Стивен Кинг - Худеющий
Халлек выбежал в ночь и остановился, вдыхая всей грудью свежий воздух. Его била дрожь...
13. 172
Оставшееся до отъезда время Билли преследовала навязчивая мысль позвонить Джинелли в «Три брата». Джинелли казался каким-то ответом на проблему, а каким именно, он и сам не знал. В итоге он отправился в клинику Глассмана и начал их серию анализов на метаболизм. Если бы он был холостяком, одиноким человеком, вроде Хопли, он бы отменил все это. Но была Хейди, о которой следовало подумать, была Линда — наивная наблюдательница, не понимавшая, в чем, собственно, дело. Итак, он записался в клинику, скрывая свое безумное познание истины, как порядочный человек скрывает свою привычку к наркотикам.
По-крайней мере, это было нормальное местопребывание, а между тем Кирк Пеншли и «Бартон Детектив Сервис» позаботятся о его деле. Он надеялся.
Его всесторонне обследовали, осматривали. Он пил противный белый барий, подвергался рентгеновскому осмотру, его сканировали, делали электрокардиограммы и прочее. Были приглашены крупные специалисты, которым его демонстрировали как диковинку зоопарка. «Гигантская панда или последняя птичка додо», думал Билли, сидя в соляриуме с последним номером «Нэшнл Джиогрэфик» в руках. На руках его были заплаты из пластыря: в него втыкали много игл.
На второе утро у Глассмана, когда он подвергался очередным испытаниям, Билли впервые обратил внимание на два ряда четко заметных ребер на своем торсе. Впервые — за сколько лет? В школе? Нет. Никогда. От выпирающих костей падали рельефные тени. Выпирали тазобедренные кости, и даже в районе лобка они были заметны. Он коснулся их рукой: напомнили рукоятку сцепления его первого в жизни автомобиля — «Понтиака» 1957 года. Он тихо засмеялся и почувствовал на глазах жгучие слезы. Все его дни теперь стали одинаковыми: переменная облачность, местами дожди.
«Я буду убивать его медленно. О деталях говорить тебе не стану».
«Почему?» — думал Билли, лежа в своей больничной койке с приподнятыми, как у ванны, боковинами. «Об остальном ты мне все сказал».
За три дня пребывания у Глассмана Халлек потерял семь фунтов веса. «Не так уж много», подумал он с новым для себя юмором висельника. «Не так уж много — меньше, чем обычный куль сахара. С такими темпами я исчезну… когда? Примерно к октябрю!»
«172», декламировал его разум. «172 теперь. Если бы ты был боксером, пришлось бы из тяжеловесов переходить в средний вес… а может, Билли, попытаешь счастья в весе „перо“? Наилегчайшем весе?»
Прибыли букеты цветов: от Хейди, от фирмы. Маленькая весточка пришла от Линды на открытке. Аккуратным школьным почерком было выведено: «Поскорей выздоравливай, папочка. С любовью — Лин». Билли тайком поплакал над этой запиской.
На третий день, надев свою одежду, он встретился с тремя врачами, занимавшимися его проблемой. Он чувствовал себя менее уязвимым в джинсах и рубашке с короткими рукавами с надписью ВСТРЕТИМСЯ В ФЭЙРВЬЮ. Удивительно, как меняются ощущения, когда снимаешь больничную пижаму. Билли выслушал врачей, подумал о Леде Россингтон и подавил угрюмую ироничную улыбку.
Они знали, в чем с ним дело, это был случай один из двух (или трех). Один вариант — редкая болезнь истощения организма, впервые появившаяся за пределами Микронезии. Другой — редкий случай метаболического заболевания, которое еще не было полностью исследовано. Третий вариант — но это лишь возможность, заметьте, — психическая форма «анорексия невроза»: редчайший случай, до сих пор не подтвержденный. По их глазам Билли понял, что им по душе последний вариант: могут сделать себе имя в медицинских анналах. В любом случае Билли Халлек остался загадкой, а врачи — детьми в рождественское утро.
Уговаривали его задержаться в клинике Глассмана еще на неделю или две (может даже на три). Намеревались выявить, что с ним на самом деле. Собирались для начала проверить на нем действие мегавитаминов, кроме того — инъекции протеинов (ну разумеется!).
Поднялся дружный вой (профессиональный, разумеется), когда Билли спокойно их поблагодарил и сообщил им, что покидает клинику. Они возмущались, осуждали, читали ему лекции. А Билли, которому в последнее время все чаще казалось, что у него не все в порядке с мозгами, они показались этакими тремя гномами из сказки: того и гляди начнут гоняться друг за другом в развевающихся халатах по роскошной приемной, тузить друг друга и ругаться с бруклинским акцентом.
— Несомненно, вы себя чувствуете теперь лучше, мистер Халлек, — говорил один из них. — Начнем с того, что у вас было серьезное ожирение — это видно по истории болезни. Но хочу вас предупредить: ваше прекрасное самочувствие может оказаться преходящим фактором. Если и дальше будете терять вес, у вас появятся прыщики во рту, кожные проблемы…
«Если хотите увидеть настоящие кожные проблемы, вам нужно взглянуть на шефа полиции Фэйрвью», подумал он. «Извините, бывшего шефа».
Он вдруг решил под влиянием момента снова начать курить.
— …такие болезни, как непроходящие нагноения, бери-бери, — строго продолжал доктор. — Вы будете весьма подвержены любым инфекциям — от обыкновенной простуды и бронхита до туберкулеза. Туберкулез! Вы понимаете, мистер Халлек? Зато, если вы останетесь здесь…
— Нет, — ответил Билли. — Пожалуйста, поверьте, — у меня нет иного выхода.
Другой врач, сторонник идеи психического варианта «анорексия невроза», приложил пальцы к вискам и сказал:
— Ну что мы можем сделать, чтобы убедить вас, мистер Халлек?
— Ничего, — ответил Билли. Перед мысленным взором снова возник образ старого цыгана. Почувствовал шершавое мозолистое прикосновение его пальца к щеке. «Да», подумал он, «начну снова курить что-нибудь крепкое, вроде „Кэмела“ или „Честерфилда“. Почему бы и нет? Когда чертовы доктора начинают выглядеть вроде братьев Маркс, пора что-то предпринять».
Они попросили его подождать и вышли все трое. Билли ничего не имел против — он чувствовал себя в самом центре шторма и на том успокоился. Успокоился и на мысли о том, что выкурит сразу две сигареты подряд.
Они вернулись мрачными и одновременно возбужденными: мужчины, решившиеся на главную жертву. Они готовы оставить его здесь бесплатно, останется только плата за лабораторную работу.
— Нет, — терпеливо ответил Билли. — Вы просто не поняли. Моя страховка и так покрывает все расходы, я сам проверил. Дело в том, что я ухожу. Просто ухожу, и все.
Они непонимающе смотрели на него, начиная сердиться. Билли подумал — не сказать ли им, что они напоминают ему трех гномов, но решил, что подобная затея недопустимо оскорбительна. Она только все осложнит. Такие люди не привыкли к вызывающим поступкам в отношении себя. Могли и Хейди позвонить, а уж их-то она выслушает.
