Валерий Моисеев - Супермаркет
— Больной ублюдок! — пробормотал Жомов, а в рацию отдал приказ. — Вадик, ничего не предпринимать, вплоть до особого распоряжения. Не провоцируйте его!
Спецназовцы рассредоточились вдоль участков стен, облицованных непрозрачными металлическими панелями. При этом они старательно избегали застекленных участков стен, сквозь которые можно было наблюдать за всеми их перемещениями. Это делалось для того, чтобы не дать противнику возможности положить их словно в тире, если дело все-таки дойдет до стрельбы.
— Вадик, что они там делают? — спросил Жомов, одной рукой держа перед собой рацию, а другой бинокль. — Что за движуха?
— Баррикады строят из всякого подручного материала, — с недоброй усмешкой ответил спецназовец. — Стеллажи, столы, стулья! Короче, всякая хрень за которой не укрыться! Всю эту кучу мусора пуля прошьет на раз-два!
— Твои соображения? — спросил Жомов.
— Атаковать! — решительно ответил тот. — И чем быстрее, тем лучше. Пока эти уроды не опомнились и не устроили нам лишних проблем! Поверь, лучше все равно не будет, только хуже. Так чего тянуть кота за гениталии?
— А люди? Там около сотни покупателей! — вскричал Жомов. — Ты о них подумал?
— Ты спросил — я ответил! — сухо отчеканил командир группы спецназа. — Ты старший, решение принимать тебе!
— Тебе легко говорить! Если облажаемся, вся ответственность не на тебе — на мне! — вскипел подполковник.
— У каждого своя работа! Твоя — звездочками на погонах рисковать, а моя — своей головой и жизнями моих ребят! — презрительно фыркнул спецназовец…
— Гад, ты Вадя! — тяжело вздохнул Жомов. — Ладно, черт с тобой, уговорил! Веди бойцов на штурм этой гребаной цитадели!
Глава 14
На основании данных с камер видеонаблюдения, расположенных по периметру торгового центра, Рыков сделал вывод, что полиция собирается атаковать входную группу. Видимо, именно поэтому он сосредоточил основную массу своих людей возле входа.
Бориса поразило то, что кроме охранников, за оружие взялись также многочисленные подсобные рабочие. Кассиров и продавцов консультантов согнали в общую толпу с покупателями. Из этого можно было сделать вывод, что они были не в теме, и ничего не знали о том, что творилось в подсобных помещениях. Очевидно, туда имели доступ лишь самые преданные Рыкову люди.
Можно было только догадываться, о причинах такой безоглядной преданности людей своему шефу. Контингент «защитников» супермаркета был достаточно своеобразный и производил довольно отталкивающее впечатление. Даже чисто внешне было видно, что основную массу этого воинства составляют всякого рода отщепенцы. Именно поэтому Борису отчего-то не верилось в их высокую нравственность.
Либо ими двигала жажда наживы, либо страх. Хотя, скорее всего, одно изящно дополняло другое. Никакой иной мотивации у этого сброда, начисто лишенного каких бы то ни было моральных принципов, попросту не могло быть.
В ожидании штурма супермаркета, они укрывались за неким подобием баррикад. Это чудо фортификационной мысли состояло из сваленных в кучу упаковок с сыпучими продуктами, опрокинутыми стеллажами, столами, стульями и прочим хламом. Все это было сделано наспех и кое-как.
Толпу покупателей вместе с работниками торгового центра, чья лояльность хозяину вызывала сомнения, усадили на пол в дальнем углу торгового зала. Люди были зажаты между двух длинных прилавков-холодильников заполненных продуктами, а также замороженными полуфабрикатами. Сидящие на полу при всем желании, не смогли бы из этого положения, перескочить через высящиеся над ними барьеры.
С двух свободных сторон импровизированного загона, в который был превращен проход между прилавками, маячили фигуры людей в черном, вооруженные короткоствольными автоматами. Судя по тому, что пленников охраняла элита Рыковской «армии» — его личные секьюрити, им придавалось большое значение. По всей видимости, относительно них, у хозяина торгового центра были далеко идущие планы.
— Откуда у этих козлов такое вооружение? Насколько я вижу, это довольно продвинутая модификация Калашникова, — шепнул Борис Михалычу. — Да еще в таких количествах!
— Судя по тому, что господин Рыков здесь творит, количество денег — не самая большая его проблема, — усмехнулся экстрасенс.
Он кивнул Батьку, который уже давно подавал ему отчаянные знаки из дальней части загона. Кипучая натура старого жулика искала выхода.
— Чего ему все неймется? — неодобрительно проворчал Борис, лязгая от холода зубами.
От прилавков с заморозкой ощутимо тянуло лютым холодом. А если учесть, что люди, оказавшиеся здесь, были одеты по летнему легко, совсем неудивительно, что все поголовно чихали и кашляли.
— Еще немного и я схвачу воспаление легких! — жалобно пискнула Вика.
Девушка прижималась к Борису, тщетно пытаясь согреться.
Между тем, Батек продолжал корчить рожи и оживленно жестикулировать, отчего его, весьма характерная физиономия напоминала актера из театра Кабуки изображающего злого разбойника. Наконец доведенный до отчаяния непробиваемой тупостью Бориса и Михалыча он открытым текстом показал, чего он от них добивается.
Ткнув себе пальцев в грудь, он кивнул в сторону стоящего неподалеку от него секьюрити в черном. Парень небрежно держал автомат стволом вниз. Чувствовалось, что он не верит всерьез, что кто-то из толпы деморализованных пленников наберется наглости и кинется на него.
Между тем, Батек проведя пальцем по горлу, для большей наглядности вывалил язык и закатил свои, и без того, выпученные глаза. Вернув себе нормальный облик, вор развел руками в стороны, что видимо, означало — мол, давайте, братва, помогайте хоть как-нибудь!
— Юрий Михайлович, у меня к вам вопрос, как к экстрасенсу, — неожиданно раздался яростный женский шепот, прямо у него над ухом.
Михалыч нервно дернулся и, скосив глаза, довольно неприветливо обронил:
— Ах, это вы? Здрас-с-сьте!
Его несколько покоробило, что, находясь даже в таком отчаянном положении, люди продолжают приставать к нему с просьбами решить их мелочные, сиюминутные проблемы.
Как выяснилось, некая весьма въедливая и в высшей степени ехидная дама неожиданно узнала его. Она была последним человеком, которого экстрасенс хотел бы сейчас видеть перед собой. И уж тем более, отвечать на ее вопросы.
В бытность его пациенткой эта почтенная женщина выпила из него немало крови, заплатив за это более чем умеренную плату. Михалыч тогда не знал, как от нее избавиться. Он сам был готов ей заплатить, лишь бы она лишила его своего общества.
