторожно вытряхнул точную копию пергамента, лежащего перед удивительной графиней. Она ахнула, бережно взяла его и просияла, разобрав первые мерцающие иероглифы:
– Боже мой, это же продолжение моего манускрипта! Дайте мне понять, что тут написано… – она погрузилась в изучение текста, иногда шевеля губами, словно девочка-первоклассница за чтением букваря. Окружающие затаили дыхание… Наконец, она подняла взгляд от пульсирующих знаков и заговорила.
– Начертанное на моем пергаменте я уже помню наизусть. Что это за язык и какому народу он принадлежал – сказать не берусь, но умение читать символы досталось мне в наследство от прежней Хранительницы гор, вместе с другими тайными знаниями…
Не знаю, сколько веков… тысячелетий назад – вероятно, в разное время, – возникли некие… назову их – Символы, числом пять, дарующие человеку безраздельную духовную власть и невиданное могущество. Я уж и не надеялась хоть один из них увидеть собственными глазами, думала, что так и умру, зная эту историю лишь понаслышке… Но вот, сподобилась!
По-молодому зоркий взгляд вновь упал на перстень, продолжавший мерцать на руке Никиты.
– А вот что поведала мне ваша часть старинного документа. Странно, не правда ли, называть его так? – женщина невесело усмехнулась. – Для меня вот уже скоро сто лет слово «документы» означает жалкие бумажки, которые надо было «выправлять» в большевистских «органах», чтобы выжить. Все эти мандаты, паспорта, справки… Но не буду отвлекаться, время дорого.
Ведь существуют и другие отрывки, но мне неизвестно, где они хранятся… Вроде как это отрывки из Книги Бога Тота, где определены судьбы богов и людей. Да-да, и богов тоже, ведь так назывались в те времена Сущности, природа и могущество которых недоступны нашему пониманию… Кем и когда священный текст был разделен и разрознен по свету – не ведаю. Очень, очень давно это было. Даже мы, Знающие, не всеведущи и не всесильны…
Потеряв целостность, манускрипт потерял и свое сокровенное значение. А вместе с этим и сам мир утратил смысл, став игрой случая. Посвященные должны вернуть миру цель, собрать Текст и Реликвии и не допустить, чтобы ими завладел Враг.
Теперь, вижу по глазам, вы хотите узнать, что же это за Реликвии и как они возникли? Перстень, который вы можете видеть сейчас на руке господина Лазарева, вернее, синий камень в нем – самый древний. Согласно преданию, он образовался из крови невинно убиенного Авеля, несчастного сына Адама и Евы.
– Но ведь кровь людей… – Настя осеклась.
– Красная, да. Разумеется. А камень – синий. Все так, – продолжила Хранительница, – но кто сказал вам, что кровь человеческая всегда была такой? Племя людей, живших до Потопа, сильно отличалось от нас, нынешних, и с тех допотопных времен в памяти человеческой сохранилось лишь странное понятие «голубая кровь», – женщина серьезно взглянула на Данилу. – Вот и нас с вами, князь, называют так, не ведая, что это просто обозначение невероятной древности рода. А теория господина Дарвина… Над ней много смеялся мой дед, находя ее невероятно остроумной, но к возникновению «человека разумного» эта гипотеза имеет крайне отдаленное отношение, уверяю вас! Прежняя Хранительница мне кое-что рассказала… – и графиня торжествующе улыбнулась.
