Андрей Щупов - Полет Ящера
- Какая у него, к дьяволу, совесть! - это говорил уже Поэль. - У него в груди моток колючей проволоки!
- У всех, дорогуша, имеется совесть. Даже у тех, кто о ней не подозревает. уж поверь моему опыту. Бывало, таких матерых ребяток на кресте распинали, что и колесовать было мало, но и тогда видели: есть совестишка. Крохотная, как червячок, но есть…
- Вот тут, босс! - Август прибавил громкости. В колонках зашуршало, а потом донесся взрыкивающий всхлип. Я поневоле содрогнулся. Ганс, прекратив жеваться, ошарашенно уставился на меня. Август молчал, позволяя нам проникнуться неприятным моментом. А проникнуться было чем. Никогда и ничего подобного мы не слышали. Вздох запросто мог принадлежать слону или носорогу. Или, как если бы взрослый, вынужденный долго щебетать детским голоском, измученно прокряхтел, выдавая истинные фонемы. Только здесь было нечто куда более «взрослое». Вздох действительно напоминал изо всех сил сдерживаемый рык.
- Какая-нибудь помеха? - неуверенно предположил Ганс.
- Что-то не встречал я раньше таких помех.
- Но если запись магнитофонная, - сдавленно произнес я. - То, возможно, это какое-нибудь замедление?
Август понял меня в момент, но посмурнел ещё больше.
- Я тоже об этом подумал. Для эксперимента даже записал собственные дыхание и кашель, а после пустил на скорости вдвое меньшей. Ничего похожего! Но совсем скверно вышло, когда я попытался воспроизвести обратную операцию. Этот самый фрагмент я переписал на отдельную пленку и попробовал ускорить.
- И что?
- Ничего. Я хочу сказать, что ничего не переписалось. Голос Поэля копируется, а ваш, то есть, значит, этого постороннего - нет.
- Посторонний - потусторонний, так что ли? - пошутил Ганс.
Август нервно передернул плечом. Этот ребус достал таки и его.
- Понятия не имею, как такое могли состряпать. Я ведь и эту пленку пробовал прокручивать на разных скоростях, и та же чепуха. Абонент Поэля пропадает.
- Может, у Поэля особая кассетка была? - предположил Ганс. - Знаете, бывают такие, с защитой против пиратства. И аудио, и видео.
Август чуть покривился. Даже будучи растерянным, аргументацию начальника охраны он не принимал всерьез.
- Не путай вола с ослом. Все, что мы слышим, уже само по себе лишено какой-либо защиты. По крайней мере, таковой ещё не придумали. И то же видео имеет защиту лишь на электронном уровне. Поставь микрофон и камеру возле экрана, и не спасет никакая защита. Разве что аппаратура направленного ЭМИ, но она глушит вообще все. Мы же писали банальный акустический сигнал.
- Тогда как ты все это объясняешь? - Ганс задиристо хлопнул себя по колену.
- Не знаю, - Август опустил голову. - Честно говорю: не знаю.
- Дьявол! Если бы Лешик не упустил машину!.. - выпалил Ганс. - Надо было мне самому ехать! Теперь наверняка бы знали, что за монстр к нему в тачку подсел.
- Ты в этом уверен?
Ганс взглянул на Августа исподлобья, но ничего не ответил.
- Значит, «Харбин», - пробормотал я.
- Похоже на то.
- А ты, Гансик, как полагаешь?
Начальник охраны криво улыбнулся.
- Они, кому больше-то…
Я закинул руки за голову, пальцами щекотнул за ухом.
- А кто у нас хозяин «Харбина»? Центровые… Это значит, Баранович с Микитой, Лафа с Дракулой и прочие, верно?
