Наташа Мостерт - Сезон ведьмовства
— Банку? — заинтересовалась Фрэнки.
Габриель предупреждающе мотнул головой. Конечно, она в курсе, что представляет собой их профессия, однако незачем лишний раз афишировать далеко не честные методы. «Банкой» у Исидора и Габриеля называлась хитроумная направленная антенна, которую они использовали для определения беспроводных систем связи.
Исидор плюхнулся на стул, вытянул руку и произнес:
— Очень рад познакомиться, миссис Уиттингтон.
Фрэнки, слегка ошеломленная, пожала протянутую ладонь.
— Я тоже. Только, пожалуйста, называйте меня Фрэнки.
— Фрэнки. Отличное имя.
Она улыбнулась, явно подпав под обаяние Исидора.
— Спасибо, что согласились мне помочь.
— Не стоит благодарности. — Исидор бросил взгляд на Габриеля и полез в портфель. — В Интернете я нарыл довольно много информации о сестрах Монк. Не знаю, насколько полезной она окажется, но, в общем, вот.
Он положил на столик оранжевую папку, раскрыл ее и по-совиному заморгал, всматриваясь в текст.
— Что-нибудь узнал про герб — про монаду?
— Это не герб, а оккультный символ.
— Чего-чего?
— Оккультный символ. Условный знак или рисунок, обладающий оккультной силой в магии и астрологии.
Исидор говорил демонстративно-терпеливым тоном учителя, объясняющего простые вещи недотепистому ученику.
— Так что же, речь идет о колдовстве?
— Какое страшное слово, «колдовство», — поморщился Исидор.
— Ради бога, не тяни, рассказывай. Что это еще за чертовщина?
— Ладно, ладно. — Исидор примирительно выставил вперед ладонь. — Во-первых, правильное название этого символа — «монас иероглифика», то есть иероглифическая монада. В тысяча семьсот шестьдесят четвертом году Джон Ди изобразил ее на фронтисписе своего трактата о мистицизме, в котором намешано всего понемножку из нумерологии, каббалы, астрологии, космологии и математики. Внушительная книженция. По некоторым сведениям, Ди умудрился написать этот поразительный трактат в умопомрачительной спешке всего за двенадцать дней. Этот парень — настоящий джедай, скажу я вам.
— Но что обозначает символ?
— Монада представляет собой несколько астрологических символов, сведенных в одно целое. Ди полагал, что монада символизирует единство космоса.
— До меня все равно не доходит.
— Да пойми ты, что это не просто закорючка, а знак, наделенный астральной силой. Он не только «говорит», но и «действует» — не просто отражает единство Вселенной, но еще и служит инструментом, с помощью которого происходит единение духа. Кроме того, монада — символ посвящения. Любой, кто носит на себе этот знак, тем самым показывает, что прошел трансформацию.
— Алхимия, — тихо промолвила Фрэнки. — Это все оттуда, верно? Трансформация личности.
Исидор бросил на нее проницательный взгляд.
— Вам знакомы эти термины?
— Алхимия была одним из самых страстных увлечений Робби. Он прочел, наверное, тонну книг. Я всегда недоумевала, зачем он сделал себе такую татуировку.
Габриель переводил взор с Исидора на Фрэнки и обратно. Он словно выпал из разговора, как будто эти двое нарочно общались на иностранном языке, чтобы он не мог ничего разобрать.
— Но ведь алхимики только и делали, что превращали свинец в золото?
— Это лишь часть науки, — покачал головой Исидор. — Гораздо больше их занимала трансформация души, а иногда и тела. Есть подтверждения, что некоторые алхимики вдруг очень быстро старились. Разумеется, те, что не умирали, отравившись химикалиями собственного приготовления.
— Кто такой Джон Ди?
— А-а, тут-то и начинается самое занятное. Джон Ди — классический образчик человека Возрождения. Гениальный математик — его работы предвосхитили труды Ньютона почти на сто лет — и великолепный картограф. Без него не случилось бы важнейших географических открытий елизаветинской эпохи. Помимо того, он служил советником и тайным агентом королевы Елизаветы Первой и носил кодовое имя «007». Круто, а? — Исидор довольно ухмыльнулся.
— Прелестно. И что дальше?
— Терпение, сын мой. Все тайны будут раскрыты, — важно кивнул Исидор, и Габриель прикусил язык. — В числе прочих своих интересов Джон Ди испытывал глубокую и неистребимую любовь к оккультным наукам, — невозмутимо продолжал Исидор, — что, поверьте мне, в те времена было весьма небезопасно. За это увлечение могли сжечь на костре быстрее, чем ты скажешь «абракадабра». Ди в буквальном смысле ходил по краю пропасти. «Иероглифическая монада» — книга, посвященная магии. Далее, Ди просто помешался на сборе информации, можно сказать, был законченным информационным маньяком. Человек небогатый, он собрал у себя дома самую большую библиотеку во всей Британии. Знания служили ему лекарством — или ядом, это с какой стороны посмотреть. Скорее всего, он немного не рассчитал дозу, потому что в итоге свихнулся. Кончил тем, что решил, будто может беседовать с ангелами, и стал всеобщим посмешищем. Весьма прискорбно, так как умом он обладал поистине блестящим.
— Все это отнюдь не объясняет, почему сестры Монк развесили монаду по всему дому. Шагу ступить нельзя, чтобы не наткнуться на эту эмблему.
— Не эмблему, а символ.
— Какая разница. Хорошо, символ.
— Думаю, в данном случае перед нами пример родовой гордости.
— Ты хочешь сказать…
У Фрэнки глаза на лоб полезли.
Исидор кивнул с самодовольством фокусника, вытащившего из шляпы особенно жирного кролика.
— Минналуш и Морриган Монк — прямые потомки доктора Джона Ди, величайшего светоча елизаветинской эпохи.
— Впечатляет.
Фрэнки медленно откинулась на спинку стула.
— Еще бы. Я и сам не отказался бы от такого предка. Гениальность подобного масштаба наверняка сохраняется в генофонде и через несколько поколений.
— Нет, меня впечатлило другое — как тебе удалось все это откопать.
Исидор застенчиво потупился.
— У меня есть кое-какие способности к…
— Вынюхиванию, — закончил за него Габриель. — Исидор — известный любитель совать нос, куда не следует.
— Неправда, это называется здоровым любопытством. Любознательностью. Если хотите, я тоже в некотором роде человек Возрождения.
Габриель взглянул на Фрэнки.
— Скромность — одно из самых привлекательных качеств Исидора. Представляешь, когда бедняга входит в комнату, ему приходится передвигаться вдоль стеночки.
Фрэнки недоуменно сдвинула брови.
— Ну, чтобы не стукнуться обо что-нибудь головой, непомерно распухшей от мозгов. — Вновь обернувшись к Исидору, Габриель произнес: — Неплохо сработано. Итак, монада — магический символ, сотворенный безумцем из шестнадцатого века.
