Светлана Полякова - Служители зла
Кирилл усмехнулся.
Девица сменилась женщиной с бульонными кубиками.
Кирилл услышал, как хлопнула входная дверь. «Анна», — подумал он, удивляясь тому, что его начала раздражать собственная жена. Да и дети тоже. Все раздражало Кирилла так, что он был готов взорваться, сам раздолбать этот домик, взорвать к чертовой матери весь этот мир, лишь бы ему НЕ МЕШАЛИ.
Он поставил полупустую банку на стол. Теперь он не мог существовать без пива. Анна называла это «пивной наркотической зависимостью». «Теперь весь твой душевный мир зависит от этой пивной баночки», — говорила она.
«Да и пускай, — усмехнулся Кирилл. — Значит, таков мой душевный мир. Убогий, как эта полусмятая банка».
— Кирилл? Ты дома?
— Нет, — проворчал он едва слышно. — Меня нет. Есть только физическая оболочка, да и та принадлежит теперь ведьме с чарующим голосом.
Он прикрыл глаза. Сделаем вид, что мы спим. Тогда нас не станут беспокоить.
Дверь скрипнула.
Чтобы его сон выглядел натуральнее, правдивее, он всхрапнул.
Дверь так же тихо закрылась. Кирилл усмехнулся. Можно быть спокойным — некоторое время его не будут тревожить. Он ведь теперь «работает». Он приносит деньги и устает как собака. Он, черт побери, заслуживает отдыха. Кирилл хихикнул, вспомнив про свою «работу».
Жеребец-производитель. Ответственный за Ариаднино потомство.
Если у нее родится змееныш, он станет отцом змеи. Какой бред — просто наркотическая смурь! Кирилл, спокойный в прошлом парень, нормальный, как дерево, растущее в поле, станет отцом «уроборосика»!
«А ведь Анька была права насчет моей матери, — зло подумал Кирилл. — Дерево начинает болеть, если у него, черт побери, гнилые корни».
Его корни, благодаря матери, подвержены гниению.
Ее детские увлечения магией сыграли решающую роль в становлении психики маленького ребенка.
Теперь ребенок, верящий в колдовство, проснулся. Нравится это Кириллу или нет, а только ничего не исправишь.
— Не исправишь, — сказал Кирилл, рассматривая банку.
На экране популярная певичка, обтянутое платье которой делало ее тонкую фигуру змеиной, улыбнулась. Кириллу показалось, что она смотрит прямо на него. Ее лицо стало похожим на Ариаднино.
Теперь он был уверен — это Ариадна в роли певицы совершенно с другим именем (Кирилл его и не помнил, знал только, что она чья-то там дочь) смотрит с экрана. Это она призывает его к себе, маня легкими движениями длинных и пластичных рук.
Ее глаза приближались, ее улыбка становилась все шире. Все больше напоминала оскал змеи…
Кирилл не выдержал.
— Уйди, — захрипел он. — Пожалуйста, уйди!
Она все приближалась, явно намереваясь выйти из этого «магического ящика». Она…
Рука ее плавно коснулась Кирилловой щеки.
— Милый мальчик, не будь таким жестоким, — выдохнула она прямо ему в лицо.
Кирилл был готов закричать.
— Уйди, — снова попросил он.
Он закрыл глаза. Она рассмеялась — тихо, почти едва, и Кирилл, почувствовав ветерок движения рядом, боялся открыть глаза.
Он знал, что она уходит.
Наконец он решился открыть их.
Певица все пела, там, на экране, мелькали ее руки, и Кирилл не смог сдержаться.
Схватив пустую банку и смяв ее, он швырнул ее прямо в экран.
На одно мгновение там снова появилась Ариадна. Она мягко погрозила пальцем и укоризненно покачала головой.
— He надо быть дурным мальчиком, — проговорила она.
После этого экран погас.
— Ты не хочешь пойти со мной в библиотеку?
Душка взглянула на часы. Конечно, мама и папа уже были дома, поэтому за Павлика опасаться не стоило.
Уже несколько дней малыш сидел дома один. Он повеселел, хотя поначалу вел себя настороженно, утверждая, что несносные стариканы разгуливают под окнами и приглашают его к себе.
Мама сначала пыталась протестовать, но сдалась. Тем более что она сама видела, что с малышом не все в порядке.
Теперь он возвращался из школы, пытаясь миновать уютный домик с застывшими розами и парой старичков как можно быстрее. Забегал в дом и только там, заперев дверь на задвижку, спокойно дожидался Душку.
— Уже поздно, — ответила она Мире.
Девочки сидели на лавке в небольшом саду.
Из дома Миры доносились бормотание телевизора и голоса Мириных родителей.
— Мне кажется, что тут нет слова «поздно», — задумчиво сказала Мира. — Сколько здесь уже живу, а ничего не могу понять. Твои родители ссорятся?
Душка задумалась и ответила:
— Да. Кажется, они просто перестали друг друга любить. Хотя и делают вид, что это не так.
— Знаешь, тут вообще нормальный взрослый только один, — поделилась своим наблюдением с Душкой Мира. — Библиотекарь. По крайней мере, он не улыбается так по-идиотски. И еще у него там всякие книжки есть. Интересные.
— А твои родители… они давно ругаются друг с другом?
— С тех пор, как умерла Маринка, — сказала Мира.
— Маринка? — удивилась Душка. — Кто это?
— Моя младшая сестренка. Мама очень хочет уехать отсюда. А папа уже не хочет. Он говорит, что тут теперь Маринкина душа. Но мне кажется, это только отговорка. На самом деле ему тут стало нравиться… — Она усмехнулась.
Душка поняла, что Мира больше не хочет говорить о своих родителях.
— А от чего…
Душка не договорила. Мира посмотрела на нее так странно, что Душка поняла без лишних слов — Мира не скажет ей, почему умерла ее младшая сестра. Не потому, что она не хочет об этом сказать, а потому, что некто запрещает ей говорить об этом вообще.
— Ну, мы идем? — Мира поднялась со скамейки. — А то окончательно стемнеет.
— Пойдем, — вздохнула Душка, и они пошли вдоль аккуратной до невыносимости улочки туда, где виднелось здание городской библиотеки.
* * *Анна наслаждалась жалкими крохами покоя. Сейчас ей не мешали это делать ни ее вечно недовольный и полупьяный муж, ни даже мысли. Она постаралась их изгнать — нет ничего. Есть только чашка кофе. Есть сигарета. Есть уютная музыка, льющаяся из приемника.
Она устало провела рукой по лбу, убирая выбившуюся прядку. В висящем напротив зеркале она видела лицо, лишь отдаленно напоминающее ее прежнее лицо.
Запавшие глаза и похудевшие щеки. Даже волосы стали жидкими — что-то нет в ней той розовощекой живости соседских старичков…
— Черт возьми, у вас даже воздух не такой уж замечательный, — пробормотала она, с ненавистью глядя на темнеющий вдали лес. Сейчас он казался ей живым, таинственным и угрожающим.
Не то чтобы она ожидала, что из-за кустов вот-вот появятся банальные и смешные «живые мертвецы» из Павликовых дурацких фильмов — нет! Это было бы еще ничего, подумала она, совсем не страшно.
