Линкольн Чайлд - Танец на кладбище
— Это оно?
— Думаю, да. Сейчас посмотрим.
Чуть помедлив, они начали спускаться с холма, следуя причудливым изгибам дороги. Лес стал гуще, окончательно заслонив огни города и пустынную автостраду. Сделав еще одну петлю, дорога уперлась в старую изгородь из проволочной сетки. Скромная дыра в заборе была заделана колючей проволокой. На воротах висело объявление, коряво написанное от руки.
Частная собственность
Вход запрещен
— Вообще-то это городская улица, — заметила Нора. — И перекрывать ее незаконно. Не забудьте у помянуть об этом в вашей статье.
— Не очень-то похоже на улицу, — возразила Кейтлин. — Но ведь и поселок этот не совсем легальный. Они просто захватили его.
Нора осмотрела ворота. Облупленные чугунные створки были покрыты пятнами ржавчины. По верху шли острые штыри, половина которых была сломана или выпала совсем. Несмотря на ветхость этого сооружения, петли у него были хорошо смазаны, а цепь с замком блестели, как новые. Вокруг царила полная тишина.
— Лучше перелезть через забор, — заметила Нора.
— Ага.
Но ни одна из них не пошевелилась.
— Вы уверены, что нам надо туда лезть? — робко спросила Кейтлин.
Нора молча ухватилась за ржавую сетку и, цепляясь за нее носками туфель, быстро полезла вверх. Ограда была не меньше десяти футов высотой. Скобы на ее верхней кромке свидетельствовали о том, что когда-то здесь была протянута колючая проволока.
Через полминуты Нора была уже на той стороне. Спрыгнув на мягкий ковер из листьев, она, чуть задыхаясь, сказала:
— Теперь ваша очередь.
Кейтлин последовала ее примеру. Она была не столь ловкой, но тем не менее сумела перевалиться на ту сторону и тихо съехать по дребезжащему металлу.
— Фу-у! — громко выдохнула она, отряхивая с одежды ржавчину и листья.
Нора вгляделась в темноту.
— Лучше пойдем по лесу, — прошептала она. — Так безопаснее.
— Кто бы спорил.
Свернув с дороги, Нора осторожно пошла по дну овражка, спускавшегося с холма. Кейтлин двинулась следом, стараясь не шуршать листьями. Овражек резко пошел под уклон, вынуждая Нору то и дело останавливаться, выбирая дорогу. Вокруг была кромешная тьма, но Нора не вынимала фонарик. У нее были все основания полагать, что жители Вилля постоянно настороже и могут заметить луч света, мелькающий в лесу.
Наконец лес кончился, и они вышли на открытое пространство, окружавшее Вилль. Посреди него возвышалась приземистая старинная церковь, облепленная кучей беспорядочных пристроек. Холодный ветер шевелил высохшую траву.
— О Боже! — прошептала шедшая позади Кейтлин.
В этот раз Нора вышла к Виллю с противоположной стороны. Теперь она находилась ближе и могла рассмотреть детали этой примитивной постройки. В тусклом ночном свете она разглядела грубо обтесанные бревна, из которых была сложена крепость. Находящаяся в центре церковь имела несколько ярусов, каждый из которых слегка выступал над тем, что находился ниже, и походила на перевернутый зиккурат,[13] пугающий своим зловещим видом. Прорезанные в боковых стенах окна были расположены высоко над землей. Часть из них была заложена кирпичом, остальные заделаны бледно-зеленым корабельным стеклом или затянуты парусиной и вощеной бумагой. В самых дальних окнах горели свечи. Одно окно — небольшое и квадратное — находилось на уровне человеческого роста.
— Удивительно, что на Манхэттене до сих пор существует такое место, — тихо произнесла Нора.
— Удивительно, что оно вообще сохранилось. Что будем делать?
— Подождем. Посмотрим, нет ли кого вокруг.
— Как долго?
— Десять — пятнадцать минут. За это время сторож, если таковой имеется, успеет обойти всю территорию. Потом попытаемся подобраться поближе. Старайтесь ничего не упустить. Читатели «Уэстсайдера» не должны быть разочарованы.
— Само собой, — дрожащим голосом ответила Кейтлин, судорожно прижимая к себе блокнот.
Нора присела на землю. При движении амулет на ее шее слегка потерся о кожу. Потянув за цепочку, она извлекла его наружу. Он был похож на те странные предметы, которые они с Биллом находили у дверей квартиры: такой же замшевый узелок с пучком перьев. Пендергаст просто вынудил ее надеть это, упросил всегда носить при себе какой-то фланелевый мешочек. Он был явно не из тех, кто верит во все эти вудуистские фокусы, хотя и родился в Новом Орлеане. Или она ошибается? Нора спрятала амулет под одеждой, надеясь, что журналистка ничего не заметила.
