Людмила Белякова - Призрак прошлого
Плотным фоном звучали детские голоса.
– Ты как? Плавишься?
– Да нет… Мы на речке, тут ничего…
– Смотри, чтоб конь не унес.
Павлючок хмыкнул.
– Я его сам, пожалуй… А чего вы хотели?
– Ты ко мне вечерком не заскочишь? Дело есть на миллион долларов.
– Приду, ладно, – важно растягивая слова, согласился Павлючок.
«Главное – быть кому-то нужным!» – произнес про себя Андрей.
Хотя не терпел этого лозунга. Отец называл его «коммунякским».
Тут его ленно блуждавший по комнате взгляд остановился на листочке, прижатом пресс-папье, вероятно ровесником самой газеты. Листок, располагавшийся в центре его стола, был исписан Валиным почерком. Внизу маркером выделены слова: «Андрюша, будет время – разберись!»
Андрей вчитался в торопливые строчки.
– Шеф, а что это мне Валя про какую-то соль написала? – решил уточнить у Бороды. – Вы в курсе?
Глав-вред бросил читать какую-то распечатку и повернулся к нему.
– А, да, это один неравнодушный член общества звонил… Зима-то вялая была, считай, месяц только, и ту техническую соль, что для коммунальных служб готовили, они так и не забрали. Так и лежит она около товарной пристани. Теперь вот-вот, с летними дождями, начнет в реку ползти… Вернее, уже ползет.
– Ага! – возрадовался Андрей. – Может, из-за этого и конь гуляет? Присолили родимого!
– А, да! – почему-то обрадовался Борода. – Ты, как я погляжу, не теряешь остроты ума.
«Да мне вроде до маразма еще далеко», – чуть зло подумал Андрей, но любимому шефу дерзить не стал.
– Тогда мне Костьку надо, с техникой, и машину на завтра.
– Бери что хочешь, – пробурчал главред, отворачиваясь назад к столу.
Павлючок пришел, как обещал, около восьми вечера. Андрей специально приоткрыл дверь и услышал ее скрип, когда Павлючок, широко улыбаясь, уже проник в прихожую. Он был в шортах цвета хаки, загорелый уже до черна.
– Заходи, мишка шоколадный. Будь как дома.
– Только я недолго… Мамка к восьми на дежурство уходит.
– Да, понятно. Серега, ты, может, слыхал – какие-то крутые ребята по городу шастают да на старые швейный машинки охотятся. Нет?
– Как не слыхать! Они и у нас были. Вежливые все такие, для музеев, говорят, собираем. Только им никто не поверил. Темнят, точно.
– А народ какие версии на этот счет выдвигал? Поделишься?
– Ну, – Павлючок наморщил шишкастый лоб, – говорили, что номерок жестяной на одной машине – это ключ ко вкладу в каком-то крутом банке типа швейцарского. Ну, типа кода доступа. Но на это только глупые повестись могут. Это ж лажа полная – какой код, если они чисто дореволюционные?
– Ну почему?… В принципе это возможно. – Андрей записал версию в блокнот. – Если учесть, что на такой счет за сто лет ба-а-альшие проценты наросли, за это стоило бы по помойкам бегать. Но даже если такой счет существует, надо еще доказать, что ты имеешь на него право, а это проблематично. Еще что есть, собкор?
– Ну, еще балаболят, что еврей один богатый, еще в революцию, в одну машинку вилки-ложки золотые сунул, когда большевики обыски проводили… Так это тоже фигня! Давно бы уж нашли, да?
– Да, я тоже такую версию обдумывал. Но тоже отказался. Чаю попьешь?
– Да нет, жарко. Я пойду, если это все. Мне дежурство по братану принимать.
– Ну, ты там посматривай за этими парнями – если опять появятся, брякни сразу, если не затруднит.
Павлючок кивнул и исчез так же быстро, как появился.
«Концепция пока не выстраивается». Андрей пошел стряпать ужин.
Анна не звонила уже три дня, и, может, соскучившись, позвонит сегодня. Андрей прождал до глубокого вечера, наблюдая, как синеет небо, как одна за одной, из икринок, вылупляются звезды, а с горизонта восстает кроваво-красное марево.
Анна так и не позвонила, возилась, видимо, с поджарившимися, как пирожки, малышами, а утром Андрея в редакции ждал Костик с камерой.
– Давай по-быстрому, а? – как водится, заканючил он. – Пекло такое… Мозги плавятся.
– Мы только туда и обратно. Не зуди.
До речного порта они добрались еще до девяти утра. Сама соляная горка, грязно-серая, просматривалась издалека. Остановились, чтобы Костик сделал пару снимков.
Доступ на территорию речного порта прикрывали воротца из ржавой арматуры. Они были на замке, и на их с Костиком появление из беленной по старинке будочки вылез распаренный охранник в черной форме. Вообще жизнь на территории этого порта семи морей отнюдь не кипела. Даже кудлатый пес, лежавший в тени будочки, не соизволил их облаять – хотя бы ритуально.
– А вы кто такие? Чего тут? – сразу наехал на незваных гостей охранник. – Тут режимный объект.
– Здравствуйте, – изобразил ликование Андрей. – А мы к вам из «Крестьянской газеты». Хотелось бы поговорить с кем-то из руководителей.
– Нечего! – отрезал охранник. – Уезжайте.
– Не выйдет, – делано вздохнул Андрей. – Нас послали, и мы пошли. Ну, на задание, в смысле. Вы позвоните, доложите…
– Нечего, я сказал! – рявкнул охранник. – Поворачивай оглобли, кому говорят!
Андрей уже успел нажать на мини-диктофон, висевший на шее под футболкой, на всякий случай. Вот мы запишем, как вы с прессой общаетесь!.. Но набиваться на неприятности чересчур открыто и рисковать провалить задание было не резон.
Они с Костиком отошли к машине, Андрей вынул мобильник. Валя дала ему бумажку с телефонами директора и зама речного порта. Краем глаза Андрей видел, что охранник сам куда-то звонит.
«Ага, руководству докладывает, что журналюги понаехали! – догадался Андрей, услышав писк в трубке. – Сейчас прибегут, любезные!»
Действительно, от стоявшего фасадом к реке старого деревянного дебаркадера – впору фильм из старинной жизни снимать – к воротам поспешно двигалась объемная мужская фигура.
«Значит, тут не только соли через край… Чего-то испугались».
– В чем дело? – крикнул, подойдя вплотную к решетке, одетый в цивильный костюм мужчина. – Вы к кому?
«А вот покричи, покричи!» – подумал Андрей и вполголоса ответил:
– Мы к вам из газеты.
Костик метнул на него встревоженный взгляд – чего это он?
– А? Не слышу!
Андрей отлепился от машины и направился назад к воротам.
– Ваш человек агрессивно себя вел – вынуждены были отступить на безопасное расстояние… Мы корреспонденты из «Крестьянки». – Андрей развернул удостоверение. – А это наш фотокорреспондент.
– Я директор… А чего вы хотели?
Мужику было лет сорок. Лысоватый и полноватый, он тоже явно страдал от общения на открытом воздухе в зной.
– Побеседовать на предмет судьбы этого антропогенного сооружения.
Андрей небрежно ткнул пальцем в посапывавшую поодаль горушку.
