Таинственный ключ и другие мистические истории - Олкотт Луиза Мэй

Продолжая улыбаться, мисс Мьюр бросила на Ковентри красноречивый взгляд, который сам по себе уже был ответом.

«Значит, Люсия», – догадался Ковентри, почувствовав острую антипатию к своей кузине.

Мисс Мьюр собралась спуститься, но Ковентри задержал ее. Серьезно, хоть и с улыбкой, он спросил:

– Признаете ли вы меня хозяином в этом доме?

– Да.

Она произнесла это слово покорно, проявляя уважение, признание и доверие, которые мужчинам приятнее всего, особенно, если их демонстрируют женщины. Ковентри даже не отдавал себе отчета в том, что лицо его смягчилось, и что никогда еще он не смотрел на мисс Мьюр такими глазами.

– В таком случае вы согласны повиноваться мне, если я не буду тираном и не предъявлю неразумные требования?

– Я постараюсь.

– Вот и славно! Мне претит такой порядок вещей. Я совсем не желаю ограничивать чью бы то ни было свободу и причинять какие бы то ни было неудобства, поэтому прошу вас, не стесняйтесь, свободно передвигайтесь по дому. Заходите в любые комнаты и забудьте об абсурдном распоряжении Люсии. Она поступила так не со зла; просто она начисто лишена сочувствия и такта. Обещаете больше не избегать меня?

– Нет.

– Почему?

– Возможно, лучше оставить все как есть?

– Вы же сами только что назвали распоряжения Люсии нелепыми.

– Да, они таковыми кажутся, и все же…

Мисс Мьюр умолкла. Вид у нее был одновременно сконфуженный и несчастный. Ковентри потерял терпение и быстро произнес:

– Вы, женщины, загадочные создания, никогда вас не понять! Что ж, со своей стороны я сделал что мог для вашего удобства. Если вы предпочитаете и дальше прятаться – воля ваша.

– Предпочитаю? О нет, ситуация ужасная! Мне нравится быть самой собой и иметь свободу передвижения, а также доверие тех, кто рядом. Но и нарушать спокойствие окружающих для меня недопустимо, поэтому я стараюсь подчиняться распоряжениям. Хотя я обещала Белле, что останусь, для меня лучше покинуть ваш дом, чем вызвать недовольство мисс Бьюфорт или ваше и вынести еще одну такую сцену.

Мисс Мьюр, сверкая глазами, выдала тираду на одном дыхании. Ковентри не верилось, что она способна на такой пыл, что это личико может озариться внутренним огнем, а голос – обрести обвинительные нотки. Мисс Мьюр явилась ему разгневанной, уязвленной и гордой, однако перемена лишь добавила ей привлекательности, смиренница исчезла бесследно. Ковентри уже била дрожь; изумление его возросло, когда мисс Мьюр, жестом прося отодвинуться от нее, властно добавила:

– Достаньте мне вон ту книгу и посторонитесь. Я хочу уйти.

Ковентри повиновался; он даже предложил руку для опоры, но мисс Мьюр ее проигнорировала. Она легко ступила на пол и направилась к двери, где обернулась и все так же гневно, с блеском в глазах и румянцем на щеках, выпалила:

– Знаю: у меня нет права так говорить с вами. Я обуздываю себя, сколько хватает сил. К сожалению, в определенный момент прорывается моя истинная натура, и тогда я пренебрегаю любыми условностями. У меня пылкая натура, из-за которой невозможно исполнять роль бездушного механизма, и больше я этим заниматься не намерена. Не моя вина, что в меня влюбляются. Я не ищу ничьей любви. Мне нужно только, чтобы меня оставили в покое; я не понимаю, за что меня мучают. Я не обладаю ни красотой, ни богатством, ни титулом – и, однако, каждый глупый мальчишка принимает мое дружеское внимание за нечто большее и делает меня несчастной. Это мой рок. Думайте обо мне что хотите – но бойтесь меня, ибо против собственной воли я способна причинить вам вред.

Чем-то очень близким к ярости была пропитана эта речь. Подкрепив свое предупреждение действием, мисс Мьюр выбежала вон, оставив впечатление, будто в доме разразилась гроза. Джеральд сел на стул, на котором мисс Мьюр тянулась за книгой, и несколько минут провел в глубокой задумчивости. Затем встал, прошел в комнату сестры и сказал в своей обычной добродушно-вальяжной манере:

– Если не ошибаюсь, Белла, Нед просил тебя быть ласковой с мисс Мьюр?

– Да, и я стараюсь. В последнее время она такая странная…

– И в чем же проявляется странность?

