Крис Грин - Царство полуночи
Доун застыла на полу, вжавшись в дверь, напряженно ловя шелест шагов Ионы.
Обычно он предпочитал овладевать ею, играя разумом, а не телом. Как же он поступит сегодня?
— Я ждал тебя, — сказал Лимпет. — Так долго…
Без колонок его голос звучал… странно… Не слишком низко и без иностранного акцента… Почему? Неужели так влияла аппаратура? Но она слышала, как он говорит вживую! Она помнила его тембр, произношение, интонации…
— В чем дело? Или ты рассказываешь, или я ухожу.
— Просто верь мне.
Его одежда зашуршала совсем близко.
Доун озарило: неужели Голос осмелел и наконец отбросил маскарад?
Кровь закипела, тело обрело легкость, ум — ясность, дыхание выровнялось.
— Отвернись — прозвучало на расстоянии вытянутой руки.
Опять игры! Их игры…
По коже побежали мурашки, но скорее от необъяснимой тревоги, чем от желания. Впрочем, страх и страсть прочно связаны между собой. Она же это любит! К чему неуместные сомнения? Она же смирилась, что инициатива принадлежит Голосу. Бурный секс всегда приводил Доун в состояние равновесия. Почему бы нет?
Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, ее охватил холодный жар, как будто тесное кольцо ледяного пламени. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
Очередные штучки Голоса?
Почему-то ей стало неприятно и страшно.
Его дыхание почти касалось лица. Внезапно девушка уловила слабый аромат жасмина и все поняла: Иона и пальцем ее не тронул, связал ее кто-то из Друзей.
— Расслабься, — прошептал он. — Я хочу, чтобы ты расслабилась.
«Какая разница! — убеждала она себя. — Все нормально. Тебе же станет лучше, к чему сопротивление?»
Пульс зачастил, по венам разлилось тепло.
Шелковый шарф скользнул по лбу и закрыл ей глаза.
Плотную, мягкую ткань завязали крепким узлом. Шарф сдавил голову, словно тугой стальной обруч. Глухо стучало в висках, тело дрожало, посылая в мозг загадочный сигнал, который Доун не могла расшифровать.
Мир окутала тьма; ритмично пульсировало сердце. Сомнения окончательно исчезли…
Запертая дверь содрогнулась от мощного удара. Потом еще и еще… Кто-то яростно крушил толстое дерево. Внезапный грохот напугал Доун.
Точно из глубокого колодца, до ее ушей долетали тонкие умоляющие голоса, взывавшие: «Калин, Калин, хватит, перестань…»
Неожиданно сзади раздраженно выругался Иона:
— Калин, какого черта! Почему ты не с сестрами?! Уходи!
Доун почувствовала, что свободна, — ледяной огонь разомкнул объятия. Скрипнул замок, дверь с шумом распахнулась. Высокие своды холла огласил дикий визг, а потом чей-то сердитый вопль.
— Убирайтесь! — закричал Лимпет.
Гам и вой пронесся из холла через весь дом и канул в небытие — или где там обитали Друзья.
Что-то было не так… Точнее, все было не так. Следовало бы убраться отсюда прежде, чем…
Она попятилась назад, подальше от Ионы, и потянула повязку, но снять не успела — Голос поймал ее за руку.
Живой, настоящий…
— Нет… — Он резко отпрянул от Доун и упал на пол. Она снова попыталась развязать тугой узел. У нее даже не было времени спросить в очередной раз «что за чертовщина». Сбросив наконец повязку, Доун обвела взглядом комнату, но в темноте ничего не рассмотрела.
Иона хрипел и корчился на полу, а она судорожно шарила по стенке в поисках выключателя.
— Доун, нет! Не надо!
Она поняла, что перед ней Лимпет: властный тон будто вжал ее в стену, и на Доун обрушился приступ желания. Оказалось, что до сих пор она просто предвкушала появление Голоса, ждала того, что должно между ними произойти. Несколько секунд она не могла пошевелиться, утопая в волнах наслаждения.
Послышались шаги — Иона, невидимый в темноте, двинулся по ковру в сторону книжного шкафа. Скрипнула дверца.
«Потайной вход, — догадалась Доун. — Наверное, оттуда Лимпет и попал в кабинет».
Наступила тишина.
Доун тяжело дышала, словно ей не хватало кислорода, и жадно ловила ртом воздух. Острая боль пронзила между ног. Изнемогая от желания, Доун мечтала, чтобы Голос вернулся и закончил начатое.
Что же произошло?
Доун нащупала выключатель, зажгла свет и оглядела комнату. Ничего не понятно. Книжный шкаф приоткрыт, но вряд ли это приглашение.
И тут она почувствовала незримое присутствие, в котором так отчаянно нуждалась.
— Как ты? — мягко спросил он низким голосом с иностранным акцентом. Звук лился не из колонок, но самого Ионы в комнате не было.
Несмотря на его явное беспокойство, она рассвирепела.
— Спасибо, Иона, все прекрасно! С чего вдруг такая забота? Ты не заболел? Мне совершенно не нравится эта игра!
— Прости! Я… Случайно так вышло.
Страсть затихала, пик эмоций пошел на спад. Все еще возбужденная, Доун сползла по стене, пока не уперлась в пол.
— Итак, в чем дело?
— Я утратил контроль над собой.
Загадочное обаяние вновь покорило ее; интонации ласкали, обостряя желание, — и Доун расслабилась. Она провела рукой по шее, по пульсирующей жилке, соблазняя Голоса. Это было нечестно… А что, если повезет выведать побольше информации?
Когда-то между ними уже произошла похожая сексуальная схватка — после того, как Доун узнала, что ее отец просто послужил приманкой. В ярости она металась по всему дому, разыскивая Лимпета. В результате он явился ей, даже сообщил кое-какие сведения, и непостижимым образом она превратилась в его союзницу.
А потом они занялись странным сексом, бурно и жадно, и она впустила его в свое сознание. Хотя Иона и уходил от ответов на ее вопросы, взамен он доставлял ей несказанное наслаждение, против чего Доун нисколько не возражала.
Так все и продолжалось.
— Меня очень долго никто не подпитывал, — сказал он… грустно? Или почудилось? — Наверное, из-за этого я и расслабился.
«Хм, чем же я его подпитываю? — подумала она. — Что ему нужно? Неужели секс?»
Голос замолчал. Доун поняла двусмысленность замечания о подпитке: сейчас ему требовалась…
Она.
Доун затрепетала. Он тоже был ей нужен.
— Чего ты ждешь? Разрешения?
Ответом стало нежное прикосновение к мочке уха. Он искал сережку, символ прежней Доун.
— Почему всегда я? — спросила она. — Почему не Брейзи? Или…
— Ты нужна мне больше всего на свете.
От признания защемило сердце.
Приступ слабости разозлил Доун. Слабость делала ее уязвимой и беззащитной.
— Почему? — спросила она вызывающе.
Голос мягко провел по ее лицу невидимой ладонью. Доун почувствовала себя прекрасной и закрыла глаза, стараясь удержать чудесное ощущение.
