Сергей Пономареко - Седьмая свеча
У Глеба при виде этой золотистой, ароматно пахнущей жидкости даже закружилась голова от желания пить. Прочитав это по помятому лицу друга, Степан встал и, достав из шкафчика еще один бокал, наполнил его на три четверти. Глеб судорожно припал к бокалу, чувствуя, как с каждым глотком уходит головная боль, а взамен приходит легкое опьянение.
— Еще? — спросил Степан и, не ожидая ответа, наполнил бокал снова. — Я звонил в больницу — самочувствие у Ольги хорошее, ночь прошла спокойно, — рассказывал Степан, пока Глеб, зажмурившись, кайфовал от сока, — но сегодня лучше воздержаться от посещений. Ее пичкают успокоительными, и она будет почти целый день спать. Завтра в двенадцать часов, после обхода, будет в самый раз. Я пошлю кого-нибудь с работы купить для нее фруктов и вечером завезу передачу, так что ты сегодня полностью свободен. Какие у тебя планы?
— Да я бы сам смог передачу отвезти, — начал Глеб нерешительно — он в душе ненавидел базары и магазины. — Думал пойти на работу…
— Вот-вот. Пойти на работу не помешает, немного развеешься. Потом сходишь к следователю-дознавателю по поводу ДТП. Позвонишь мне, расскажешь, что тебе там собираются «шить».
— А что они мне могут сделать? Никого не задел, только свою машину помял, — испуганно рассуждал Глеб.
— Много чего. Во-первых, с автобусом ты все же столкнулся, поэтому не помешало бы встретиться с его водителем. Во-вторых, считай, что ты уже без прав, возможно, даже года на два. В-третьих, ДТП с особо тяжкими последствиями, а именно тяжелые травмы у пассажира, его госпитализация. Ну и что из того, что это твоя жена? — заметив, что Глеб собирается что-то возразить, резко его прервал: — Здесь может светить «химия» или условное. Да, ты еще съездил кому-то по морде, но все обошлось без заявления в милицию. Поэтому пропускаем. И наконец, четвертое, и самое главное. — Степан испытующе посмотрел на Глеба.
— Что еще не так? — недовольно буркнул Глеб. Перспектива мотаться по ГАИ и судам вызвала у него резкий упадок сил.
— Четвертое — то, что у тебя есть друг, который, в свою очередь, имеет очень много друзей и поэтому постарается утрясти все эти вопросы с минимальным для тебя ущербом, — изрек Степан, победоносно глядя на Глеба.
— Спасибо, — сказал прочувствованно Глеб.
— Кроме спасибо, с тебя мартини, и не одна бутылка. Возможно, тебе придется поить меня до конца жизни, — скромно заявил Степан.
— Заметано, — повеселев, сказал Глеб. — По коням!
Глава 13
В белом халате Глеб чувствовал себя ужасно большим и неуклюжим. Пройдя через заветную дверь, из-за которой, чтобы взять передачу для Ольги, обычно возникала и туда же исчезала крутобедрая сестричка в голубом, он оказался в длинном светлом коридоре. Путеводителем ему служили плавно колышущиеся аппетитные ягодицы сестрички, вышагивающей на метр впереди него. Он так увлекся их созерцанием, что, когда они успокоились и стали равновеликими, он с разбега налетел на остановившуюся сестричку. Невольно обхватив ее за талию, он встретился с ней взглядом. Она холодно ему кивнула, но он интуитивно почувствовал, что сестричка ощутила его интерес и он был ей приятен, хотя она и скрыла это под маской безразличия.
Оля, с распущенными волосами, немного похудевшая и побледневшая, лежала на кровати за прозрачной перегородкой, под капельницей. В палате Глеб заметил несколько приборов непонятного назначения, громоздившихся по углам. Олечка почти добродушно наблюдала за ним. Сестричка с глазами-фиалками произнесла ледяным тоном, не вязавшимся с ее роскошным горячим телом, которое успел уже почувствовать Глеб:
— Десять минут на свидание. Больную ничем не волновать. Я буду в соседней палате, — и вышла из палаты.
— Ну, привет, что ли, мой убийца, — весело сказала Оля.
— Ты извини… не знаю, что тогда на меня нашло… — принялся извиняться Глеб.
— Знаю, знаю, ты всегда водишь осторожно, потому что машина тебе дороже, чем жена, — продолжала подначивать Оля, заметив его смущение.
— Нет, нет. Ты гораздо дороже, — поспешил заверить ее Глеб. — Не знаю, что со мной было бы, если бы тогда… — он не закончил фразу, потому что не мог выговорить эти страшные слова, да и глаза стало предательски пощипывать.
— Я дороже? — недоуменно повела плечиками Ольга и вскинула правую бровь. — Однако ты не тратил на меня больше, чем на свою машину. Кстати, ее лечение обойдется дорого?
— Она уже ремонтируется, окончательный приговор будет вынесен после покраски. Пока я дал деньги на рихтовку и на замену кое-каких деталей. В случае чего Степан пообещал выручить с деньгами.
— Степа, как всегда, на высоте, — задумчиво произнесла Ольга. — Кстати, здесь не сразу разобрались, кто из вас двоих мой муж. Пока я не расставила точки над «і», почему-то все склонялись к тому, что это Степан. — Глебу было неприятно это слушать, хотя он понимал, что Оля шутит. Заметив его состояние, она вновь рассмеялась. — Ладно, ладно, ты мой единственный и неповторимый. Можешь присесть на краешек кровати. Ложиться не обязательно, места здесь маловато.
— Спасибо, — сказал Глеб, усаживаясь, и, провалившись в пружинную пропасть, невольно откинулся на спину.
— Ой! — вскрикнула Ольга и через одеяло стала ощупывать ноги, которые немного прижал Глеб. Тот сразу вскочил. — Ты такой неуклюжий! — с легким недовольством заметила Ольга. — Да садись уже, только аккуратно.
Глеб присел, и теперь все обошлось.
— Что говорят врачи? — спросил он.
— Говорят, что я очень везучая и живучая. Быстро восстанавливаюсь. Прогнозируют мое окончательное выздоровление в конце следующей недели.
— Что-то слишком быстро, — засомневался Глеб.
— Нормально, потом еще недельку дома — и можно на работу, если ты меня не доконаешь своей машиной.
— Чтобы я еще… Буду тебя возить, как хрустальную…
— Хрустальную… — Наморщила лобик. — Хрусталь — вечный холод — смерть. Не пойдет. Лучше как картину или икону. Все-таки лучше как картину. Я не старая. Картину, выдержанную в мягких пастельных тонах. Они живые и теплые.
— Как очень ценную картину, — уточнил Глеб, и был удостоен царственного кивка.
— Хорошо, хорошо. Все вы, мужчины, мягко стелете, а пока женушка в больнице, сами небось шалите на стороне? — Она пытливо посмотрела ему в глаза.
— Да не дай Бог! — испугался Глеб. — Даже ни разу не приходило в голову. — Он вспомнил ягодицы сестрички. — И по телевизору не смотрю, сразу переключаю на другую программу. Ты, конечно, мне не веришь, но я… никак не могу себе простить этот случай.
