Клайв Баркер - Искусство
Ей стало неприятно, что ее застали врасплох.
— Давно вы за мной наблюдаете? — спросила она.
— Несколько секунд. Вы хороши, Феба Кобб. В вас есть музыка.
— У меня нет слуха, — ответила она немного резко.
— Музыка музыке рознь. У вас поет душа, а не гортань. В вашем дыхании я слышу литавры, а когда воображаю вас без одежды, сразу представляю себе хор.
Она окинула его суровым взглядом, усмирявшим самых строптивых пациентов, но он в ответ только улыбнулся.
— Не обижайтесь. В этом доме о подобных вещах всегда говорили открыто.
— Тогда и я скажу открыто. Я не хочу, чтобы вы разглядывали меня за моей спиной. Литавры там или нет, я не желаю слушать о том, какова я без одежды.
— Вам не нравится ваша нагота?
— Это наше с ней дело, — отрезала она, понимая, как абсурдно звучит эта фраза.
Муснакаф расхохотался, и Феба сама не смогла сдержать улыбку, при виде чего он захохотал еще громче.
— Я все равно скажу, — сказал он, отсмеявшись. — Наш дом видел много красивых женщин, но вы — одна из самых красивых.
Его непосредственность обезоружила Фебу.
— Что ж… спасибо.
— Не за что. А теперь, если вы готовы, нам пора — носильщики ждут. Нужно спускаться к морю.
2
Уже через час после того, как он отправился по дороге, ведущей к Б'Кетер Саббату, Джо перестал сочувствовать по кидавшим город беженцам. Он видел бесчисленные проявления грубости и жестокости: дети, нагруженные тяжелее родителей, избиваемые до полусмерти животные, богачи на верблюдоподобных скакунах, прокладывающие себе путь сквозь толпу, калеча бедных сограждан. Все то, что он уже видел в Косме.
Когда грустных впечатлений накапливалось слишком много, он переводил взгляд на город вдали, и его уставшее тело наливалось новыми силами. Жители Б'Кетер Саббата были ничуть не лучше его земляков, но их обиталище не могло сравниться ни с чем.
Что касается стены иадов, то она клубилась и дробилась, не двигаясь с места. Она нависала над городом, как громадный зверь, гипнотизирующий жертву взглядом. Джо надеялся только, что успеет добраться до города, погулять по его улицам и взойти на сияющие башни, прежде чем зверь прыг нет.
Когда он подошел на расстояние четверти мили к ближайшей лестнице — город громоздился над ним, как висящая в воздухе гора, — из бредущей навстречу толпы раздался крик. Навстречу Джо бросился какой-то человек с пепельно-серым лицом
— Африка! — кричал он. — Африка! Ты живой! — Он приложил свои перепончатые руки к груди Джо. — Ты меня не помнишь, конечно?
— Нет.
— Я плыл с тобой на корабле, — заявил человек, и Джо узнал его. Это был один из набранной Ноем команды «Фанакапана»: приземистый широкоплечий тип с большим лягушачьим ртом. Теперь, когда он пришел в себя, от былой заторможенности не осталось и следа. — Меня зовут Уиксел Фи, Африка, — сообщил он, улыбаясь. — Я очень рад тебя видеть. Очень!
— Но почему? Ведь с тобой обращались как с дерьмом.
— Я слышал, что ты говорил Ною Сумма Суммаментис. Ты хотел нам помочь, и не твоя вина, что не получилось.
— Боюсь, что так. А где остальные?
— Погибли.
— Все?
— Все.
— Очень жаль.
— А-а, плевать! Там не было моих друзей.
— А почему же ты не умер? Ной говорил, что…
— Я знаю, что он говорил. Я слышал, У меня хороший слух и сильная воля, и я не хотел умирать.
— Значит, ты слышал, но не мог ничего сделать?
— Конечно. Он заколдовал меня.
— Так тебе было больно?
— Еще как. — Уиксел поднял свою правую руку: два из шести пальцев на ней превратились в кровоточащие обрубки. — И я хотел убить его, когда очнулся.
— А почему ты этого не сделал?
— Он силен, Африка, особенно здесь, у себя дома А мой дом далеко. — Он посмотрел за спину Джо, на море.
— Там нет кораблей, Уиксел.
— А «Фанакапан»?
— Он утонул.
Уиксел воспринял известие философски.
— Значит, я переживу остальных ненадолго. Что ж, хорошо, что я встретил тебя, Африка.
— Меня зовут Джо.
— Я слышал, как мой враг называл это имя. Поэтому я не могу его употребить. Таков обычай моей страны. Поэтому я буду звать тебя Африка.
Джо это не особенно нравилось, но у него не было ни времени, ни сил спорить. Уиксел добавил:
— И я пойду с тобой обратно в Б'Кетер Саббат. Хорошо?
— Я буду рад твоему обществу. Но зачем тебе идти в го род?
— Кораблей нет. Я встретил тебя в десятитысячной толпе. И ты можешь сделать то, что не могу я.
— Убить Ноя.
— Ты сам сказал это, Африка. Не я, а ты.
3
В караване, спустившемся с крутого холма от дома на Каннинг-стрит, было девять человек Феба и Муснакаф шли пешком; четверо носильщиков несли Мэв О'Коннел в удобном паланкине, и еще двое до зубов вооруженных людей сопровождали их — впереди и позади. Феба удивилась этому, и Муснакаф пояснил:
— Настали опасные времена. Кто знает, что может случиться?
— Иди со мной рядом, — попросила ее Мэв, когда они двинулись в путь. — Пора выполнить твою часть сделки. Рас скажи мне о Косме. Впрочем, нет. Расскажи о городе.
— Сначала я задам один вопрос.
— Какой?
— Почему вы выдумали именно Ливерпуль, а не новый Эвервилль?
— В Ливерпуле прошло мое детство, полное надежд. У меня сохранились о нем хорошие воспоминания. Про Эвервилль я этого сказать не могу.
— Но вы все равно хотите узнать о нем?
— Хочу.
Не зная, какой именно аспект эвервилльской жизни интересует Мэв, Феба начала рассказывать обо всем подряд. О фестивале, о проблемах с почтой, о библиотеке, о Джеде Джилхолли, о закусочной Китти, о старой школе и хранившемся там архиве, о канализации…
— Погоди, — остановила ее Мэв. — Вернись немного назад. Ты что-то сказала про архив.
— Да.
— Это касается истории города?
— Да.
— А ты знакома с документами?
— Не очень, но…
— Тогда странно, что ты меня не знаешь. — Феба промолчала. — Скажи, что там говорится об основании города?
— Я точно не помню.
Внезапно Мэв завопила:
— Стойте! Все остановитесь! — Караван замер на месте. Мэв наклонилась в своем кресле и поманила Фебу к себе: — Послушай-ка. Я думала, что мы заключили сделку.
— Так; и есть.
— Так почему же ты не хочешь сказать мне правду?
— Я… я не хотела вас огорчить.
— Матерь Божья, но разве это огорчение?
Она принялась расстегивать ворот платья. Муснакаф заикнулся было о холоде, но Мэв смерила его таким взглядом, что он тут же замолчал.