Ганс напряженно кивнул. К такому обороту он был не очень готов. С кланом, которому принадлежал этот роскошный ресторан, разумнее было дружить. Мы не дружили, однако и не ссорились. На наши городские шалости эти парни взирали неприязненно, но в целом терпели, поскольку знали, что и им вязаться с Ящером ни к чему. Но, как бы то ни было, Поэль не зря рванул в китайский квартал. Факт есть факт, машина этого хитреца затерялась где-то поблизости от «Харбина». Соответствующие выводы напрашивались сами собой. Центровые вступили в игру, и крышей того же Поэля они представлялись более чем солидной. В таком тандеме и фильм можно состряпать, и кое-что покруче. Кроме того, по нашим сведениям, центровые плотно контачили с областным ворьем, не гнушались общаться и с южанами. Что называется, соседи из гремучих и ядовитых. Потому мы и предпочитали не пересекаться с ними, живя на отшибе своей собственной империей. До поры до времени это проходило, но, видимо, песочек в часах иссяк. Рано или поздно кто-то из нас должен был хищно облизнуться. Вот они и облизнулись. Первыми…
Я грузно поднялся.
- Значит так, мальчики-девочки. Ты, Август, продолжай мерковать над записью. Думаю, в ближайшее время у нас появятся новые пленки. А тебе, Гансик, трубить общий сбор. С Поэлем тянуть не будем. Предупрежу своих генералов, и вечерочком начнем. Центровые - это волки. Будем копаться, успеют сбиться в стаю. А тогда, боюсь, придется по-настоящему туго.
- Значит, война? - упавшим голосом спросил Ганс.
- Не война, а жизнь, Гансик! Самая обыкновенная жизнь! - я хрипло рассмеялся.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Их пиджаки сидят свободно,
Им ни к чему в пижоны лезть.
Они немного старомодны,
Но даже в этом прелесть есть.
Ярослав Смсляков
Приняли меня без очереди. Дама в военном обмундировании, в галстучке защитного цвета, одарив скупой улыбкой, распахнула несоразмерно высокую дверь, цокнув подковками, уступила дорогу. Пройдя в столь же несоразмерно просторный кабинет, я воздел руку в приветственном жесте. Едва устроившись в кресле, выложил на стол пакет с деньгами.
- Однако, здорово, Ящер!
- И тебе того же, товарищ генерал! Все цветешь благоухаешь?
- А як же!
- Да-а… Не везет бедолагам конкурентам. Такого боровичка непросто сковырнуть на пенсию!
- Как и тебя. Ящер, - отпарировала эта седая язва.
- Шутишь, значит, хорошо живешь. Рад за тебя.
- Что ж, ты и должен за меня радоваться. Будешь печалиться, взгрустнется обоим.
Николай Васильевич (не путать с Гоголем!) давненько числился в моих приятелях. Да и как тут не приятельствовать, если на мои деньги и с помощью моих людей он ежегодно покупал новые машины, перестраивал и расширял свою без того огромную дачу. На купленных трех гектарах холмистого полесья этот прохиндей от госбезопасности сотворил фирменный дельтодром, и там же рядышком строители кропотливо разбивали трассы для начинающих горнолыжников. За всеми этими работами я зорко следил, знакомясь с ежемесячными сметами, потому как знал, что даже при использовании «солдатской дармовой скотинки» египетских пирамид не воздвигнешь. Тяжело и накладно. А потому расчет проводился элементарный: укладывается смета в суммы, выделяемые мной генералу, значит комитетчик живет честно. Если смета хоть раз превысит обозначенные нами пределы, можно без обиняков заявить: у генерала завелась ещё одна дойная корова, что означает работу на двух хозяев сразу. Последнее меня, разумеется, не устраивало. Я знал, что тот же «Харбин» делал неоднократные попытки перекупить Васильича, но чекист был старой закалки - денег больше чем из одних рук не брал, на роль пронырливого Труффальдино не претендовал. И тот же «Харбин» теперь вовсю копал под ветерана, стремясь спровадить на пенсию, посадив в почетное кресло своего ставленника. В результате, подобно следователю Никулину из «Стариков-разбойников», Васильич проявлял предпенсионную бдительность, ошарашивая столичных комиссаров раскрытием дел, до которых никак не могли докопаться другие. Да и отчего не раскрыть, когда рядом такой друг, как Ящер. Само собой, приходилось старику помогать. Кроме того я не садился ему на голову, и Васильич в должной мере ценил это, не без оснований подозревая, что с кодланом из того же «Харбина» навряд ли сумеет найти общий язык. Бывший студент-недоучка устраивал его куда больше, нежели бывшие уголовники. Конечно, это нельзя было назвать дружбой, но мы, по крайней мере, ладили.
