Дж. Риддел - Дом с привидениями в Летчфорде
— Но мои дети никогда не сделают ничего подобного! — возразила она с возмущением.
— Тем не менее, — последовал мой ответ, — это именно то, чем они постоянно занимаются. В вашем присутствии они ведут себя как ангелы, но стоит вам повернуться спиной, и ангелы превращаются в настоящих разбойников. Они прекрасные, веселые и здоровые дети, и хотя у них и в мыслях нет вас огорчить, они все равно не могут ничего поделать со своей молодой горячей кровью, беззаботностью, мускулами, нуждающимися в движении, и умом, требующим пищи. Вы же не можете вместе с ними грести, ловить рыбу и стрелять из ружья, поэтому как бы они вас ни любили, они приходят в восторг от общества человека, который может разделить их увлечения. Именно за то, что я не испытываю интереса к таким забавам, этот негодник Ральф именует меня "тупицей", и другими не менее оскорбительными прозвищами — я сам слышал. Он даже пытался надерзить мистеру Уолдруму в самый первый день, еще на станции, но Валентайн пригрозил надрать ему уши, и мальчик был этим совершенно покорен.
С минуту она сидела молча, обдумывая мои слова, а потом произнесла:
— Значит, я больше не могу сама воспитывать своих детей?..
Ее губы жалобно дрожали, в глазах появилось умоляющее выражение, и я чуть было не поддался искушению утаить правду, но это искушение преодолел. Я же собственными глазами видел, какое благотворное влияние оказывает на маленьких грубиянов общение со взрослым мужчиной, и я не мог допустить, чтобы она страдала в будущем ради спокойствия в настоящем.
— Дорогая моя, — при этих словах я взял ее за руку. — Мне кажется, вам следует взглянуть правде в глаза. Ни одна женщина не способна надлежащим образом воспитывать мальчиков после определенного возраста. Она непременно сделает из них лицемеров, эгоистов, деспотов, неженок, трусов или угрюмых затворников. Разумеется, влияние матери необходимо, но его недостаточно. Вы должны решиться позволить мальчикам оторваться от вас, чтобы подготовить их к жизненной борьбе, и когда они вырастут, вы будете ими гордиться. Девочка, разумеется, всецело принадлежит вам.
— Ах! — перебила она, — Изобел еще больше мальчишка, чем Ральф. У нее совсем нет ни интересов, ни вкусов, присущих девочке.
Услыхав это, я откровенно рассмеялся.
— Мэри, — спросил я, — когда вам было столько же лет, сколько Изобел сейчас, какие у вас были интересы и вкусы?
— Я что-то не помню, — задумалась миссис Тревор. — Вряд ли мама позволяла мне иметь хоть какие-нибудь…
— Я совершенно уверен, что вы очень походили на свою дочь, — сказал я. — А теперь обещайте мне быть мужественной. Постарайтесь не ревновать детей к бедному Валентайну. Вы должны помнить как мудрая маленькая женщина, что ничто не властно изменить человеческую природу и…
Вдруг она резким движением выдернула руку, которую я по забывчивости продолжал удерживать в своей.
— Они идут сюда, — прошептала она и залилась румянцем, Словно ее застигли врасплох за чем-то неприличным. — Я… я Поднимусь наверх и умоюсь.
И она вышла из комнаты как раз в тот момент, когда Валентайн с тем же странным выражением лица, которое так неприятно поразило меня в день его приезда, распахнул дверь на веранду и предложил мне пойти прогуляться и выкурить по сигаре.
— Эти мальчишки совсем меня замучили, — объяснил он. — Давайте погуляем спокойно хоть полчаса.
— Я пойду с вами! — завопил Ральф.
— Ни в коем случае, — объявил мистер Уолдрум с похвальной решимостью. — Хватит с меня на сегодня! — За этот ответ я был крайне ему признателен, ибо отнюдь не жаждал разделить общество Ральфа.
Некоторое время мы гуляли молча, потом Валентайн, стряхивая пепел с кончика сигары, как бы невзначай спросил:
— По-видимому, мистер Тревор скончался совсем недавно?..
— Капитан Тревор умер много лет назад.
— Но миссис Тревор носит такой глубокий траур…
— Полагаю, она останется в нем до конца.
— До конца чего?
— Своих дней, — отрезал я.
Затем последовало длительное молчание.
— Я думаю, это была старая, как мир, история, — начал он, прервав паузу, — взаимная любовь, ранняя смерть…
— С ее стороны любви не было, а капитан Тревор дожил до преклонного возраста. Мне никогда не приходило в голову, что эта история может вас заинтересовать, но поскольку в жизни миссис Тревор нет тайн, могу рассказать все, что знаю, если вы хотите.
— Я многого в ней не понимаю, — задумчиво произнес Валентайн, и я понял, что любопытство его задето.
Мое повествование было кратким. Какой простой и банальной казалась эта история, облеченная в слова! А что за этими словами? Разбитая жизнь, загубленная юность, любовь, надежда.
Теперь Валентайн узнал обо всем, в том числе и о воле покойного, лишавшей миссис Тревор будущего, и о чувстве раскаяния, которое вызывало во мне воспоминание о моей собственной роли в этой трагедии.
— Давайте не будем больше об этом говорить. Я думал, вы питаете нежные чувства к la belle cousine[12], но не хотите в них признаться из страха потерять свободу и взять на себя ответственность за детей.
— Друг мой, — ответил я, — я люблю и уважаю миссис Тревор, но я не создан для брака, к тому же я по крайней мере на четверть века старше ее.
— Верно, — вздохнул Валентайн. — Я как-то об этом забыл. На обратном пути мы больше не обменялись ни словом.
Глава VIII
Валентайн получает шанс
Вскоре после того вечера мистеру Валентайну Уолдруму начала надоедать сельская жизнь. Насколько я мог заметить, его тяготило тихое, спокойное, устоявшееся существование, безнадежно однообразные обеды, полное отсутствие подходящего общества, бурная любовь детей, спокойная любезность хозяйки, неприхотливый быт, распорядок, не нарушаемый ничем, кроме рождения теленка или появления на свет удачного выводка цыплят.
Настроение его, вначале заметно улучшившееся, упало до нуля, аппетит тоже, в манерах появилась сдержанность, лицо с каждым днем все больше выражало угрюмую усталость. В общем, я ни в малейшей степени не был удивлен, когда однажды утром, после завтрака, он объявил мне, что получил письма, вынуждающие его возвратиться в город.
— Я не забуду о Джеффри, миссис Тревор, — сказал он ей перед отъездом, — я стану навещать его как можно чаще.
Она мало знала мир — она совершенно не представляла себе, как принято вести себя в этом Лондоне, близ которого "она однажды жила", и не могла оценить в полной мере доброту, которую уже успел проявить Валентайн по отношению к ее мальчику, однако она была настолько благодарна и скромна по натуре, что интуиция с успехом заменяла ей опыт.
