Линкольн Чайлд - Натюрморт с воронами
Тед сел на стул и положил шляпу на стол, а потом вдруг сообразил, что это, вероятно, дурной тон, и переложил ее на стул, но и оттуда забрал через секунду, опасаясь забыть. Все эти суетливые движения не остались незамеченными.
– Давайте мне свою шляпу, – предложил Пендергаст и положил ее на полку для головных уборов.
Тед еще больше засуетился и даже покраснел от смущения. Через минуту перед ним появилась полная до краев тарелка с едой.
– Приятного аппетита, – сказал Пендергаст на непонятном для Теда языке, хотя смысл этих слов дошел до него.
Тед взял вилку и вонзил ее во что-то мягкое, покрытое сверху толстым слоем сыра. Отрезав себе небольшой кусок, он осторожно сунул его в рот и стал жевать, стараясь определить вкус блюда.
– Знаете, это хорошо немного полить миле аль тартюфо бланко. – Пендергаст подал ему небольшой кувшин с чем-то отдаленно напоминающим мед.
– Нет, спасибо, я и так съем, – замахал руками Тед, не понимая, что ему предлагают.
– Ерунда! – Пендергаст плеснул ему на сыр желтую жидкость.
Тед попробовал и пришел к выводу, что это очень вкусно.
Какое-то время они молчали, не глядя друг на друга. Тед с удовольствием поглощал еду, все больше убеждаясь в том, что она ему по вкусу, особенно тонко нарезанные кусочки салями.
– Что это? – спросил он, показывая на темно-красные кружочки.
– Чингьяле, – ответил Пендергаст. – Особые колбаски из мяса дикого кабана.
– О!
Пендергаст взял бутылку с оливковым маслом и обильно полил свое блюдо, а потом добавил какую-то черную жидкость, похожую на деготь. То же самое он проделал и с блюдом Теда.
– Ну а теперь, мистер Франклин, можете задавать мне любые вопросы.
Как ни странно, но и эти слова застали помощника шерифа врасплох. Он торопливо дожевал кусок мяса, вытер губы и посмотрел на Пендергаста.
– Да, конечно, вы правы.
Пендергаст отодвинул пустую тарелку и откинулся на спинку стула.
– Собаку звали Джифф, – начал он, не дожидаясь вопросов помощника шерифа. – Ее хозяином формально считается Энди Качил, отличающийся редкой непоседливостью. Насколько я знаю, он бегал с собакой по всему городу и его окрестностям. Надеюсь, более подробную информацию скоро предоставит мне мой ассистент.
Тед достал блокнот и начал быстро записывать.
– Вероятно, собака была убита накануне ночью, через несколько часов после полуночи. Я только что получил результаты вскрытия. Они свидетельствуют о том, что второй, третий и четвертый позвонки сломаны. При этом нет никаких признаков того, что это произошло в результате наезда машины или использования какого-либо инструмента. Тут возникают проблемы, поскольку сделать такое руками очень трудно, нужна огромная физическая сила. Хвост собаки отрезан каким-то тупым предметом и исчез с места события вместе с ошейником.
Тед быстро записывал, думая о том, что шерифа обрадует столь подробная информация. Впрочем, возможно, он сам получит точно такие же сведения от судебно-медицинского эксперта, но все равно нужно все записать, чтобы избежать недоразумений.
– Я обнаружил следы босых ног, – продолжал Пендергаст. – Они вели к месту преступления, а потом к ручью, где и исчезали в воде. Они совершенно идентичны тем, которые мы обнаружили в ходе расследования первого убийства. Именно поэтому я провел сегодняшнее утро с администратором городка миссис Тилендер и попытался получить надежную информацию обо всех жителях Медсин-Крика. Боюсь, однако, что это отнимет у меня слишком много времени.
Из глубины дома послышался надрывный женский вопль:
– Мистер Пендергаст!
Пендергаст умолк и приложил палец к губам.
– Мисс Краус встала с постели, – тихо пробормотал он. – Похоже, мы говорили слишком громко. Да, мисс Краус, – сказал он через плечо.
Тед повернул голову и увидел на пороге старую женщину в ночной рубашке и домашнем халате поверх нее. Он быстро вскочил и приветливо кивнул ей.
– А, это ты, Тед, привет, – добродушно улыбнулась Уинифред. – Я что-то приболела, и мистер Пендергаст великодушно согласился поухаживать за мной. Садись, пожалуйста, и не обращай на меня внимания.
– Да, мэм, – ответил Тед.
Уинифред устало опустилась на стул и провела рукой по лицу.
– Должна признаться, что чертовски устала от этой кровати. Не понимаю, как инвалиды лежат в постели целыми днями. Мистер Пендергаст, не будете ли вы так любезны налить мне чашку вашего замечательного зеленого чая? Я заметила, что он благотворно влияет на нервную систему.
