Песнь Кали - Симмонс Дэн

Амрита вздохнула и стала смотреть на тот промышленный кошмар, мимо которого мы проезжали. У меня мелькнула мысль, что это образ индустриальной пустыни из «Гэтсби» Фицджеральда, возведенный в десятую степень. А еще мне пришло в голову, что мои личные литературные ассоциации стали испытывать пагубное влияние математических метафор Амриты.

Я видел, как на обочине присел человек, собравшийся испражняться. Он задрал рубаху на голову и приготовил небольшую бронзовую чашечку с водой для пальцев левой руки.

– Системы и теории чисел пересекаются,– сказала Амрита. По ее напряженному голосу я вдруг понял, насколько серьезно она настроена.– Геометрии не пересекаются. Разные геометрии основываются на разных теоремах, постулируют разные аксиомы и дают начало разным реальностям.

– Разным реальностям? – переспросил я.– Как это реальности могут быть разными?

– Возможно, не могут,– согласилась Амрита.– Возможно, «реальна» лишь одна. Возможно, лишь одна геометрия истинна. Но тогда возникает вопрос: что будет со мной, со всеми нами, если мы выбрали ложную?

По возвращении в гостиницу нас ждала полиция.

– Один джентльмен желает вас видеть, сэр,– сообщил помощник управляющего, подавая мне ключ от номера.

Я повернулся, ожидая увидеть Кришну, но с темно-фиолетового дивана поднялся высокий бородатый человек в тюрбане – очевидно, сикх.

– Мистер Лук-зак?

– Лу-зак. Да, это я.

– Я – инспектор Сингх из калькуттской государственной полиции.

Он показал мне значок и выцветшую фотографию на удостоверении в пожелтевшем пластике.

– Инспектор?

Я не стал протягивать ему руку.

– Мистер Лузак, мне хотелось бы поговорить с вами в связи с делом, которое расследует наш отдел.

«Кришна втравил меня в какую-то историю»,– мелькнуло в голове.

– О каком деле идет речь, инспектор?

– Об исчезновении М. Даса.

– Ага,– произнес я и подал ключ от номера Амрите. Я не испытывал желания приглашать полицейского к себе.– А с моей женой вы не будете разговаривать, инспектор? Нашей малышке пора кушать.

– Нет. Я займу у вас всего минуту, мистер Лузак. Прошу прощения, что побеспокоил вас в этот вечер.

Амрита понесла Викторию к лифту, а я тем временем осмотрелся. За нами с любопытством наблюдали помощник управляющего и несколько портье.

– Не возражаете, инспектор, если мы пройдем в лицензионное помещение? – Этим эвфемизмом в индийских отелях называли бар.

– Очень хорошо.

В баре было темнее, но, заказав джин с тоником, в то время как инспектор попросил принести чистый тоник, я смог как следует рассмотреть рослого сикха.

Инспектор Сингх держался с беззастенчивой властностью человека, привыкшего повелевать. Его голос носил отпечаток лет, проведенных в Англии: не «оксбриджскую» тягучесть, но отрывистую точность Сэнд-херста или какой-нибудь другой военной академии. На нем был хорошо подогнанный светло-коричневый костюм, которому не хватало самой малости, чтобы стать униформой. Тюрбан был цвета красного вина.

Глядя на инспектора, я вспоминал то немногое, что знал о сикхах. Будучи религиозным меньшинством, они составляют наиболее активную и производительную часть индийского общества. Как народ в целом они лучше разбираются в технике, и, хоть большинство сикхов населяет Пенджаб, их можно увидеть водителями такси и операторами тяжелого оборудования по всей стране. Отец Амриты однажды сказал, что девяносто процентов работающих у него бульдозеристов – сикхи. Кроме того, именно сикхи составляют верхние эшелоны армии и полиции. Судя по тому, что мне говорила Амрита, лишь сикхи смогли извлечь выгоду из Зеленой революции и совершить прорыв в своих обширных кооперативных хозяйствах на севере Индии.

Но именно сикхи несли ответственность за многие массовые убийства мусульман во время волнений, связанных с разделом страны.

– Ваше здоровье,– сказал инспектор Сингх и отхлебнул тоника.

