Нужные вещи - Кинг Стивен

Алан едва подавил порыв воздеть руки к небесам и заорать: «Слава Иисусу!» Когда этот безумный порыв прошел, он сказал:

— Я в курсе того, что написано в разделах, запрещающих азартные игры, преподобный Роуз. Я изучил их еще после вашего первого визита и показал их Альберту Мартину, юристу управы. По его мнению, раздел 24 не применим в случае с «Ночью в казино». — Он сделал паузу и добавил: — И я сам, кстати, придерживаюсь такого же мнения.

— Невозможно! — вскинулся Роуз. — Они хотят превратить Дом Господень в логово игроков, и вы мне говорите, что это легально?

— Вполне легально, так же как и лотереи, которые «Дщери святой Изабеллы» устраивают с 1931 года.

— Это… э… не лотерея! Это рулетка!.. Игра в карты на деньги! Это… — преподобный Роуз аж задрожал, — игральные кости!

Алан снова поймал себя на том, что он пытается изобразить пальцами очередную птицу, и опять положил руки на стол.

— Я попросил Альберта послать запрос Джиму Тьерни, генеральному прокурору штата. Ответ был таким же. Я прошу прощения, преподобный Роуз. Я знаю, вас это оскорбляет. Меня, к примеру, бесят дети на скейтбордах. Я бы с удовольствием объявил эту забаву вне закона, но, к сожалению, не могу. У нас демократия. И иногда нам приходится терпеть что-то такое, что нам не нравится и чего мы категорически не одобряем.

— Но это азартные игры! — взмолился преподобный Роуз, и в его голосе звучала настоящая мука. — Это игра на деньги. Как же это законно, когда «Свод законов» гласит…

— То, что они собираются сделать, не является азартными играми. Каждый… участник… на входе делает пожертвование. В обмен они получают равное количество игровых денег. В конце вечера разыгрываются призы. Не деньги, призы. Видеомагнитофон, тостер, фарфоровый сервиз и все такое. — И какой-то вредный внутренний чертенок заставил его добавить: — Насколько я понял, первичное пожертвование будет даже облагаться налогом.

— Это греховное непотребство, — сказал преподобный Роуз. Его щеки бледнели. Ноздри раздувались от возмущения.

— А вот это суждение уже моральное, а не юридическое. Так делают по всей стране. Обычное благотворительное мероприятие.

— Да. — Роуз встал, прижав к груди Библию, как щит. — Так делают католики. Католики обожают азартные игры. Но я положу этому конец, с вашей ли помощью или без оной, шеф Пангборн.

Алан тоже поднялся на ноги.

— Да, и еще кое-что, преподобный Роуз. Я не шеф, а шериф Пангборн. Я не могу диктовать вам, что говорить на проповедях, точно так же как не могу указывать отцу Брайхему, какие мероприятия ему можно, а какие нельзя проводить в своей церкви, в доме «Дщерей святой Изабеллы» или в зале Рыцарей Колумба, пока они не нарушают законов штата. Но я могу посоветовать вам быть осторожным, и, похоже, вам нужен такой совет.

Роуз холодно взглянул на него и спросил:

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что вы сейчас раздражены. Плакаты, которые ваши люди расклеивают по всему городу, — это нормально. Письма в газету — тоже. Но есть предел, которого вам не стоит переступать. Послушайтесь моего совета: оставьте все как есть.

— Когда… э-э… Иисус во Храме увидел блудниц и… э-э… ростовщиков, Он не обращался ни к какому своду законов, шериф. Когда Иисус увидел этих нечестивцев в Доме Господнем, Он не смотрел ни на какие пределы. Господь сделал то, что Он должен был сделать, и знал, что Он прав!

— Да, — спокойно ответил Алан. — Но вы-то не он.

Роуз посмотрел на него долгим взглядом, его глаза сверкали холодным пламенем, и Алан подумал: Ого. У этого парня явно не все в порядке с головой.

— Счастливо оставаться, шеф Пангборн, — холодно сказал Роуз.

В этот раз Алан не потрудился его поправить. Он только кивнул и протянул руку, прекрасно зная, что ее не пожмут. Роуз повернулся и пошел к двери, держа перед собой Библию.

— Оставьте все как есть, преподобный Роуз, хорошо?