– С удовольствием. – Пендергаст направился к плите.
– Это все ужасно, не правда ли, Тед? – обратилась она к помощнику шерифа.
Тот пожал плечами, не понимая, что она имеет в виду и как ответить на этот вопрос.
– Я об этих жутких убийствах, – пояснила Уинифред. – Кто это сделал? Мы когда-нибудь узнаем?
– У нас есть кое-какие зацепки, – ответил Тед словами шерифа, – и мы сейчас тщательно отрабатываем их.
Мисс Краус запахнула халат.
– Мне ужасно больно осознавать, что этот мерзавец все еще на свободе. А хуже всего ощущение того, что убийца может быть из нашего городка, если верить газете.
– Да, мэм.
Пендергаст принес всем по чашке чая, и в комнате повисла неловкая тишина. Сквозь кухонное окно Тед видел простирающиеся до горизонта кукурузные поля, уже покрытые желтовато-ржавым оттенком. У него даже глаза болели, когда он смотрел в такую даль. И вдруг Теда поразила простая мысль: если все пойдет хорошо и они в конце концов распутают столь сложное дело, это станет для него своеобразной путевкой в жизнь, пропуском в другой мир, куда он уже давно стремился вырваться. И даже этот странный Пендергаст представлялся теперь Теду добродушным и милым человеком, который может быть очень полезен ему в этом смысле. Надо почаще общаться с ним и набираться опыта. Приятные мысли Теда были прерваны тихим голосом мисс Краус.
– Я очень опасаюсь за наш маленький городок, – сказала Уинифред. – Боюсь, это жуткое убийство окончательно уничтожит его.
Глава 17
Кори Свенсон остановила свой старенький «гремлин», подняв в воздух клубы слежавшейся пыли. Господи, какая нещадная жара! Она оглянулась и встретила недоуменный взгляд Пендергаста.
– Мы приехали, – сообщила Кори. – Правда, не понимаю, что мы здесь забыли.
– Мы нанесем официальный визит некоему Джеймсу Дрейперу.
– Зачем?
– Насколько мне известно, мистер Дрейпер упорно утверждает, что он чуть ли не единственный наследник очевидца и свидетеля резни в Медсин-Крике. Полагаю, пора разузнать об этом событии побольше.
– Джим может говорить что угодно.
– Вы не доверяете ему?
Кори рассмеялась.
– Ни единому его слову. Он даже поздороваться не может, не соврав при этом.
– Я обнаружил одну странную закономерность, – улыбнулся Пендергаст. – Лжецы порой говорят больше правды, чем самые истинные правдолюбцы.
– Как это? – удивилась Кори.
– Очень просто, потому что правда для них – самое надежное прикрытие лжи.
Кори долго думала над его словами, а потом покачала головой. Ну что тут скажешь, чудак, да и все.
Дом Джима, находившийся на восьмом участке по дороге на Дипер, окружала поржавевшая от времени проволочная ограда. Этот простой домик состоял из двух небольших комнат, окна которых выходили на дорогу. Небольшая лужайка перед домом придавала ему вполне приятный вид, а огромное количество старых брошенных автомобилей, трейлеров, холодильников, стиральных машин, компрессоров и множество другого ржавого хлама делало его похожим на мастерскую прошлого века.
Кори осторожно въехала в захламленный двор и остановилась перед кучей железа. Какое-то время они сидели в тишине, потом скрипнула дверь дома и на пороге появилась темная фигура человека в старой, поношенной одежде. Увидев во дворе непрошеных гостей, он сплюнул через плечо и вальяжно направился к ним. Кори вышла из машины первой и сразу же отступила в сторону, стараясь, как и большинство нормальных жителей Медсин-Крика, не сталкиваться лицом к лицу с этим странным и угрюмым человеком. Однако она заметила, что он почти не изменился за последнее время: такая же копна неухоженных рыжих волос и лохматая серая борода, обрамляющая почерневшее от солнца и испещренное глубокими морщинами лицо. Борода была такой густой, что закрывала почти все лицо, оставляя лишь черные глаза, узкие, потрескавшиеся от ветра губы и небольшую полоску лба. Как всегда, он был в изрядно поношенных джинсах, грубых ботинках на толстой подошве, выгоревшей голубой рубашке и широкополой ковбойской шляпе. На шее у Джеймса был небрежно завязан старый, потрепанный платок. Ему было далеко за пятьдесят, но из-за своей пышной шевелюры он выглядел лет на десять моложе. Подойдя поближе, Джеймс скрестил на груди руки и выжидающе посмотрел на гостей.
Пендергаст вышел из машины и быстро направился к нему, поправляя полы пиджака.
