Дин Картер - Рука дьявола
— Но ведь этих людей ищут! Неужели за ними не приезжали друзья или родственники?
— Матер говорит, в научных журналах работают одиночки. Они не ведут активной общественной жизни. И еще в своих письмах он просил не сообщать никому его адреса, поэтому никто не мог их найти.
— И все же вы здорово рисковали.
— Да, и здесь на сцене появлялся Деррингер. Он сбивал людей со следа. Говорил, что никого не видел, что на остров мало кто ездит. Ему всегда верили.
— За это ему тоже платят?
— Да, и не мало.
— Но как же вокзал? Неужели кассиры или охрана никого не помнят?
— Трист — небольшой городок, однако здесь всегда много приезжих, даже в холодные месяцы. Полно путешественников, любителей пеших походов. Вряд ли на вокзале кого-то запомнили бы.
Я холодел от каждой новой подробности. Матер, казалось, продумал все до мелочей, а количество тел в подвале и на дне озера говорило о том, что побег почти невозможен.
— Нам с вами надо убираться отсюда! — воскликнул я.
— Сначала выслушайте меня. Вы должны будете все рассказать, когда вернетесь домой, а я… я никогда… Не перебивайте. Это очень важно. Матер — не единственная угроза вашей жизни.
И хотя я находился в щекотливом положении, любопытство взяло верх.
— Матер рассказывал мне о своей молодости. Говорил, что это вы все придумали.
— Конечно же, говорил! Это часть ловушки — вы должны были ему посочувствовать.
Что-то в поведении Сомса, его пылкости, подсказывало, что он честен со мной.
— Так как все случилось на самом деле?
— Именно Матеру пришла на ум та гнусная идея. Он заставил меня участвовать в эксперименте. Сказал, что иначе не даст мне закончить учебу…
— Он вас использовал.
— Да. Видимо, Реджинальд давно тешил себя этой мыслью, но прежде ему надо было втереться ко мне в доверие.
— Н-да. — Я покачал головой. — Вот сволочь!
— И все же он — умнейший человек, — печально проговорил Сомс. — Как настоящий друг, он…
— Друг?!
— Ну да, друг. Матер — единственный, кто когда-либо слушал меня, и я гордился дружбой с таким талантливым доктором.
— Но вы ведь не уважаете его?
— А как же! Конечно, уважаю! — Сомс поглядел на меня так, будто я ляпнул какую-то глупость. — Он болен, но это не мешает ему быть… гением!
— Гением? Да вы что?! Он же маньяк!
— То, чем он занимался все эти годы… эксперименты… Они чудовищны. Я и представить себе не мог, что человек способен вытворять подобное с другим человеком. Но я не устаю восхищаться его умом. Матер не раз проделывал все это, однако сумел сохранить ясность мышления. А я… я даже не думал, что буду так долго ему помогать. Однако теперь я и сам не знаю, кто я. У меня помутился рассудок.
— Черт, почему вы молчали?! Почему не остановили его?
— Я уже давно не участвую в исследованиях. С меня хватит. Сперва он угрожал мне комаром, и какое-то время угрозы работали, но потом… Потом уже ничто не могло заставить меня помогать этому мерзавцу. Думаю, Матер отчасти даже обрадовался — ведь с той поры все тела были в его полном распоряжении. Я только подыскиваю людей. Однако и этому я положу конец. Я убью Матера. Нет, я не отрицаю свою вину, и спасаю вас не из доброты душевной, просто… всему конец.
— Забудьте вы об этом! Сейчас важнее наши жизни! Пока он в яме, мы можем…
— Нет, нет, нет!!! Все не так просто! Вы видели Гангскую Красную?
— Да.
— Если бы не эта тварь, нас бы здесь сейчас не было. Не найди комар Матера, он бы не приехал на остров.
— Но он сказал, что поселился на острове после того, как нашел ее.
— Снова ложь!
— Что же, все ложь?
— Нет, почему. Это часть его игры. Возьмем того же комара. Ручаюсь, все, что Матер сказал вам о ней — чистая правда. Не легенда и не миф, как бы странно это ни звучало. И именно Красная нашла Матера, а не наоборот. Она нашла его и сделала своим рабом.
— Что?
— Видите ли, на острове заперта не она, а мы. — Сомс уставился в пол. Казалось, он потерял всякую надежду на спасение.
— Но ведь это же просто насекомое!
— Хотелось бы и мне так думать. — Он покачал головой. Вдруг я услышал, как за окном хрустнула ветка. Меня пробила дрожь. Неужели ему удалось выбраться из центра? Ну, нет!
Сомс осторожно подошел к окну и сквозь щелку в занавесках посмотрел на улицу. Потом облегченно вздохнул.
— Не бойтесь, — сказал он. — Это мистер Хопкинс.
— Итак… — Я постепенно приходил в себя, но сердце по-прежнему билось вдвое быстрее положенного. — Как вы умудрились вляпаться в это дело?
— Мне было трудно учиться в медицинском, а Матер всегда за меня заступался. Когда он попросил о помощи, я подумал, он хочет добра, мечтает принести пользу человечеству. Мне это польстило. — Сомс снова сел. — Конечно, потом-то я понял, что он психопат.
— Да, до меня это дошло только после того, как я свалился в яму с трупами. Он мастерски скрывает свое безумие. А что значит, Гангская Красная — не просто насекомое?
— Я сам не все понимаю. Знаю только то, что видел собственными глазами. — Сомс потер лоб. — По какой-то неясной причине тварь выбрала именно Матера. Наверное, он был способен воплотить ее желания в жизнь. Она будто бы узнала о его экспериментах и решила его использовать.
— Использовать? Как это? Она — насекомое!!!
— И все-таки, нет. Вы видите только оболочку. Но то, что внутри — много важнее. Да, ей нужна кровь, как и другим комарам. Свою жажду она утоляет при помощи Матера — он снабжает ее телами. В действительности ей требуется нечто другое. — Сомс весь сжался. Он выглядел как человек, заключенный в клетку. Да, Матер на славу поиздевался над его рассудком.
— Насекомые не разумны.
— Гангская Красная разумна! — настаивал Сомс, улыбаясь, только в его словах не было ничего смешного, он говорил ужасные вещи.
Я решил пока не спорить. За то малое время, что у меня было, мне предстояло выпытать у Сомса реальные сведения.
— Так зачем Матер приехал на остров? Он думал, здесь его никто не разоблачит?
— Да, похоже, так. В городе его бы все равно поймали.
— И как он нашел комара? У него будто был друг в Африке, который привез ему Гангскую Красную?
— Я до сих пор не знаю наверняка, что там произошло, но могу рассказать, что помню. Мне хочется уберечь вас от опасности. Вы хотя бы будете отдавать себе отчет…
— Ладно. Только быстрее. У нас…
— Да, да. Знаю. — Сомс попытался успокоиться. В полумраке фургона он казался мне бледным призраком, не ведающим, какой стороне — жизни или смерти — принадлежит. Я отчаялся покинуть остров, однако история, которую поведал Александр, меня потрясла.