Роуз не обернулся и не ответил. Он прошмыгнул за дверь и захлопнул ее с такой силой, что зазвенели оконные стекла. Алан сел за стол и сжал руками виски.

Где-то через минуту в кабинет заглянула Шейла Брайхем:

— Алан?

— Он ушел? — не поднимая глаз, спросил Алан.

— Проповедник? Да. Вылетел, как мартовский ветер.

— Элвис покинул здание, — опустошенно пробормотал Алан.

— Что?

— Да так. — Он посмотрел на нее. — Мне бы каких-нибудь сильных наркотиков. Посмотри в сейфе для улик, может, что и осталось.

Она улыбнулась:

— Я уже все проверила. Пустой шкаф. Может быть, кофе поможет?

Он тоже улыбнулся. Время перевалило за полдень, и день должен быть лучше, чем утро. Потому что хуже уже некуда.

— Ладно. Тащи.

— Спасибо за покупку. — Шейла закрыла дверь, и Алан наконец дал волю своим рукам. В хорошем смысле слова. Уже через пару секунд дрозды из теней летали один за другим по освещенной солнцем стене.

7

По четвергам во второй половине дня в средней школе Касл-Рока проходили обязательные кружки и внешкольные занятия. Брайан Раск был отличником, и, поскольку он не участвовал ни в каких театрально-художественных мероприятиях до самой постановки «Зимней сказки», в которой у него была роль, ему разрешали уходить пораньше. Что компенсировало поздние занятия по вторникам.

Звонок с шестого урока еще не успел отзвенеть, а Брайан уже выскочил за дверь школы. У него в рюкзаке лежали учебники и смешно выпиравший наружу плащ-дождевик, который мама заставила его надеть перед выходом из дома.

Он быстро отъехал от школы. Сердце неистово билось в груди. Ему нужно было доделать

(задание)

одну штуку.

Веселую в общем-то штуку. Теперь он знал, что ему нужно сделать. Все прояснилось, когда он сидел погруженный в мечты на уроке математики.

Когда Брайан спускался с Касл-Хилл по Школьной улице, впервые за день из-за облаков показалось солнце. Он взглянул влево и увидел мальчика-тень на тени-велосипеде, который составлял ему компанию на мокром тротуаре.

Тебе придется поднажать, чтобы не отстать от меня, дружище, подумал он. Сегодня у меня много дел.

Брайан пронесся через деловой квартал, слегка притормаживая только на перекрестках. Он проехал мимо «Нужных вещей», даже не взглянув в ту сторону. На пересечении Понд-стрит (на которой он жил) и Форд-стрит Брайан свернул направо, вместо того чтобы ехать налево, к своему дому. На перекрестке Форд-стрит и Уиллоу он повернул налево. Улицы Уиллоу и Понд шли параллельно; задние дворы их домов соприкасались друг с другом, разделенные только сетчатым забором.

Пит и Вильма Ержик жили на Уиллоу-стрит.

Тут надо быть осторожнее.

Но он знал, как быть осторожным — по дороге из школы он прокрутил все в голове. Дело казалось таким пустяковым, хотя этот план появился у него в голове как бы сам собой — точно так же, как и внезапное понимание, что именно он должен сделать.

В доме Ержиков было тихо, а тротуар перед домом — пуст, но это не значило, что можно расслабиться и успокоиться. Брайан знал, что Вильма по крайней мере полдня работает в магазине Хемфилла на шоссе 117, потому что не раз видел ее там за кассовым аппаратом с ее неизменным платком на голове, но это не значило, что сейчас она там, а не дома. Ее старенький и побитый «юго» мог стоять в гараже, которого не видно с улицы.

Брайан заехал на тротуар, слез с велосипеда и поставил его на упор. Сердце стучало в висках и в горле, как оркестр тамтамов. Он подошел к двери, мысленно репетируя фразы, которые скажет, если миссис Ержик все же окажется дома.

Здравствуйте, миссис Ержик, я Брайан Раск, я живу на той стороне квартала, может быть, вы меня знаете? Я учусь в средней школе, и мы собираемся продавать подписку на журналы, чтобы школьный оркестр мог купить новую униформу, и я решил заранее выяснить, кто хочет на что подписаться. Так что, если хотите, я могу зайти к вам, когда нам раздадут подписные квитанции. А тому, кто продаст больше всего подписок, дадут приз.