Том Холланд - Вампир. История лорда Байрона
— Вурдалака?
— Не знаю…
— На что это было похоже?
Я пристально посмотрел на пашу, затем бросил взгляд на Янакоса.
— Очень похоже на него, ваше превосходительство.
Паша сильнее сжал мою руку, я заметил, как побледнело его лицо.
— Мы уже говорили о ваших рабах, которые чистят пол большого зала. Так вот, эти существа были очень похожи на них.
Паша отпустил мою руку. Он пристально смотрел на меня, поглаживая бороду, легкая улыбка мертвенным цветом коснулась бледности его губ.
— У вас богатое воображение, милорд, — прошептал он.
Я склонил голову.
— Я повидал здесь такое множество вещей, что стал слишком ленив, чтобы чему-либо удивляться.
— Так ли это? — Его улыбка вновь погасла.
Он взглянул на часы, стоявшие рядом на столике.
— Я думаю, пора ложиться спать. Я не двигался.
— Ваше превосходительство, — спросил я, — в том большом зале я видел беседку в арабском стиле. Это вы построили ее?
Паша посмотрел на меня. Затем показал на часы.
— Милорд… — сказал он.
Зачем вы построили ее? При этом так богохульно выставив изображение женщины над входом.
Гневное выражение промелькнуло на его лице.
— Я уже говорил вам, милорд, меня не сдерживают никакие религиозные предрассудки.
— Но почему тогда вы построили ее?
— Если хотите знать… — Он запнулся и вдруг прошипел: — Чтобы отметить то самое, священное, место в древнем храме, которое ведет в подземный мир. Древние верили, что именно оттуда открывается путь к Аиду. Я построил эту беседку не из какого-либо уважения к прошлому или к умершим.
— Итак, по-вашему, Аид — величайшее божество, могущественнее Аллаха?
— О, да, — паша рассмеялся, — так оно и есть.
— Я видел ступени внутри беседки. Паша кивнул.
— Мне бы очень хотелось посмотреть, что находится за ними.
— Я боюсь, милорд, что это невозможно. Вы забыли, что подземный мир существует только для мертвых.
— А вы сами входили туда, ваше превосходительство?
Улыбка паши была холодна как лед.
— Спокойной ночи, милорд. Я кивнул.
— Спокойной ночи, ваше превосходительство.
Я повернулся и пошел к лестнице, что вела в мою спальню. Янакос сразу же поплелся за мной. Я обернулся.
— Да, мне просто хотелось знать, ваша рабыня Гайдэ, где она сейчас?
Паша пристально смотрел на меня.
— Я только что заметил, — продолжал я, — что она не прислуживала нам сегодня. Может, с ней что-то случилось?
— Ее немного лихорадит, — произнес он наконец.
— Ничего серьезного, я надеюсь?
— Пустяки, не стоит беспокоиться. — Глаза его сверкали. — Спокойной ночи, милорд.
Я поднялся в свою спальню. Янакос следовал за мной. Я, конечно, закрыл дверь, но я знал, что он стоит там на страже, ожидая чего-то. Весь внимание. Когда я лег, то почувствовал что-то под своей подушкой. Это было распятие Гайдэ. К нему была прикреплена записка: «Дорогой Байрон, храните это рядом с собой. Со мной все в порядке. Будьте храбрым, что бы ни случилось». И подпись: «Свобода». Я улыбнулся и зажег свечу. Немного помедлив, я зажег все свечи, которые смог найти. Я разместил их вокруг кровати, так что они образовали огненную стену вокруг меня, затем сжег записку над огнем, наблюдая, как она превращается в пепел. Веки мои начали слипаться. И я почувствовал страшную усталость. Не успев до конца осознать это, я уже провалился в сон.
