Андрей Петерсон - Бледнее бледного
На этом натурные испытания можно было бы считать законченными, но Осси потребовала от Ходы проделать еще пару фокусов, потом еще, а затем, продолжила эксперименты сама.
Так или иначе, но она действительно видела все проявления магии, и хотя выводы еще было делать рано, и по цвету и виду Осси еще ничего распознать не могла, возможности это, тем не менее, сулило интересные. Во всяком случае – полезные.
Наконец, долгое стояние на ногах и новые, хотя и не самые приятные впечатления, вкупе с магическими упражнениями сделали свое дело, и силы у леди Кай кончились. Только и хватило их до кровати доползти.
Глаза слипались, и, в то же время, жутко хотелось есть, что, впрочем, и не удивительно, учитывая как давно Осси делала это в последний раз. А теперь, вот, накатило и сейчас, казалось, – кабана готова была съесть. Причем, одна и целиком.
Впрочем, как выяснилось, здесь таился еще один подвох и еще одна неприятность – будто их за сегодняшний день мало было. При одном только виде недоеденной и оставшейся с прошлого раза птицы, – которая, к слову, нисколько не попортилась, а только чуток пообветрилась – Осси вывернуло безо всяких прелюдий и разминочных позывов. Мысль о печенье, закопанном где-то в недрах рюкзака, вызвала ровно такую же реакцию, и, причем, что характерно, ничуть не меньшей силы. Больше из еды ничего не было, да, наверное, оно и хорошо, потому что третьего приступа Осси бы уже не перенесла.
По всему выходило, что изменения в организме зашли уже куда-то слишком далеко, и нормальная человеческая пища была для леди Кай заказана. Переходить же на ненормальную и нечеловеческую ей пока что-то не очень хотелось. Одна только мысль об этом вызвала к жизни волну дрожи. Впрочем, может, это была дрожь возбуждения…
Но как бы то ни было, а ложиться пришлось голодной.
Хода при этом пробормотала, что-то не очень членораздельное, и не было понятно, одобряет ли она такое воздержание, или же, напротив – с негодованием осуждает, но Осси было уже все равно. Просто умирала, как спать хотелось.
Мей, при виде девушки уютно устроившейся на большой кровати, понял, видимо, что на сегодня все развлечения исчерпаны и больше ничего интересного не будет, и, сделав небольшой круг по комнате, улегся на пороге. Причем, сделал он это весьма своеобразно – просто разом подломив все свои лапы, отчего рухнул на дощатый пол с жутким грохотом, после чего поерзал немного и свернулся клубочком. Если конечно можно назвать клубочком лежащую возле двери тушу, которая размерами своими вполне может соперничать с креслом, или, скажем, со столом. И все же выглядело это все очень мирно и мило…
Только Осси вдруг почему-то подумалось, что раньше Мей оберегал ее покой и сон, лежа на крыльце, а теперь, вроде как, выходило, что, оставшись здесь – в доме, – он охраняет большой внешний мир от нее самой. Мысль эта необычная удовольствия ей особого не доставила, но потом почему-то развеселила. С улыбкой на лице она и уснула.
Но долго поспать ей не дали.
Казалось, только глаза закрыла, и только начала проваливаться в мир безмятежных грез, столь далеких от хмурой действительности, как волна колючего холода выдернула Осси обратно в реальный мир.
Вторая волна, последовавшая сразу за первой и буквально выморозившая толстенное одеяло вместе с ней, более чем красноречиво свидетельствовала о том, что в этом мире случайностей нет, и первый удар холодом – тоже не исключение.
«У нас гости», – Хода висела над кроватью, и теперь светилась почему-то не багровым, а темно-фиолетовым цветом.
Что означает эта смена палитры, Осси не знала, но и времени на то, чтобы в этом разбираться уже не было – во входную дверь кто-то скребся. Не очень навязчиво, почти робко, но все настойчивее, и по всему видно было, что не отстанет и не уйдет.
Осси тихо соскользнула с постели и потянулась за клинком. Мей уже был на ногах – стоял клыками к двери, пригнувшись и изготовившись к прыжку. При этом пепельная призрачная шерсть его стояла дыбом и слегка дымилась, растворяясь в воздухе.
Замыкая ряды обороны, Хода мгновенно переместилась и застыла непосредственно над входом, протянув вниз узкий зеленый луч света, который, наверняка, и Осси готова была побиться об заклад, обычным зрением виден не был. Что сие означает и чем такой подарочек незваному гостю может грозить, Осси не знала, но раз Хода так решила, то верно зачем-то оно надо было.
Царапанье в дверь не прекращалось и уже начало переходить в робкий стук, перемежающийся с весьма шумным сопением.
На цыпочках, и моля Странника, чтобы старые высохшие доски пола не скрипнули и не выдали ее движения раньше времени, Осси направилась к двери. То ли молитвы ее были услышаны и на этот раз благосклонно приняты, то ли – доски были еще крепкими, и оставался в них еще запас прочности, но добраться до двери ей удалось совершенно беззвучно. А, подойдя к ней, Осси даже дышать перестала.
Старания ее никакого, впрочем, результата не дали и успеха, казалось, не принесли – царапанье и сопение за дверью сразу же стихли. Кто бы там ни был, но присутствие ее он почуял, а значит, был готов ко всему, и таиться дальше смысла не было.
Вздохнув, Осси отодвинула засов, толкнула дверь вперед и тут же отступила на шаг, выставив перед собой меч.
Кого угодно была готова в этот момент увидеть леди Кай на своем крыльце…
Никого, собственно, не ждали и не звали, а сейчас так и вовсе видеть никого не хотели, но раз уж принесло кого-то, то это, действительно, мог быть кто угодно. И не обязательно, что к ней – просто случайный путник мог на огонек завернуть… Хотя, конечно, так сильно в жизни никому не везет, а уж у леди Кай с везением в последнее время вообще что-то не очень складывалось. И все же, действительно, кого угодно могла занести нелегкая, но о таком госте интесса даже думать – не думала, и в бессознательном бреду себе не пожелала бы.
На верхней ступени, привалившись плечом к косяку и зажимая рукой глубокую рану в правом боку, полулежал вурлок.
Ступени и тропинка перед домом были вымазаны в крови. По всему, последние несколько ардов ему пришлось преодолевать уже ползком. В одном месте крови этой набралось на приличных размеров лужу – не иначе, там он в беспамятстве упал, но потом, собравшись-таки с силами, сумел доползти до двери.
При виде крови, а больше – от ее бьющего по ноздрям и кружащего голову запаха, Осси чуть было не грохнулась наземь прямо тут же – рядом с тем, кого еще недавно ненавидела люто и держала за тварь, если не последнюю, то, по-любому, права на жизнь не имеющую. За другой косяк рукой уцепилась и только так на ногах удержалась.
Время шло, а они молча смотрели друг на друга – два бывших непримиримых врага, сведенных в одном месте в не самое доброе время прихотью забавницы-судьбы. Одна сверху – усталым и затуманенным от нестерпимого голода взглядом, другой – снизу, глазами, мутнеющими от жгучей боли и растущего холода внутри.
