Елена Хисамова - Дьявольские близнецы
И не глядя на неё, бросил напарнику:
– Проводите задержанную в камеру!
Через четверо суток Маша вернулась домой, в Москву. Она оставила сумку в прихожей, доплелась до постели и ничком упала на неё, заливаясь слезами. Единственным её желанием было умереть. Но она не имела права позволить себе даже это. Если бабка действительно мертва, то дети-то, несомненно, живы. Рядом с обезображенным трупом пожилой женщины, имевшем документы старухи и одетом в её вещи, трупов детей найдено не было. Опознать погибшую не представлялось возможным, так как её лицо и руки были полностью съедены соляной кислотой. Вывод, что тело принадлежит её бабке, сделали только по вещам и документам. С Маши сняли подозрения через трое суток после её задержания. Но эти три дня стали адом для девушки. Рослый блондин, который оказался вовсе не сказочным дурачком, пришёл к ней в камеру в первую же ночь. Сначала Маша обрадовалась. Он принес ей ещё тёплые домашние пирожки с яблоками, испечённые его матерью. Парень сопереживал девушке, говорил, что не верит в её виновность. Возмущался несправедливым удержанием в КПЗ. Сам всё ближе придвигался к ней, дотрагивался до колен и приобнимал за плечи. А потом неожиданно грубо повалил на нары и овладел. Маша хотела закричать, позвать на помощь. Но он зажал ей рот пропахшей табаком ладонью. Не прекращая двигаться в ней, другой рукой больно сжал грудь и прошипел: «Не ори, сука, пристрелю!» Маша обмякла под ним.
И во вторую ночь он насиловал её. Она боялась боли, которую мучитель причинял ей при малейшем неповиновении. У неё совсем не осталось сил сопротивляться его извращённым желаниям. В последнюю ночь перед её освобождением он тоже пришёл. Задыхавшаяся от отвращения под его тяжестью Маша не слышала, как дверь беззвучно открылась. В камеру кто-то вошёл. Внезапно насильник отвалился прочь, словно насосавшаяся крови пиявка. Послышалась странная возня. Маша распахнула глаза и приподнялась на локтях. Черноволосый милиционер прижал к стене своего напарника и нанёс ему удар под дых. Блондин хрюкнул и, как куль, повалился на пол, выставив на обозрение голый зад.
– Поднимайся, мразь! – пнул его ногой «граф».
Блондин завозился, пытаясь встать на ноги.
– Давай, давай! Шевели помидорами! Дал Бог братца! Урод поганый! – черноволосый наклонился и дал тому затрещину. – Если бы не мать, засадил бы тебя – суку!
Наконец верзила поднялся и натянул штаны. Они двинулись к двери. Насильник вышел, а черноволосый приостановился и нехотя повернулся к Маше.
– Ты, это… Прости, если сможешь! – словно приказывая, сказал он и вышел.
Утром Машу выпустил совершенно незнакомый ей служитель порядка. Он отдал её вещи и долго витиевато извинялся перед девушкой.
Опустошённая слезами она уснула, и неожиданно Маше приснился Валерка – школьный приятель Павла. Он многозначительно смотрел на неё, попыхивал сигареткой и самодовольно ухмылялся.
«Что если сон в руку? – проснувшись в мутных предрассветных сумерках, подумала Маша. – Ведь Валерка меня видел беременной».
Она была уверенна – парень просто делал вид, что не заметил её. Значит, он вполне может свидетельствовать – она не лжёт, что ждала ребёнка.
На звонок открыли моментально. Валерка на мгновенье потерял дар речи, увидев, кто стоит перед ним.
– Кто пришёл? Лерик? Это почта? – прокричал нежный девичий голос из глубины квартиры.
– Нет! – нервно гаркнул Валерка в ответ. – Это Петрович! Я скоро! Его копейка глохнет, помочь надо! Не вставай!
Он подхватил с полочки в прихожей ключи, пачку сигарет и, заговорчески приложив палец к губам, быстро вышел из квартиры. Так же поспешно он увлёк Машу за собой на балкон, соединявший лестничные переходы. Там его оторопь уже сошла, из растерянного взгляд стал вызывающим. Видимо, Валеркино самолюбие потерпело тяжёлое потрясение из-за отказа девушки, и он до сих пор не простил ей обиды.
– Что привело тебя ко мне, прелестное дитя? – в своей обычной манере принялся ёрничать он. – Ха! Сорри[4]! Какое из тебя дитя! Ты у нас теперь мамуля! Маня – маманя! И как тебе в шкуре матери одиночки?
– Валер, – решила не реагировать на его выпады Маша, – у меня к тебе очень серьёзный разговор. Хватит ехидничать.
– Ты? Ко мне? С серьёзными намерениями? – глумился тот. – Женщина! Я объедки не подбираю!
Маша от досады ударила кулаком по перилам.
– Ты мужик или нет? – у неё злые слёзы навернулись на глаза. – Я в беде, неужели не понимаешь?
Воцарилось напряжённое молчание.
– Ладно! – через силу выдавил Валерка. – Хватит сырость разводить! Что там у тебя случилось?
И Маша почти обо всём рассказала ему. Утаила лишь подробности своего временного заключения.
– Слушай… – озадачено почесал затылок парень, когда она закончила и опустошённо замолчала. – Но я-то что могу? Официального медицинского заключения тебе не дадут. Вернее выдадут, но только справку, что мозги не в порядке. С чем мы в милицию пойдём?
С моим голословным заявлением, что я тебя с животом встретил?
Они стояли совсем близко друг к другу. Валерка вдруг ласково притянул её к себе и вдохнул запах волос.
– Машенька! – он ещё крепче прижался к девушке. – Ты сводишь меня с ума. Столько баб в моей постели перебывало, а я каждую с тобой сравниваю. Хочешь, пойдём ко мне прямо сейчас.
– У тебя же гостья? – уклонилась Маша от резкого отказа. Она ещё надеялась, что уговорит его дать свидетельские показания.
– Она мизинца твоего не стоит! – он едва сдерживал вожделение. – Только ты и я, больше мне ни до кого нет дела.
Маша растерялась. Для неё стала полной неожиданностью неукротимая страсть парня к ней. Конечно, его чувства могли сыграть ей на руку. Валерка, словно понял, о чём она думает. Он грубо отстранил девушку, почти толкнул прочь от себя. Сам опёрся руками на перила, вспрыгнул и ловко уселся на них.
– Просчитываешь, как ловчей попользоваться мной, Манечка? – рыкнул он со злым прищуром. Выудил сигарету из пачки, но закуривать не стал, просто катал её в пальцах.
– Хочешь и на ёлку влезть, и задницу не ободрать? – вернулся парень к прежней манере разговора. – Не выйдет, солнышко! Ты мне – я тебе. Вот такой пердимонокль, Мария Ивановна!
– Я согласна, Валера, – стараясь смотреть мимо него, пробормотала Маша. – Но надеюсь на твою порядочность. Ты не обманешь? Поможешь мне доказать, что я была в положении?