Паша явился ко мне в мой сон. Я не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть, не слышал ничего, кроме стука собственной крови в ушах; он оказался на мне — отвратительное порождение тьмы. Тяжелый, с острыми, словно у стервятника, когтями, он проник в мою грудь, упиваясь кровью. Я попытался открыть глаза, и когда, как мне показалось, я проснулся, свечи не горели, только непроницаемая тьма обступила меня со всех сторон. Я поднял взор, и мне привиделось лицо паши. Он улыбался мне. Легкая усмешка, исполненная сладострастия, играла на его лице, обращенном ко мне, но, когда я посмотрел в его глаза, в них я не увидел ничего, кроме темной пустоты. Мне казалось, что я погружаюсь в нее. темнота была бесконечна и вездесуща. Я закричал, но не услышал собственного крика. Тогда я понял, что стал частью этой тьмы. Затем все исчезло.
Весь следующий день меня лихорадило. Я то и дело засыпал и терял сознание, так что грань реальности ускользала от меня. Мне показалось, что паша стоит у моей кровати, держа в руках распятие и насмехаясь надо мной.
— Право, милорд, я очень обескуражен! Если я презрел собственную религию, почему я должен преклоняться перед вашей?
— Вы верите в мир духов? Паша улыбнулся и пошел прочь.
— Скажите, вы верите? — Я снова задал вопрос. — Вы верите, что подземные ходы этого замка приводят в царство Смерти?
— Это абсолютно разные вещи, — холодно ответил паша, поворачиваясь ко мне спиной.
— Почему? — Меня прошиб пот. Паша сел рядом и погладил мою руку. Я отдернул ее.
— Не понимаю, — сказал, я ему. — Прошлой ночью мне явился призрак. Вы ведь знаете об этом, или все это мне привиделось в бредут
Паша молча улыбнулся в ответ, в глазах его сверкал металл.
— Объясните мне суть этих вещей, — допытывался я, — если это был не Бог, то что же' Пожалуйста, скажите мне, я хочу знать. Что это было?
Паша поднялся.
— Я не могу сказать, что это не было божество, — произнес он.
Грусть и отчаяние внезапно омрачили его лицо.
— Бог, возможно, и существует, но если это так, то я думаю, милорд, ему нет дела до нас. Послушайте, я прошел через все ужасы и приобщился к Вечности. Я измерил сферы бесконечного пространства и безграничность нескончаемых веков, долгими ночами я изучал странные науки, постигая секреты духов и человеческих существ. В этих мирах и галактиках я искал Всевышнего.
Он замолчал и резко приставил палец к моему носу.
— Я ничего не нашел, милорд. Мы одиноки, вы и я.
Я попытался что-то сказать, но он остановил меня жестом руки. Он так низко наклонился надо мной, что я чувствовал касание его губ на своей щеке.
— Если вы разделите мою мудрость со мной, — нежно прошептал он мне, — вы проникните, как и я, в глубины смерти.
Он снова поцеловал меня.
— Скорбь — это знание, милорд, — прошептал он, его дыхание, подобно легкому ветерку, овевало мою кожу.
— Запомните это. — Его губы ласкали мои губы, отчего слова его были подобны поцелую. — Древо Познания не есть Древо Жизни.
Он удалился, а я погрузился в пучину своих сновидений. Время не имело для меня значения; казалось, что в лихорадочном забытьи я потерял счет дням и часам. Но Янакос всегда был рядом, и, когда бы я ни очнулся, его холодный взгляд постоянно наблюдал за мной. Постепенно я начал выздоравливать. К своему ужасу, я обнаружил едва заметный шрам, пересекающий грудь. Я хотел найти Гайдэ, встретиться с пашой, но Янакос преграждал мне путь к дверям, а я чувствовал себя слишком слабым, чтобы одолеть его. Однажды я почти обманул слугу, прошмыгнув мимо него, но его руки схватили меня, они были так холодны, что меня пронзила лихорадочная дрожь. Я пополз обратно к дивану, усталость вновь сомкнула мои веки, и я заснул, едва Добравшись до ковра.
