Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина
Ненка все еще не замечала гостя, появившегося в ее владениях. Она поставила таз на землю рядом с краем ямы, и стало видно, что внутри таза лежат куски сырого мяса. Женщина принялась доставать куски и швырять их, целясь в «посудину», но та оказалась дырявой, и мясо вываливалось снизу, исчезая в темноте провала. Наверное, так и было задумано, потому что женщина не проявляла по этому поводу никакого беспокойства.
Тем временем Марка все сильнее трясло от холода: несмотря на то, что майское солнце прогрело воздух на несколько градусов выше нуля, из-за мокрой ледяной одежды, которая была на нем, он продолжал замерзать. Теплый чум находился от него в нескольких шагах, но Марку не хотелось злить хозяйку непрошеным вторжением в ее жилище, поэтому он направился к ней, надеясь на гостеприимный прием.
Однако надежды его не оправдались: при виде чужака лицо женщины исказилось гримасой, отражающей целую смесь эмоций, преимущественно негативных. Она стала что-то кричать на своем языке и отчаянно махать руками. Марк не понимал ни слова, но смысл ему был ясен: хозяйка прогоняла его прочь. Он отступил назад, чтобы она немного успокоилась, но на самом деле сдаваться не собирался: в голове его внезапно возникла идея, и ему нужно было взять паузу для обдумывания.
С виду ненка, закутанная в линялую мохнатую шубу, казалась не крупнее десятилетнего ребенка. «Едва ли ее вес больше тридцати килограммов, – прикинул Марк. – Столько мне вполне по силам поднять и перенести на небольшое расстояние. Вот и будет чем заплатить дань! Осталось только оглушить ее, чтобы не дергалась, а потом связать, чтобы не мешала мне греться в ее чуме». Взгляд Марка скользнул по земле в поисках чего-нибудь тяжелого, но кроме таза с мясом, который принесла женщина, в поле зрения ничего не попалось. «Кажется, он медный, и, наверное, прилично весит», – подумал он и решился.
Резко сорвавшись с места, Марк подхватил таз с земли, одновременно переворачивая и освобождая его от остатков мяса, а потом, взявшись за края двумя руками, размахнулся и опустил его на голову разъяренной хозяйки. Та крякнула, как испуганная утка, осела вниз, но не отключилась, а, вопреки его ожиданиям с нечеловеческой силой вцепилась в его брюки. Марк взвыл от боли, когда ее острые крепкие ногти пронзили ткань брюк и впились в кожу, а потом начали сползать ниже по ноге, раздирая плоть. Женщина повисла в воздухе над провалом и держалась только благодаря своим по-звериному цепким ногтям. Марк попытался стряхнуть ее с себя, задрыгав ногами, но вдруг потерял равновесие и полетел вниз в тандеме с ненкой, все еще цепляющейся за него мертвой хваткой.
Падая, он мечтал умереть от разрыва сердца, чтобы не чувствовать удара и не корчиться от боли в предсмертных судорогах, потому что летел в пустоте уже достаточно долго для того, чтобы разбиться насмерть, и все еще не достиг дна. Вдруг он столкнулся со стеной, уходящей вниз под приличным углом, и дальше покатился по ее скользкой поверхности, подмяв под себя ненку. Катиться было не так страшно, как падать в неизвестность, и у него вспыхнула надежда на спасение.
Постепенно скольжение замедлилось и сошло на нет. Марк пошевелил конечностями, проверяя, не сломано ли у него что-нибудь, и только потом осмелился сесть и оглядеться. Вокруг было темно. Вначале темнота казалась кромешной, но спустя несколько минут он заметил лучи тусклого света, пробивающиеся сверху, из небольшого круглого отверстия над головой, размер которого был гораздо меньше размера ямы на поверхности земли. Ледяной спуск, с которого только что скатился Марк, уходил круто вверх, и можно было даже не пытаться выбраться обратно тем же путем. Виновница падения, наконец-то выпустившая из рук ноги Марка, лежала чуть в стороне, не подавая признаков жизни. Ее открытые глаза казались черными стекляшками, а на лице застыло бесстрастное выражение.