– Джин то спокойна и холодна, будто изваяние, то места себе не находит. По ночам она плачет – это совершенно точно; а еще горестно вздыхает украдкой. Джеральд, у нее случилась какая-то беда.

– Не иначе, по Неду тоскует…

– Ничего подобного! Для нее большое облегчение, что Нед уехал. По-моему, она влюблена, только безответно. Может, ее любовь – мистер Сидней, как думаешь?

– Однажды она назвала его титулованным болваном; хотя это, пожалуй, ничего не значит. А ты сама не спрашивала ее о мистере Сиднее? – произнес Ковентри, стыдясь собственного любопытства и не имея сил противиться искушению выведать что-нибудь у наивной Беллы.

– Спрашивала один раз, но она посмотрела на меня взглядом, полным трагизма. «Мой маленький друг, надеюсь, вам никогда не придется пережить то, что вынесла я. Надеюсь, ваш сердечный покой не будет нарушен», – вот что она мне ответила, Джеральд. Такая боль была в голосе! Больше я вопросов не задавала. Она такая милая, мне хочется утешить ее, а как – я не знаю. Может, ты знаешь?

– Я вот что хотел предложить: теперь, когда Нед уехал, пусть она проводит больше времени с нами, ведь ей тоскливо одной. Дело во мне, я совершенно уверен. Пусть не дичится меня. Она прекрасно музицирует, я бы с удовольствием ее слушал. Да и матушке на пользу вечерние развлечения. Так что позаботься, милая Белла, о благе всей семьи.

– Ах, если бы вышло по-твоему! Я и сама сколько раз говорила мисс Мьюр то же самое, но все мои планы расстраивает Люсия. Вообрази: она боится, как бы ты не влюбился в мисс Мьюр, подобно Неду. Нелепые страхи, верно?

– Люсия у нас… нет, я не назову ее глупой, ведь в нужные моменты она проявляет достаточно здравого смысла. А ты вот что сделай, Белла: заручись в этом вопросе маминой поддержкой – и Люсия будет вынуждена подчиниться, – сердито сказал Джеральд.

– Попробую. Да вот еще что: у дядюшки обострилась подагра, и Джин по вечерам допоздна ему читает, поэтому я ее почти не вижу. Вон она, кстати, пошла в Холл. И знаешь, что я думаю? Перед нею и дядюшка не устоит, как Нед не устоял. Всякий, к кому девушка так внимательна, поневоле потеряет голову.

Ковентри проследил за хрупкой фигуркой в черном платье, что как раз исчезла в воротах – и к нему закралось подозрение, подстегнутое необдуманными словами Беллы. Ковентри вышел; ему удалось выбраться из дому, не столкнувшись с Люсией, которая искала его повсюду. Он направился к Холлу, говоря себе: «Надо проверить, что там делается. Такие случаи нередки. Дядюшка на диво простодушен, и молодая особа веревки из него сможет вить, если поставит себе такую цель».

На полпути Джеральда догнал слуга и передал ему письмо; невскрытое, оно отправилось в карман сюртука. В Холле Джеральд сразу прошел к дядюшкиному кабинету. Дверь была распахнута, и Джеральду предстала прелестная картина: сэр Джон расслабился в кресле, поместив больную ногу на подушку. Одетый с присущем ему вкусом, несмотря на подагрические боли, он выглядел великолепно. «Красивый мужчина, – сказал бы о нем всякий, – такого и возраст не портит». Сэр Джон улыбался; его благодушный взгляд обволакивал молодую чтицу, на чьих косах и щечках играл вечерний свет, золотя волосы и разрумянивая кожу. Джин Мьюр читала прекрасно, однако Ковентри показалось, что мыслями она витает далеко от книги, ибо, когда сэр Джон заговорил, прервав чтение, глаза Джин Мьюр затуманились, и с выражением терпеливой усталости она подперла рукою щеку.

«Бедная девушка! Как несправедлив я был к ней! Она и не думает обольщать старика, она развлекает его по доброте душевной. И она устала. Сейчас я положу конец этому занятию!» – подумал Ковентри и решительно, без стука, шагнул в кабинет.

Сэр Джон приветствовал его учтиво, мисс Мьюр – с непроницаемым лицом.

– Матушка вам кланяется. Как ваше здоровье, сэр? – сказал Ковентри.

– Вполне сносно; только я что-то заскучал. Приводи-ка, Джеральд, нынче вечером сестренку и кузину – пусть развлекут престарелого дядюшку. Миссис Кинг привезла костюмы минувших эпох и соответствующий реквизит, а я обещал Белле вечер живых картин. Мы устраивали такие вечера, бывает очень весело.