Екатерина Неволина - Три цвета ночи
«Так, – подумала я, – у них уже есть какие-то отношения. А что я, собственно, удивляюсь. Тоже мне Золушка выискалась. Только вот нужна ли ты хоть какому-нибудь принцу?..»
– И я хочу, чтобы ты помогла подставить ее перед Виолой. Согласна?
Я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Должно быть, мне это снится. Всего лишь сон, вздорный ночной кошмар, игры разума.
– Вспомни, Натали никогда не делала тебе ничего хорошего, а, напротив, всегда пыталась ударить побольнее. Подумай: на одной чаше весов – она, на другой – твое журналистское будущее. Неужели так сложно сделать выбор?
Нет, это не кошмар. Это слишком жестоко для кошмара, а поэтому может быть только реальностью.
– Зачем тебе это? – тихо спросила я.
– Я же объяснил, – пожал плечами Артур.
Он избегал смотреть на меня, и мне вдруг показалось, что и ему больно и противно. А еще он зол. Ужасно зол на кого-то. На меня?..
– Зачем ты со мной так поступаешь? У тебя есть какая-то цель? Может, сразу препарируешь меня, как какого-нибудь дождевого червя на биологии, и посмотришь, что у меня внутри! Ты этого хочешь?
Я уже кричала, напрочь забыв о выдержке и всяких приличиях.
– У тебя есть время до завтра. Советую хорошенько подумать, – сказал он и вышел из класса.
Я осталась одна.
Finita la comedia. Бархатный занавес и шквал аплодисментов.
Ну почему, почему этот снайпер все-таки не попал в меня?!
«А потому, что и ему нет до тебя дела, – сказала я себе. – Никому нет до тебя дела. Корчись, дождевой червяк, пытайся уползти от нависшего над тобой ботинка – все равно жизнь твоя продлится, пока твои страдания кого-то забавляют».
Зазвенел мобильник. Димка беспокоился, почему я еще не в автобусе.
– За мной приедет папа, – ответила я сухо, стараясь, чтобы голос не выдал всю глубину охватившего меня отчаяния: не хватало еще, чтобы Димка прибежал сюда. Сейчас я не хотела никого видеть. Даже его. Мне просто нужно немного побыть одной.
Безразличным взглядом я посмотрела в окно на отъезжающий школьный автобус. Стены давили на меня со всех сторон, я чувствовала себя Гераклом, изнывающим под тяжестью небесного свода.[6] Все кончено. На мне можно ставить жирный крест, играть похоронный марш. Как там было у Цоя: «Муравейник живет. Кто-то лапку сломал – не в счет… А помрет, так помрет».
На меня нашло странное оцепенение. Не знаю, сколько я просидела так, тупо пялясь в окно, а потом встала и принялась собирать свои вещи в сумку. Скорее машинально. В конечном счете все это не нужно, ведь жизнь разом потеряла свой смысл.
Собравшись, я вышла из класса.
В коридоре кто-то стоял. Мой взгляд с трудом сфокусировался на темной фигуре, и я вдруг поняла, что это – Артур.
Он шагнул ко мне, я вздрогнула и крепко зажмурилась. Мне вдруг показалось, что сейчас он меня ударит.
Холодные пальцы коснулись моего лица, очень медленно и сумасшедше нежно провели по щеке, лаская.
Меня мгновенно накрыла жаркая волна, будто я с головой погрузилась в теплую океанскую воду или на меня разом направили десяток лампочек, согревших измученное тело. Я открыла глаза, и он одним взглядом выпил всю мою душу.
Он смотрел на меня так, как не смотрел никогда раньше. В его глазах появилось нечто новое, словно он, как и я, носил линзы и вот теперь их снял. Будто он был заморожен, как куриная тушка в магазине, и вдруг внезапно оттаял.
Боль? Сомнение? Узнавание?
Передо мной стоял совершенно другой Артур. Не такой, каким я привыкла видеть его в школе. И даже не такой, каким он был в тот памятный вечер в кафе.
– Ты?.. – недоверчиво спросила я и не договорила.
Он приложил палец к губам, тихо покачал головой, а затем взял мою бессильно повисшую руку, вложил в нее что-то и скрылся с глаз.
Да, именно скрылся. Вот он был – и вдруг исчез, только молнией промелькнула его куртка.
Время сегодня играло со мной в странные игры. Не знаю, сколько – секунд, минут, часов, вечностей – я простояла в коридоре, скованная сладким оцепенением. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть ощущение счастье, которое пригревшимся котенком свернулось где-то в душе.
Никто так не гладил меня по щеке.
Никто не смотрел на меня так.
Я почувствовала, что схожу с ума. Небо и земля давно поменялись местами, а неведомые планеты далеко-далеко в пространстве, должно быть, отплясывали какой-то неимоверный танец.
Почему Артур имеет надо мной такую власть? Почему он ведет себя со мной так странно. И еще… КТО он?
Я не сразу осознала, что моя рука сжата так сильно, что ногти глубоко впились в ладонь. С удивлением разжав пальцы, я увидела на ладони несколько быстро наполняющихся красным лунок – там, где ногти до крови впились в тонкую кожу, а еще – серебристую флешку.
Неужели то, что говорил мне в пустом классе Артур, – всего лишь глупая шутка?
Но почему он использует меня, как лягушку, через которую периодически пропускают электрический ток, чтобы посмотреть на ее нервную реакцию и полюбопытствовать, долго ли она так протянет?!
Спотыкаясь, я пошла по коридору.
По пути меня нагнали Светлана Петровна, учительница физики, и ее закадычная подружка Татьяна Евгеньевна, математичка.
– Полина, – окликнули они меня, – почему ты здесь так поздно? Школьный автобус давно уехал.
– Все нормально. Я задержалась по… учебе… и уже ухожу.
– Тебя подвезти? – предложила Светлана Петровна.
– Нет, спасибо, – поспешно ответила я.
Учительницы оглядели меня, но, на мое счастье, видимо, спешили куда-то и не стали больше ни о чем спрашивать.
– Будь осторожна, – сказала на прощание Татьяна Евгеньевна, – очевидно, в Москве очень неспокойная обстановка, если вооруженные разборки случаются прямо у стен школы.
Я кивнула и вошла в раздевалку.
Здесь я переобулась, накинула короткую кожаную куртку и вышла из школы. Все это я проделывала совершенно бездумно. Мои мысли витали где-то в неведомых сферах, пока я не поймала себя на том, что провожу рукой по лицу там, где его касались пальцы Артура.
Ловчий, шесть часов спустяПылал закат над сумасшедшим домом,
Там на деревьях спали души нищих,
За солнцем ночи, тлением влекомы,
Мы шли вослед, ища свое жилище.
Была судьба, как белый дом отвесный,
Вся заперта, и стража у дверей,
Где страшным голосом на ветке лист древесный
Кричал о близкой гибели своей.
Была зима во мне и я в зиме…[7]
Он нажал на знак Андреевского креста,[8] помещенный вверху, и страничка со стихами закрылось. Иногда он мог позволить себе прийти сюда, на Пятницкую, в круглосуточное интернет-кафе. Люди придумали много разных штук, и некоторые из них весьма забавны, приятны и полезны.
