Гэри Вульф - Космическая чума. Сборник
Внезапно поднялся ветер, сперва слабый, едва ощутимый порыв, который в несколько секунд усилился и перерос в яростный рев. Темное дождевое облако сгустилось в гигантскую черную громаду, внутри которой что-то призрачно светилось и мигало. Начался дождь. Его капли были холодными и колючими, а в небе словно что-то кипело и бурлило.
Все это произошло буквально не более чем в два-три мгновения.
Оба прожектора на пятнистом вертолете снова зажглись. В этот раз они попали точно в цель. Прямой, как проведенный по линейке, двойной ряд грязевых фонтанчиков помчался по полю, пересек горевший вертолет и понесся с фантастической скоростью к Дамоне.
А потом…
Единственная, белая, как раскаленный клинок, молния ударила из бурлившей тучи в пилотскую кабину вертолета и за долю секунды укутала боевую машину ярким белым сиянием.
Чудовищный удар грома прокатился по полю.
Прожектора «Сикорского» погасли, и там, где за мгновение до этого был вертолет, появился огненный шар, из которого падали на землю горящие обломки и темные бесформенные предметы.
Бен подскочил как раз вовремя и успел подхватить Дамону. Ее лицо внезапно стало бледным, как у покойника, а дыхание порывистым и неровным. Бен бережно опустил се на землю, положил ее голову себе на колени и с чувством недоверчивого облегчения посмотрел на запад.
На месте падения вертолета пылало зарево. Огонь, должно быть, виднелся за много миль.
Одиночный, глухой раскат грома прокатился по небу. Мюррей поднял голову и взглянул вверх. Грозовое облако исчезло так же внезапно, как и появилось. Взгляд Бена переместился дальше и коснулся горевших обломков полицейского вертолета и следа пулеметной очереди.
След заканчивался на расстоянии едва ли метра от Дамоны. Еще мгновение, и…
Мюррей закрыл глаза и попытался не думать, что было бы тогда. Порой он тоже забывал, что Дамона была ведьмой.
А ведьма умела отразить опасность своими способами.
Часть вторая
Кукла-чудовище
Человек пытался выбраться на берег.
Его тело наполовину погрузилось в грязную, масляно поблескивающую дождевую воду, которой быстро заполнялась воронка от взрыва. Обрубленные пальцы лихорадочно шарили по размякшей земле и снова соскальзывали назад. Одежда висела клочьями и была прожжена во многих местах.
Левой ноги не было. Ниже колена торчал только черный обрубок, из которого сыпалась порошкообразная серая масса, а на месте лица на темно-серой поверхности неровные дыры и трещины указывали места, где прежде находились рот, нос и глаза. Тело буквально расплавилось от чудовищной температуры, образовавшейся при взрыве.
Но он жил…
Вопреки всем законам природы ужасная, изуродованная кукла жила. Ее тело дернулось, словно его сотрясла мощная внутренняя судорога, повернулось на мокрой земле, опять схватило обгорелыми обрубками грязь и упорно начало подтягиваться. Туловище миллиметр за миллиметром стало выползать из воронки.
Дамона оцепенело уставилась на обугленную куклу. Хотя зрелище вызывало в ней тошноту и омерзение, она не в состоянии была отвести взгляд. Мысли беспомощно бегали по кругу.
Кукла, как безобразная, изуродованная улитка, ползла по сырой земле.
— Хирлет… — раздался голос рядом с ней.
Дамона с трудом оторвалась от ужасного зрелища, поспешно отступила назад и зябко обхватила руками плечи.
— …Или тот, кого мы приняли за Хирлета, — продолжил Бен через некоторое время.
Голос его дрожал, и не только от холодного ветра и нервного напряжения. Он провел рукой по лицу и вздохнул как-то необычно, почти жалобно. Отблески пламени, которое все еще вырывалось из обломков горевшего полицейского вертолета, освещали их лица. Небо над полем окрасилось в кроваво-красный цвет. В воздухе стоял запах гари.
Обугленные, тлеющие куски военной машины, подобно маленьким мерцающим звездочкам, были рассеяны по всему полю. «Сикорский», как бомба, врезался в мягкую землю; из центра неглубокой, округлой воронки, как грозный кулак, торчало то, что от него осталось.
Но ни Дамона, ни Бен, ни пилот-полицейский ничего не замечали. Они в оцепенении застыли на краю воронки и смотрели на чудовищную куклу, которая с упорством автомата пыталась выползти к ним наверх.
— Хирлет, — повторил Бен. На этот раз его голос прозвучал спокойнее, но Дамона понимала, как трудно ему давалось каждое слово.
— Он нас надул, а мы по своей простоте попались на его удочку. Когда мы здесь дрались с его творением, он наверняка был уже далеко за горами.
Дамона не ответила. У нее совсем не осталось сил. Она чувствовала себя усталой и измученной.
Гроза, которую она вызвала для защиты от вертолета, отняла всю ее энергию.
— Я не понимаю… — пробормотал пилот.
Он заикался.
— Как, каким образом… Ведь он никогда не смог бы… И эти гром, молния… Ничего не понимаю…
Он замолчал растерянно и испуганно, посмотрел сначала на Бена, потом на Дамону и покачал головой.
Его пальцы теребили молнию кожаной куртки, а взгляд снова и снова возвращался к тому, что было распластано в грязи перед ними. Рассудок его отказывался понимать то, что видели глаза.
— Вам и не надо понимать, — резко сказал Бен. — Главное, чтобы вы потом никому не рассказывали об этом.
Он засмеялся, — но смех его прозвучал совсем не весело, — еще несколько мгновений постоял в раздумье и затем почти автоматически вытащил из кармана револьвер. Подойдя к краю воронки, он неторопливо прицелился и шесть раз нажал на спусковой крючок.
Пули раздробили голову и грудную клетку куклы. В местах их попадания торчали острые зубцы, от которых расходились черно-серые трещины.
«Пластмасса, — смутно подумала Дамона, — балакрон…» Да, они преследовали кукол.
— Как же это… — опять беспомощно произнес пилот. — Что это было? Это же был не человек!
Замолчав, он повернулся и уставился на Дамону недоверчиво раскрытыми глазами.
— Кто вы? — прошептал он.
Вместо прямого ответа Бен взял его за плечо и с секунду пристально смотрел на него.
— Я сейчас все объясню, — сказал он тихо. — Вероятно, вас нет необходимости предупреждать о том, что все это строго секретно. Никто не должен знать о том, что вы только что видели, абсолютно никто. Как вас зовут?
— Мандрейк, — сказал пилот. — Поль Мандрейк. Лейтенант Мандрейк. Я ничего не скажу.
Он тихо засмеялся, и в его смехе слышались истерические нотки.
— Да я думаю, что мне никто и не поверил бы. Я и сам этому не верю.
Бен кивнул.
