Лиза Смит - Тайный вампир
– Просто… возьми меня за руку, – сказала она и поняла, что голос ее не громче дыхания.
Филипп взял ее за руку, другую ладонь сжал Джеймс. Хорошо, так и надо было все это устроить. На подушке – плюшевый лев, а по обе стороны кровати Джеймс и Фил. Они держат ее за руки. И она чувствует себя хорошо и спокойно.
Одна из свечей пахла ванилью. Хороший домашний запах. Он напоминает о детстве. О вафлях и послеобеденном сне. Вот на что это похоже. Просто послеобеденный сон в детском саду мисс Спуджен. Солнце разрисовывает пол в квадратики, а рядом, на соседней кровати, спит Джеймс.
Так спокойно, так сладко…
– Поппи, – прошептал Фил. Раздался голос Джеймса:
– Ты прекрасно справляешься, умница. Все в полном порядке.
Именно это Поппи хотела услышать больше всего на свете. Она снова отдалась музыке, и это было прекрасно, похоже на сон и совсем не страшно. Словно капля дождя возвращается в породивший ее океан.
В последнее мгновение она подумала: «Я не готова». Но тут же поняла: никому не удается уйти туда подготовленным.
«Какая же я глупая, – подумала Поппи. – Я забыла о самом главном. Я так и не сказала Джеймсу, что люблю его. Даже когда он первым признался».
Она попыталась произнести хоть слово. Но было уже слишком поздно. Внешний мир исчез, и она больше не владела своим телом. Она лишь плыла во тьме по океану чистых звуков, и ее властно и нежно обволакивал сон…
– Спи, – наклонившись к ней, сказал Джеймс. – Спи и не просыпайся до тех пор, пока я тебя не разбужу.
Нервы Фила были напряжены до предела, а Поппи казалась такой спокойной, ее волосы цвета меди разметались по подушке, ресницы чернели на бледной щеке, а губы слегка приоткрылись. Она походила на фарфоровую куклу. Но чем спокойнее она становилась, тем больший ужас охватывал Фила.
«Я справлюсь с этим, – твердил он себе. – Я должен».
Поппи испустила короткий вздох и вдруг шевельнулась. Ее грудь поднялась раз, другой, пальцы сжали руку Фила, глаза широко открылись, но она уже ничего не видела, она просто казалась удивленной.
– Поппи! – воскликнул Фил, хватаясь за рукав ее ночной рубашки. Рука под тонкой фланелью была такой хрупкой. – Поппи!
Судорожные вздохи затихли. Мгновение – Поппи чуть приподнялась, потом ее глаза закрылись, она упала на подушки, и ее рука обмякла.
Фил потерял рассудок.
– Поппи! – закричал он, чувствуя, что впадает в истерику. – Проснись! Поппи! – Его голос звучал все громче и громче, переходя в крик.
Фил не осознавал, что трясет за плечи безвольно обмякшее тело сестры.
Твердые руки уверенно оттолкнули его.
– Какого черта… Что ты делаешь? – тихо спросил Джеймс.
– Поппи, Поппи… – твердил Фил, глядя на сестру.
Она больше не дышала. На ее лице появилось выражение чистого покоя, какое бывает лишь у младенцев.
Она менялась, становясь далекой, призрачной. Ее лицо все сильнее походило на маску привидения, и даже Фил, который никогда не видел мертвых, понял: это смерть.
Душа Поппи отлетела. Ее тело стало плоским и бесцветным, его больше не одушевляла жизненная энергия. Ее рука в руке Филиппа стала тяжелой, непохожей на руку спящей. Кожа потеряла блеск, как если бы кто-то на нее легонько дунул.
Фил запрокинул голову и издал нечеловеческий вопль, сродни вою раненого животного.
– Ты убил ее! – Он вскочил с кровати и набросился на Джеймса. – Ты говорил, что она только заснет, но ты убил ее. Она умерла.
Джеймс не уклонился от броска, схватил Фила и вытащил его в холл.
– Последним засыпает слух, она может услышать тебя, – прошептал он ему прямо в ухо.
Но Фил вырвался и бросился в гостиную. Он не отдавал себе отчета в своих действиях, он знал лишь, что должен ломать и крушить все вокруг, что эти бездушные вещи не имеют права на существование, когда Поп-пи больше нет. Она ушла навсегда! Фил схватил кресло и бросил его, ударом сваляв кофейный столик. Опрокинул лампу, вырвал из розетки шнур и отбросил его к камину.
– Хватит! – послышался сквозь удары окрик Джеймса.
Услышав его голос, Фил бросился к нему. Джеймс не удержался на ногах и отлетел к стене. Сцепившись, они упали на пол.
– Ты убил ее, – прохрипел Филипп, стараясь схватить противника за горло.
В глазах Джеймса появился серебряный блеск. Он схватил Фила за запястья. Его хватка оказалась крепкой и причиняла сильную боль.
– Прекрати сейчас же, Филипп, – сказал он тихо. Что-то в его голосе заставило Филиппа замереть.
Всхлипывая, он судорожно хватал ртом воздух.
– Я убью тебя, если ты будешь вредить Поппи, – сказал Джеймс угрожающим тоном. – Если ты прекратишь истерику и будешь делать то, что я скажу, с ней ничего не случится. Ты понял? – Он с силой встряхнул Фила, едва не впечатав его в стену.
Странно, но именно это привело Фила в чувство. Джеймс защищал Поппи, и Фил вдруг начал ему доверять. Его бешеная ярость утихла, он глубоко вздохнул.
– Да. Я понимаю, – хрипло сказал он.
Фил привык к чувству ответственности – за себя и за близких. Да, ему не нравилось, что Джеймс распоряжается в его доме, но этого уже не изменишь.
– Она умерла, да?
– Это как посмотреть, – сказал Джеймс, отпуская запястье Фила и садясь на полу.
Он осмотрел гостиную и скривил губы.
– Ничего страшного не произошло, Фил. Все идет так, как и задумывалось. Просто я рассчитывал, что твои родители, когда вернутся домой, сами обнаружат Поп-пи мертвой, а теперь нужно придумать что-то другое. Этот беспорядок нельзя объяснить иначе, нежели сказав правду.
– Правду?
– Да, правду. Скажем, ты вошел в комнату Поп-пи, понял, что она умерла, и в отчаянии набросился на меня. А потом я позвонил твоим родителям, что-
бы сообщить им… Ты ведь знаешь, в какой ресторан они пошли?
– В «Валентине». Маме очень хотелось сходить именно туда.
– Хорошо. Так и сделаем. Но сначала нужно навести порядок в комнате Поппи: убрать свечи и все остальное. Все должно выглядеть так, будто она заснула и не проснулась. Как будто этот вечер ничем не отличается от любого другого.
Фил взглянул на стеклянную дверь. На улице только начинало смеркаться. Но Поппи много спала в последние дни.
– Мы скажем, что она устала, и отправила нас смотреть телевизор, – медленно сказал Фил, стараясь побороть слабость и рассуждать здраво. – Потом я пошел посмотреть, как она, и нашел ее…
– Верно, – ответил Джеймс, улыбнувшись краешком губ.
Они быстро убрались в комнате Поппи. Труднее всего Филу было отвести взгляд от Поппи. Каждый раз, когда он смотрел на нее, сердце его сжималось. Она казалась такой хрупкой… Как рождественский ангел, спустившийся в июньскую ночь.
Он боязливо убрал плюшевого льва, лежавшего ря-дом с ней.
