Челси Ярбро - Костры Тосканы
— Нет. Благодарю вас, донна Деметриче. Вы опять удивили меня. Я не предполагал, что женщине, даже такой образованной, под силу управиться с переводом в столь сжатый срок.
Она вскинула брови.
— Рука женщины пишет нисколько не медленнее, чем мужская.
Граф рассмеялся и взял ее под локоток.
— Но женщины так рассеянны… Правда, к вам это не относится. Ваш ум, добросовестность и усидчивость поразительны…
Деметриче, высвобождаясь, пожала плечами.
— У меня нет ни мужа, ни семьи, ни каких-то иных забот. Так почему бы мне не посвящать все свое время работе?
Молодая женщина поднялась со скамьи, на которой они сидели, и подошла к камину. Ткань ее ветхого платья так истончилась, что совершенно не согревала, и ей приходилось кутаться в шаль.
Пико продолжал говорить, его румяное — кровь с молоком — лицо источало добродушие.
— У вас мужской склад ума. Вы могли бы добиться многого. Прискорбно, что ваши таланты не находят достойного применения. — Он поклонился, но уходить не спешил. — Я очень надеюсь, что наше сотрудничество будет продолжено.
— Но вы собираетесь в Рим, граф, а я остаюсь здесь.
— Тогда, может быть, вы позволите мне принять некоторое участие в вас? — Он подошел и встал рядом, — Мое покровительство откроет вам все двери, даст состояние, позволит найти занятие по душе. Вы весьма привлекательны и далеко мне не безразличны. Я мог бы многое сделать для вас.
Деметриче внутренне покривилась. Дыхание графа щекотало ей шею. Надо бы его урезонить, но… ни к чему заводить в этом доме врагов.
— Я не могу это обсуждать.
— Я поговорю с Лоренцо, если это единственное, что вас беспокоит. — Сомкнутых губ Деметриче коснулся вкрадчивый поцелуй. Она не откликнулась, она вспомнила другого мужчину, чьи касания мгновенно рождали в ней трепет. Пико этого не дано.
Недвижность ее была воспринята как поощрение. Молодая женщина покраснела и отбежала к окну.
— Граф, я нахожусь в доме кузена и выполняю работу, которую он мне поручает. После всего, что он для меня сделал, было бы черной неблагодарностью оставить его.
— Хорошо. Я не спешу.
Пико отвесил церемонный поклон и с кипой рукописей в руках покинул библиотеку.
Когда вошел Лоренцо, гнев ее все еще не унялся.
— Деметриче, если у тебя есть какое-то время…
Он остановился, увидев ее лицо.
— Что с тобой, дорогая?
Она тоже остановилась и попыталась улыбнуться.
— Ничего. Правда-правда. Даже не понимаю, с чего это я так взволновалась!
Она пересекла комнату и внутренне вздрогнула, увидев, как он похудел.
— О, Лауро!
Он взял ее руки в свои.
— Успокойся, Деметриче! И расскажи мне, что тут случилось.
— Тут был Пико. Нет-нет, он вел себя очень учтиво. Просто я не выношу, когда меня оценивают, как вещь. — Ни о чем не думая больше, она прижалась к нему. — Лауро, я боюсь!
Медичи пригладил пряди белокурых волос, выбившихся из косы Деметриче, и заглянул ей в лицо.
— Чего, дорогая? Тебе нечего опасаться!
Деметриче страшилась облечь свою тревогу в слова. Сделать так означало поверить в то, что происходит. Все, что она могла, это положить ему голову на плечо и тихо сказать:
— Не покидай меня, Лауро.
— О, Деметриче! — Он крепко обнял ее и шепнул: — Помнишь охотничий домик?
Она печально улыбнулась.
— Как я могу его позабыть? Я помню все. И крошечную комнатку с нашей кроватью. И балкон, на котором мы завтракали каждое утро. Мне бы очень хотелось вновь там оказаться.
— И мне, дорогая, и мне! Я никогда не забуду, какими сладкими были твои губы. Дай мне поцеловать их еще раз!
Он наклонился к ее лицу. Она ответила на поцелуй, потом, охваченная отчаянием, вырвалась из объятий. Ее затрясло.
— Санта Мария! Что же мне делать?
Лоренцо недоуменно нахмурился.
— Что делать? Да ничего. Я с тобой и всегда о тебе позабочусь. Разве ты сомневаешься в этом?
— Нет. Я знаю, ты очень добр. — Она отвернулась и стала смотреть в окно. — Надо же. В каких-то три дня все занесло снегом.
— Да. — Он помолчал, потом осторожно приблизился к ней. — Деметриче! Послушай! Не мучай себя. Не надо грустить. Пожалуйста. Ты меня удручаешь.
Она медленно повернулась к нему.
— Ох, Лауро!
Ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать рыдание.
— Да, — мягко произнес он — Да, я все знаю. Мне тоже сейчас тяжело. — Он взял ее под руку и отвел от окна. — Но у нас есть еще время. Не много, но есть. Я обещаю, что не оставлю тебя без поддержки.
Деметриче позволила усадить себя на скамью и, когда Лоренцо сел рядом, судорожно обхватила его руками.
— Помнишь то утро, когда мы гуляли по рассветному лесу? Я продала бы душу, чтобы вернуться в то время.
— Деметриче, — пробормотал он виновато — Твоя душа стоит много дороже. Она слишком чиста и слишком прекрасна.
— Значит, ты тоже хотел бы вернуться туда? — Голос ее звучал делано безразлично.
— Больше, чем ты себе представляешь. Если бы не… обстоятельства, я никогда бы не расстался с тобой.
— Лауро! Ох, Лауро! Прошу тебя…
Она сжала руки, тщетно подыскивая нужные слова.
— О чем же ты просишь? — тихо спросил он, прерывая тягостное молчание.
— Живи! Я хочу, чтобы ты жил!
Деметриче почувствовала, что силы ее на исходе. Она закрыла лицо руками и побежала к дверям. Ему вовсе незачем видеть, как она плачет.
— Деметриче, постой. Не мучай меня. Остановись и послушай… Мне надо тебе что-то сказать.
Он слишком устал, чтобы бежать за ней следом. В груди его начинало закипать раздражение.
Она стояла, зажав рот руками, чтобы заглушить стоны, рвущиеся из глубины ее существа.
— Я не вынесу этого.
— Ты должна. Ты мне нужна.
Лоренцо неотрывно смотрел на нее, и этот магнетический взгляд понемногу ее успокоил.
— Мне больше не на кого положиться — Он обвел библиотеку рукой. — Я собирал эти книги всю свою жизнь. Кто сохранит их, кто о них позаботится? Пьеро? Для него они мало что значат. Аньоло? Возможно, но лишь до тех пор, пока его внимание не отвлечется чем-то другим. Марсилио? Он старше меня. Пико? Но он постоянно в разъездах. Его манит Рим, у него свои интересы. Ты, Деметриче, только ты способна отнестись ко всему этому точно так же, как я. Ты знаешь, что эти книги не просто бумага, что это часть моей жизни, и очень важная часть. Ты сбережешь их.
— Но я не смогу остаться здесь, если ты… — Она запнулась, ее взгляд заметался по книжным полкам.
— Тогда поселись где хочешь. Кому во Флоренции ты доверяешь? Кто тебе нравится? У кого тебе бы хотелось жить?