О массивные наручные часы звякнул стальной браслет. Браслет служит неизменным символом его веры, равно как борода и небольшой традиционный кинжал, который он должен носить. В четверг в бомбейском аэропорту охранник спросил у сикха, стоявшего в очереди перед нами: «У вас есть другое оружие, кроме вашего клинка?» Мы все прошли личный досмотр, но сикх прошествовал дальше, лишь буркнув на ходу отрицательный ответ.

– Чем могу помочь, инспектор?

– Вы можете поделиться любой имеющейся у вас информацией о местонахождении поэта М. Даса.

– Дас пропал уже очень давно, инспектор. Удивлен, что вас до сих пор интересует его исчезновение.

– Дело М. Даса все еще не закрыто, сэр. Расследование в 1969 году пришло к выводу, что он, скорее всего, стал жертвой какой-то грязной игры. А у вас в стране действует срок давности по отношению к убийствам?

– Нет… кажется, нет,– ответил я.– Но в Штатах, чтобы завести дело об убийстве, необходимо предъявить тело.

– Совершенно верно. Поэтому для нас весьма ценна любая информация, которой вы можете поделиться. У М. Даса осталось много влиятельных друзей, мистер Лузак. С тех пор – а с момента исчезновения поэта прошло уже восемь лет – многие из этих людей заняли еще более высокое положение. Для всех нас было бы большим облегчением завершить наконец это расследование.

– Хорошо,– сказал я и поведал ему о своих делах с «Харперс» и о договоренности с Бенгальским союзом писателей. Прикинув, стоит ли рассказывать о Кришне и Муктанандаджи, я решил, что столь фантастическая история способна вызвать лишь осложнения с полицией.

– Значит, вы не имеете доказательств того, что М. Дас жив, если не считать поэмы, которую вы то ли получите, то ли нет от Союза писателей? – спросил Сингх.

– Да, это и еще письмо, которое мне прочитал Майкл Леонард Чаттерджи на встрече с исполнительным советом.

Сингх кивнул, словно был хорошо осведомлен о переписке, и задал следующий вопрос:

– Так вы собираетесь забрать рукопись завтра?

– Да.

– Где это будет?

– Не знаю. Мне еще не сказали.

– В котором часу?

– И это мне пока неизвестно.

– Вы встретитесь с Дасом в это время?

– Нет. Во всяком случае, не думаю. Нет, уверен, что не встречусь.

– Почему же?

– Понимаете, все мои просьбы о том, чтобы встретиться с великим человеком и воочию убедиться в его существовании, натыкались на каменную стену.

– Каменную стену?

– Отрицательный ответ. Решительный отказ.

– Ага. И вы не планируете встретиться с ним позже?

– Нет. Я надеялся на личную встречу. Для моей статьи совсем не помешало бы интервью. Но, по правде говоря, инспектор, я буду просто счастлив получить эту проклятую рукопись, улететь завтра утром из Калькутты вместе с женой и ребенком и предоставить литературоведам решать, действительно ли эту поэму написал М. Дас.

Сингх кивнул, словно счел мой подход вполне разумным. Затем он сделал пометки в своем маленьком блокноте на спирали и допил тоник.

– Благодарю вас, мистер Лузак. Вы оказали нам большую услугу. Еще раз прошу прощения за то, что отнял у вас время в субботний вечер.

– Ничего страшного.

– Ах да,– сказал он.– Чуть не забыл.

– Слушаю вас?

– Завтра, когда вы отправитесь за упомянутой рукописью Даса, будете ли вы возражать, если за вами скрытно последуют офицеры полиции? Это могло бы помочь нам в расследовании.

– Хвост? – поинтересовался я, допивая свой джин.

Если откажусь, то могу навлечь на себя неприятности, а полицейские все равно наверняка будут следить за нами. Кроме того, наличие поблизости полиции значительно ослабит некоторую тревогу, которую я ощущал в связи с предстоящей встречей.

– Ваши партнеры ни о чем не узнают,– добавил Сингх.

Я кивнул. Плевать я хотел, даже если Чаттерджи, Гупта и весь Союз будут вовлечены в это дело.

– Хорошо,– сказал я.– Мысль неплохая. Если это поможет вашему расследованию. Лично я не имею ни малейшего представления, жив ли Дас на самом деле. Буду рад помочь.