Привыкнув к темноте, Марк разглядел на некотором расстоянии от себя несколько крупных ледяных наростов вроде гигантских сталагмитов, поднимающихся со дна подземелья высоко вверх и теряющихся во мраке. Между ними низко над землей струился белый пар, расползаясь в стороны от густого объемного облака, которое Марк заметил справа неподалеку. Оттуда же доносились странные звуки, похожие на тревожные вздохи, тихие стоны и нечленораздельный шепот сотен голосов. Что-то шевелилось в этом пару. Темные неясные силуэты мелькали в гуще белых клубов, пронизанных бледным голубоватым светом. Невидимые существа представлялись Марку скопищем потусторонней нечисти, пожирающей его алчными взглядами и готовой вот-вот наброситься. Он подобрал с земли кусок льда и швырнул, целясь в белое облако. Как только запущенный снаряд исчез в тумане, оттуда хлынула целая какофония звуков из смеси нервного смеха, пронзительного визга и жутких стенаний, но в следующий миг ее перекрыл стремительно нарастающий протяжный вой, от которого у Марка затряслись поджилки и возникла паническая мысль, что существо, издающее его, должно быть как минимум свирепым демоном, выбравшимся из преисподней, если не самим дьяволом. Желания встречаться с ним у Марка не возникло, ведь дань заплатить было нечем, а попытка подсунуть мертвую ненку казалась слишком рискованной: Марк помнил, что в книге шла речь только о живых жертвах.
Передвигаясь на четвереньках, он по-паучьи проворно устремился в противоположную от облака сторону, спеша укрыться в темноте за ледяными сталагмитами, там заполз в какую-то расщелину и попытался замереть, но все его тело сотрясалось от икоты и озноба, а звонкое клацанье зубов выдавало его с головой.
Вой длился еще долго, но не приближался, и это вселяло надежду на то, что демоническое существо не знает, где прячется Марк, не рыщет в его поисках и, возможно, выплеснув свое негодование, успокоится.
Когда адский голосище наконец-то стих, Марк перевел дух и стал размышлять над тем, что ему делать дальше. Первым делом он решил проверить состояние еды в рюкзаке, которой на всякий случай запасся во время прогулок по Салехарду. Злаковые батончики не размокли благодаря вакуумной упаковке, их было двадцать штук, по триста килокалорий в каждом. Если экономить, съедая по две штуки в день, хватит на десять дней. Галеты превратились в кашу и размазались по подкладке рюкзака. Фонарь разбился, с него сыпались пластмассовые крошки. Зато работали часы, даже подсветка уцелела: их защитил противоударный водонепроницаемый корпус. Значит, Марк мог следить за временем. Он надеялся, что рано или поздно родственники погибшей ненки заметят ее отсутствие и, начав поиски, вскоре поймут, что она свалилась в подземелье. Ведь, кажется, пустой таз, вымазанный кровью, так и остался лежать на краю обрыва.
Марк пришел к выводу, что нет никакого смысла отправляться на поиски выхода из подземелья и разумнее будет оставаться на месте в ожидании помощи. У него было десять дней – время, на которое хватит батончиков, а потом начнутся муки голода, но Марк был уверен, что ненки хватятся гораздо раньше. Оставалось только всего ничего – постараться не умереть от переохлаждения за это время, но Марк заметил, что, несмотря на ледовые сталагмиты и глазурь, покрывавшую пол и стены подземелья, воздух вокруг был все-таки выше нуля. Это предположение подтверждалось звуками капающей где-то воды. А еще Марк вспомнил, что на ненке была меховая шуба, и решил сделать вылазку из своего укрытия, чтобы раздобыть ее.
Превозмогая страх, он выполз из своего укромного места и бесшумно заскользил к женщине, по-прежнему лежавшей неподалеку от ледяного спуска. Бросая частые опасливые взгляды в сторону клубящегося облака, Марк торопливо снял с ненки шубу, а заодно окончательно убедился в том, что теплая одежда ей уже не понадобится. Под шубой обнаружился длинный шерстяной жилет, который Марк тоже решил прихватить. Оставив женщину в тонком платье, он вернулся к своему убежищу, представлявшемуся в темноте чем-то вроде просторного углубления в стене, стянул с себя мокрую холодную одежду и с наслаждением закутался в колючую шерсть и густой мех. Шуба оказалась достаточно широкой, и Марку удалось влезть в нее, но короткий подол едва доходил до колен, и тут пригодился жилет, которым он обернул голые ноги. Устроившись в норе, Марк съел злаковый батончик и, почувствовав себя гораздо лучше, решил немного вздремнуть, однако ему никак не удавалось выбрать подходящее место для этого: поверхность под ним была слишком бугристой. Он стал ощупывать землю в поисках более ровного места. Пальцы наткнулись на какой-то гладкий предмет, от толчка откатившийся в сторону. Рядом с предметом обнаружилось нечто вроде круглых деревянных палок, обмотанных не то тряпками, не то еще чем-то мягким и рыхлым. Любопытствуя, Марк достал часы, нажал на кнопку подсветки и направил свет, исходящий от циферблата, в то место, где наткнулся на странные предметы.
