Михаил Строганов - Заклинатель дождя
– Не скажите, Елизавета Андреевна! Я был первым секретарем местного райкома партии, кстати, самым молодым на всем Урале! – Пронин с удовольствием откинулся на спинку кресла. – Поэтому инстинкт контролировать окружающую жизнь и влиять на происходящие события у меня в крови! Однако что мы просто сидим? В конце концов, встреча наша неофициальная. Позвольте, я вас вкусненьким угощу.
Он вышел в соседний кабинет и вернулся с подносом – бутылка коньяка «Remy Martin», нарезанные ломтики лимона, бутерброды с икрой.
– Вот, Елизавета Андреевна, очень рекомендую! Мой знакомый невропатолог утверждает, что лучшей профилактики от инфарктов и инсультов в природе просто не существует. Пропустишь рюмашку, так словно в косметический салон сходил. Молодит кровь!
Она покраснела и решительно встала из-за стола:
– Большое спасибо за приглашение. Я лучше пойду…
– Елизавета Андреевна, вы неверно меня поняли! Неужели в ваших глазах я выгляжу как человек, покупающий любовь за выпивку? Или вам показалось, что аморальный директор задумал напоить вас допьяна, а после, закрывшись в кабинете, принуждать к близости под страхом увольнения? Хорошего же вы придерживаетесь мнения о своем директоре!
– Значит, интим исключен? – она успокоилась и вернулась за стол.
– Этого я не говорил, – по-деловому ответил Пронин. – Но никаких низких сцен и омерзительных сценариев не будет никогда. Поверьте, я привык себя уважать… Так что давайте больше не станем портить прекрасный субботний день, а лучше выпьем за наше настоящее знакомство да поговорим за жизнь. Душевненько, по-русски!
Маслянистая, жгучая влага приятно обожгла, разносясь по рту легкими ароматами ванили, роз и чего-то еще неуловимо солнечного, чем с избытком пропитаны благодатные леса юга.
– Вы уже почувствовали легкое дуновение фиалок и роз? – с чувством, как и подобает настоящему гурману, спросил Василий Иванович. – Не спешите, сейчас к ним добавятся лесной орех, абрикос и еле уловимое присутствие лакрицы. Хорошо? Говорите сразу, не задумываясь. Истинная любовь к коньяку возможна только с первого взгляда, все остальное – жалкое следование светскому этикету.
– Божественно, – улыбнулась Елизавета Андреевна и тут же удивилась наступившей в ней внезапной перемене. – Я в смысле, что разговор у нас получается какой-то странный…
– Теперь, пожалуйте, дольку лимона, – он придвинул блюдце. – Вы знаете, что обычай закусывать коньяк лимоном пошел с императора Николая Второго?
– Первый раз слышу, – Елизавета Андреевна с интересом разглядывала, как медленно скатывается со стекла маслянистый коньячный след. – Разве так не всегда полагалось по презираемому вами светскому этикету?
– Что вы! Просто Николай терпеть не мог коньяк, а для того, чтобы не обидеть своей кислой физиономией хозяина Ереванского коньячного завода Шустова, всегда прикладывался к его напитку с лимонной долькой! А у нас, – Пронин сделал многозначительную паузу, – вкусы и привычки во все времена брали равнение на престол.
– Вы очень интересный собеседник, – не допив коньяк, Елизавета Андреевна поставила бокал на столик. – Однако мне и правда, пора. С Ваней надо позаниматься, да и наша комната еще достаточно необжитая.
– Быть может, Елизавета Андреевна, вашу комнату вовсе обживать не стоит? – Пронин испытующе посмотрел на смутившуюся женщину. – Недавно мясокомбинат купил вполне приличную двухкомнатную квартиру, сейчас в ней идет ремонт полным ходом. Так что если подружимся, я могу и похлопотать… Конечно же, перед самим собой! – Он довольно рассмеялся и налил себе еще коньяку. – Как вы думаете, мы сумеем познакомиться поближе? Лично я этого хочу, да и вам наша дружба станет весьма полезной. К примеру, мне известно, что вы в Немирове скрываетесь из-за долгов мужа. Нет, не то чтобы вас ищут, но проблемы могут быть очень, очень серьезными. Не так ли? А вот Пронин в состоянии их решить! – Он вынул из шкафа-купе большой букет роз. – Видите, Пронин словно добрый волшебник! И что просит взамен? Сущий пустяк! Немного внимания и дружеского расположения!.. А взамен сделает для тебя много-много обыкновенных чудес!
Елизавета Андреевна выбежала из кабинета в слезах, прижимая к груди огромные яркие бутоны, которые безжалостно прожигали через плащ ее грудь, царапали, раздирая до крови кожу. Она ненавидела себя не только за то, что взяла цветы, позволив делать гнусные предложения. Презирала себя потому, что снова после смерти мужа стало приятно ощущать себя желанной женщиной, почувствовать, как мужчина раздевает ее взглядом, что он страстно хочет ее ласкать, стремясь овладеть молодым и красивым телом.
Глава 14
ПО ТЕОРИИ БЕЗЫСХОДНОСТИ
– Ваня! – знакомый голос окликнул в тот самый момент, когда он выходил из булочной с двумя пакетами кефира и булкой зернового хлеба. – Ваня, тебя уже заждались, поспеши!
Он обернулся и никого не увидел. Знакомый же голос, но только чей? Вспомнить не получалось и, с удивлением посмотрев по сторонам, Иван пошел домой, размышляя, как лучше провести предстоящие выходные: поехать ли с отцом на рыбалку или остаться с мамой, чтобы сходить на премьеру авангардного балета «Фауст».
Казалось, нет ничего заманчивее провести выходные на реке с отцом, у костра… В дни бабьего лета вода зацветает и становится тихой, порой даже безмолвной. Она уже никуда не спешит, не стремится к теплым морям и даже не плещется, а шепчется в берегах. Она засыпает. Еще теплая вечерами, река притягивает к себе особенными терпкими запахами увядающих трав, яркими красками, густо ложащимися, с неба на неподвижную водную гладь… Иван мечтательно закрыл глаза. Бабье лето неповторимо… Дым от костра, собранного из сломленных летними грозами и ураганами веток деревьев, густой, духовитый, смолянистый. Он не шелохнется от внезапно налетевшего ветерка – такая прозрачная глубина и ясность открывается в сентябрьском небе. Такими ночами даже самый малый костерок виден издалека – и чудится путнику, что не рукотворный горит огонек, а где-то совсем близко от нехоженых дорожек июльский светлячок заблудился в поисках пропавшего лета… Еще будут долгие, бесконечно интересные разговоры о цивилизации, космосе, неведомых мирах будущего и человеческом познании. Отец, свято верящий в конечное торжество науки и разума, станет снова рассказывать что-нибудь из Стругацких… Иван в ожидании столь долгожданной близкой встречи с отцом вдохнул полной грудью:
«Хорошо!»
Он шел с твердым намерением уехать за город с отцом, но чем ближе подходил к дому, тем большими сомнениями каждый шаг отзывался в сердце. Последние месяцы отношения родителей резко и беспричинно ухудшились. Нередко по ночам слышались взаимные упреки, бесконечные и бессмысленные выяснения отношений и плач, бесконечный плач мамы… Отец стал приходить с работы выпившим, замкнувшимся, одиноким… А мама все чаще ночевала у подруг, ограничиваясь дежурными телефонными звонками…