Слабый звук, донесшийся из темноты, заставил ее насторожиться. Какой-то тихий гул, похожий на звон цикад. Скоро она поняла, что он исходит из церкви. Звук становился все громче и отчетливее — что-то похожее на приглушенное пение. Нет, не пение, скорее монотонная речь.
— Вы слышите? — придушенным голосом спросила Кейтлин.
Нора молча кивнула.
Звук усиливался, как бы разрастаясь. Он вибрировал, подчиняясь какому-то сложному ритму. Нора увидела, как Кейтлин, задрожав, плотнее запахнула куртку.
Темп песнопения убыстрялся, оно становилось каким-то истошным, переходя в более высокий регистр.
— Черт, не нравится мне все это, — пробормотала Кейтлин.
Нора обняла ее за плечи.
— Сидите спокойно. Никто не подозревает, что мы здесь. Нас же не видно в темноте.
— Не надо было сюда приходить. Добром это не кончится.
Нора почувствовала, что журналистка дрожит. Сама она, как ни странно, страха не испытывала. Это была не храбрость, а скорее безразличие. После смерти Билла она уже ничего не боялась. Разве может быть что-нибудь хуже этого? Ее собственная смерть будет лишь избавлением.
Речитатив становился все быстрее и настойчивее, А потом к нему присоединился еще один звук — козлиное блеяние.
— О нет, — прошептала Нора, крепче прижимая к себе Кейтлин.
Послышался еще один жалобный крик. Хор голосов теперь звучал как-то механически, словно гудела огромная динамо-машина.
Животное снова заблеяло — громко и испуганно. Нора поняла, что сейчас произойдет. Ей захотелось зажать уши, но делать этого было нельзя.
— На это надо посмотреть, — решительно сказала она, поднимаясь на ноги.
— Нет, погодите… — пролепетала Кейтлин, цепляясь за Нору.
Нора резко высвободилась.
— За этим мы сюда и пришли.
— Пожалуйста, не надо. Они вас увидят.
— Никто меня не увидит.
— Подождите!
Но Нора уже, пригнувшись, бежала к церкви, скользя по мокрой траве. Прижавшись к торцевой стене, она осторожно подползла к маленькому светящемуся окну и с бьющимся сердцем заглянула в него.
Побуревшая фаянсовая раковина, треснувший ночной горшок с деревянным стульчаком. Старый, допотопный туалет.
Черт! Нора сползла вниз по холодным шершавым бревнам. От них как-то странно пахло дымом и мускусом. Сейчас звуки, доносившиеся из церкви, были слышны гораздо лучше. Прижавшись ухом к стене, Нора прислушалась.
Слов не разобрать, однако ясно, что это не английский. Тогда на каком они голосят? На французском? Креольском?
Кроме голосов, слышалось что-то похожее на топот босых ног, быстрый и ритмичный. В хоре явно был солист — его пронзительный вибрирующий голос перекрывал монотонное пение остальных, следуя какому-то непонятному ритуалу.
Послышалось отчаянное блеяние, после чего сразу же наступила тишина.
Неожиданно раздался дикий животный крик, в котором слышалось удивление и боль. Он быстро сменился булькающим звуком и долгим захлебывающимся кашлем. Потом снова стало тихо.
Нора поняла, что произошло.
Внезапно песнопение возобновилось: быстрое и ликующее, оно служило аккомпанементом для восторженных воплей их главного жреца. К ним примешивались и другие звуки, похожие на хрипы и стоны истекающего кровью существа.
Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Нора жадно глотнула воздух. Этот ужасный звук неожиданно напомнил ей тот момент, когда она увидела своего мужа, лежащего неподвижно в луже крови на полу в их гостиной. Она почувствовала, что теряет сознание. Перед глазами завертелись круги, земля стала уплывать из-под ног. Кейтлин права — не надо было сюда приходить. Эти люди, кто бы они ни были, вряд ли обрадуются чужакам. Вцепившись в стену, Нора ждала, пока к ней вернутся силы. Она вдруг поняла, что надо немедленно уходить.
Повернувшись, она заметила, что у самой дальней постройки кто-то движется в темноте, пошатываясь и волоча ноги. В лунном свете мелькнуло и пропало еле различимое землистое лицо.
Нора в ужасе зажмурилась, потом открыла глаза. Было тихо и темно. Пение прекратилось. Возможно, ей померещилось? Когда она окончательно решила, что это игра воображения, фигура появилась снова. Голый череп, одутловатое лицо, лохмотья. Человек словно блуждая в темноте, но в его движениях была какая-то пугающая целеустремленность.
